разбор

«Нобелевская премия по экономике выдана за работы, которые внушают оптимизм» Чем важны идеи лауреатов 2024 года? В богатых странах все еще лучше работают институты? И есть ли шанс на демократизацию у России? Объясняет Сергей Гуриев

Источник: Meduza

В понедельник 14 октября были объявлены лауреаты Нобелевской премии по экономике. В этом году ее присудили трем американцам: профессорам Массачусетского технологического института (MIT) Дарону Асемоглу и Саймону Джонсону и профессору Чикагского университета Джеймсу Робинсону. Все трое, согласно заявлению Нобелевского комитета, «помогли понять различия в уровне благосостояния между странами», продемонстрировав важность общественных институтов для процветания страны. Общества с низким уровнем верховенства закона и институтами, эксплуатирующими население, не способствуют экономическому росту и переменам к лучшему, утверждают экономисты. «Медуза» обсудила, в чем заслуга лауреатов, тезисы которых кажутся довольно очевидными, с деканом Лондонской школы бизнеса Сергеем Гуриевым.

— В заявлении Нобелевского комитета говорится, что исследования Аcемоглу, Джонсона и Робинсона продемонстрировали важность общественных институтов для процветания страны. Кажется, что идея значимости институтов не нова, — чем примечательны работы именно этих экономистов?

— Действительно, идея значимости общественных и политических институтов для экономического развития не новая. Более того, Нобелевский комитет уже выдавал премии за эти идеи, в том числе Дугласу Норту, Оливеру Уильямсону и Элинор Остром. Работы нынешних лауреатов — прежде всего статьи 2001 и 2002 годов — отличаются тем, что они доказывают эту идею, устанавливая причинно-следственную связь с помощью новых эконометрических методов «натурных экспериментов» (то есть экспериментов, которые «ставит» сама жизнь). За разработку этих методов, кстати, была вручена Нобелевская премия по экономике 2021 года.

Ключевые статьи Асемоглу, Джонсона и Робинсона показывают, что долгосрочное развитие, процветание и экономический рост можно объяснить в существенной степени качеством институтов. Они использовали так называемый натурный эксперимент колонизации мира европейскими державами.

Одна из статей показывает, что европейцы селились в тех странах, в которых они меньше умирали от местных болезней. В тех странах, в которых они собирались селиться сами, они строили инклюзивные институты: элиты работали на процветание всего общества. А там, где европейцы погибали от местных болезней, они предпочитали строить экстрактивные институты; они использовали эти колонии только для добычи полезных ископаемых и для поставки рабов. Страны, в которых в эпоху колонизации были построены инклюзивные институты, сегодня процветают, а страны, которые колонисты использовали в качестве сырьевого придатка, и сегодня отстают.

Статья 2002 года еще более впечатляющая, потому что она рассказывает о reversal of fortune — «обращении судьбы вспять». Аcемоглу, Джонсон и Робинсон показывают, что в 1500 году европейцы в первую очередь колонизировали и устанавливали экстрактивные институты в наиболее развитых странах, в которых уже было что присвоить. В бедные же страны европейские колонисты переезжали сами и развивали для себя инклюзивные институты. В результате те страны, которые были беднее и менее урбанизированы в 1500 году, сегодня богаче и развитее, чем те страны, которые процветали в 1500-м. В этом и есть reversal of fortune.

Кроме того, в 2019 году Асемоглу и Робинсон в соавторстве с двумя другими экономистами — Сурешем Найду и Паскалем Рестрепо — опубликовали очень важную статью, которая называется «Демократия действительно приводит к экономическому росту», где они устанавливают причинно-следственную связь, доказывающую, что демократизация приводит к ускорению роста ВВП примерно на один процентный пункт в год. Именно эта строгая методология выяснения причинно-следственной связи и является вкладом этих экономистов в мировую науку.

— Если максимально просто и коротко, то почему так важен этот вклад?

— Исследование соотношений между политическими демократическими институтами с одной стороны и экономическим ростом с другой стороны — очень сложная задача. Лауреатам же удалось найти решение проблемы определения направления причинно-следственной связи: при помощи данных и убедительной статистической методологии они показывают, что переход от диктатуры к демократии ускоряет экономический рост, и это количественно доказанный тезис.

Имеет право на существование и точка зрения об обратном направлении причинно-следственной связи — так называемая гипотеза модернизации. Она восходит еще к Аристотелю, но в современном виде была сформулирована в 1959 году американским социологом Сеймуром Мартином Липсетом. По его мнению, экономическое процветание можно считать одним из необходимых условий демократии. Если в экономике есть зажиточный класс, которому есть, что терять, то демократия скорее будет устойчивой. Асемоглу и Робинсон с этой точкой зрения спорят и доказывают, что причинно-следственная связь направлена в обратную сторону.

— Во всех ли богатых странах работают закон и институты? Есть ли контрпримеры?

— Я рекомендую статью моего соавтора Дэниэла Тризмана «Economic Development and Democracy: Predispositions and Triggers» («Экономическое развитие и демократия: предпосылки и триггеры»), которая обсуждает вопрос, есть ли богатые недемократические страны. В целом Тризман и Асемоглу с Робинсоном во многом спорят, но эта обзорная статья констатирует важный факт: в мире практически нет богатых недемократических стран — лишь Сингапур и несколько нефтяных монархий. Это может быть связано как с тем, что для того, чтобы стать богатой, стране нужно быть демократической, так и с тем, что для того, чтобы консолидировать демократию, нужно иметь экономическое развитие. Заслуга Асемоглу, Джонсона и Робинсона в том, что они показывают причинно-следственную связь хотя бы в одну из сторон — а именно от демократизации к экономическому развитию.

— Что из библиографии лауреатов обязательно нужно прочитать?

— Асемоглу и Робинсон известны книгой 2005 года «Экономические истоки диктатуры и демократии» и книгой 2012 года «Почему одни страны богатые, а другие бедные». В прошлом году Асемоглу и Джонсон написали еще одну важную работу «Власть и прогресс» о том, как политические институты определяют направление технологического прогресса и играют ключевую роль в том, будут новые технологии приносить пользу широкому кругу граждан или небольшому числу представителей элиты.

Я также рекомендую книгу, написанную не нобелевскими лауреатами, [а двумя другими экономистами] Марком Коямой и Джаредом Рубином, которая называется «Как разбогател мир». В ней авторы обсуждают конкурирующие теории экономического развития и процветания разных стран. Кроме важности политических институтов, авторы обсуждают и теории, связанные с экономической географией, доступом к природным ресурсам, накоплением человеческого капитала, культурой и колониальным наследием. Со времени публикаций работ Асемоглу, Джонсона и Робинсона 2001 и 2002 годов многие экономисты проделали похожую работу, используя ту же методологию «натурных экспериментов» для исследования других факторов экономического развития. Книга «Как разбогател мир» представляет состояние переднего края этой дисциплины.

— В заявлении Нобелевского комитета говорится, что иногда власть вынуждена идти на демократизацию, чтобы избежать недовольства общества из-за низкого уровня жизни и отсутствия экономического роста. Возможен ли в России такой сценарий?

— Книга «Экономические истоки диктатуры и демократии» описывает простую модель, почему иногда происходит демократизация. Модель очень оптимистичная; она показывает, что рациональным элитам порой выгоднее все-таки делиться властью, чтобы предотвратить революцию. Поэтому неудивительно, что за последние 200 лет многие страны перешли к демократии. Да, некоторые демократии не являются либеральными, но прогресс огромен: примерно половина сегодняшнего населения планеты живет в демократиях.

Если говорить именно про Россию, то стоит изучить статью Асемоглу и Робинсона «Economic Backwardness in Political Perspective» («Экономическая отсталость в политической перспективе»). Она рассказывает, что иногда политические элиты цепляются за власть любой ценой и противодействуют внедрению современных технологий, потому что технологии требуют отхода от концентрации власти в одних руках. Грубо говоря, если бы российские власти по-настоящему хотели экономического роста и улучшения жизни населения, они бы признали, что для этого нужна конкуренция, открытость экономики, верховенство права, защита прав собственности и т. д. Но таких реформ не будет, потому что они подвергают риску удержание власти путинскими элитами. Неудивительно, что на протяжении последних 25 лет обещания реформ не выполнялись.

Если вопрос в том, возможна ли в России демократизация и экономический рост, — конечно же, ответ «да». Все страны, которые сегодня являются демократиями и развитыми с экономической точки зрения, раньше были недемократическими и бедными. Они прошли этот путь, и мнение, что Россия не сможет его пройти, является просто русофобским высказыванием.

У Асемоглу есть статьи, сравнивающие Восточную и Западную Германию, Северную и Южную Корею. Он пишет о том, что при одной и той же культуре и демографии огромное различие в экономическом развитии и росте обусловлено только разными политическими институтами. А книга «Почему нации терпят крах» начинается со сравнения двух городов с одним и тем же названием Ногалес по разные стороны американско-мексиканской границы. Одна и та же география и история, но отличие в уровне жизни — в три раза. Поэтому, конечно, ни география, ни история, ни культура, не являются факторами, которые навсегда предопределяют политические институты и экономическое развитие. С этой точки зрения вчерашняя Нобелевская премия выдана за исследования, которые внушают оптимизм.