«Смелые люди у нас в тюрьмах сидят, а я просто неравнодушный человек» Преподаватель государственного вуза неделю рассказывал студентам о Навальном. Он опасается доноса, но говорит, что «устал бояться»
Издание «Сирена» поговорило с преподавателем истории России, работающим в одном из российских государственных вузов, который после убийства Навального в течение недели начинал свои занятия с разговора о политике.
Название учебного заведения и имени преподавателя «Сирена» не приводит, уточняя, что он попросил об анонимности. По его словам, после сообщения о смерти Навального в пятницу, 16 февраля, он два дня «не мог отойти от ужаса», и в понедельник решил начать занятие с вопроса, смотрят ли студенты новости.
Мне захотелось понять их: они не сильно моложе меня, разница не в целое поколение, меня они гораздо лучше воспринимают, чем «дедов», есть какие-то общие темы. Я решил прозондировать почву, и когда 90% народа мне ответило, что «мы вообще не знаем, что происходит», я, не задумываясь, сказал: «Понимаете, у нас в стране случилось такое — Путин убил Навального».
Преподаватель рассказывает, что увидел в одной группе сочувствующих и решил на каждом занятии спрашивать о Навальном и смотреть на реакцию студентов. По его словам, «ура-патриотических» настроений он не увидел, а в целом реакции оценил в диапазоне «от равнодушия до сочувствия, сострадания, скорби». При этом у студентов, которым он преподает, как он сам отмечает, уже были в школе «Разговоры о важном», и им «уже начали сильно капать на мозги».
Я объяснял: «Ребята, речь не о том, кого вы поддерживаете или не поддерживаете. Речь о том, что убили человека, у которого остались жена, дети, который был определенным символом. А ваша задача — оставаться людьми». <…> Я им сразу сказал: «Я буду первый и последний в вузе, кто сможет обратиться к вам именно с этим текстом. Патриотических речей вам и так хватает, вы этого наедитесь, а я обращусь к вам с другими словами».
По реакции студентов, как рассказывает преподаватель, ему показалось, что среди них нет «идейных», готовых написать на него донос. Он добавляет, что такая вероятность все равно есть и говорит, что боится этого, но хочет «спать спокойно», зная, что он сделал то, что нужно
Я устал бояться. Если я уже сказать ничего не могу, то что будет дальше? Мы перестанем думать? Общее гуманитарное образование мало-мальски воспитало во мне другой подход к жизни. Чего бояться? Все равно все умрем и, в соответствии с убеждениями, куда-то потом попадем. Но здесь, на земле, мы за свою душу в ответе. Я хочу, чтобы моя душа была чистая, чтобы я спал спокойно.
Не знаю, насколько мой поступок смелый — смелые люди у нас в тюрьмах сидят, а я просто неравнодушный человек. Болит душа, невозможно молчать, и мой вопрос о Навальном появился стихийно из-за глубокой боли и желания увидеть, что я не одинок — и я этот отклик увидел. Народ все равно где-то в глубине души понимает, что его обманывают. А когда врут, это никому не нравится.
Сам преподаватель, по его словам, не был «большим сторонником» Навального, но в день его смерти почувствовал, «как будто убили какую-то надежду, убили саму возможность выбора». «Мы можем ругаться друг с другом за наши персональные идеи, но теперь это абсолютно не важно, потому что Навальный как город Рим: после падения переходит в некую метафизику и становится идеей. Для российской власти Навальный, может быть, был бы менее опасен живой, но там не совсем соображают и плохо знают историю, поэтому и получили такой результат», — говорит преподаватель.