истории

Почему сотни беженцев решили попробовать попасть в Европу именно через Россию? «Бумага» поговорила об этом с сирийцем, который не смог прорваться через границу, — теперь ему грозит депортация на родину

Источник: «Бумага»

С 30 ноября Финляндия полностью закрыла границу с Россией, объяснив свое решение резким ростом потока беженцев из стран Ближнего Востока и Африки. Часть беженцев, собиравшихся запросить убежище на границе Финляндии, задержали в Карелии и Мурманской области и поместили в центры временного содержания для иностранцев. Еще около 200 человек, по данным властей Мурманской области, в конце ноября отправили на автобусах в Петербург. Большинство беженцев могут депортировать из России. Петербургское издание «Бумага» поговорило с сирийцем, которому грозит возвращение на родину, и узнало, почему он и сотни других беженцев, несмотря на сложности в отношениях РФ и Евросоюза на фоне российско-украинской войны, пытались попасть в Финляндию через Россию. С разрешения издания «Медуза» публикует его рассказ полностью.

О попытке добраться до Финляндии

Я из Сирии. Мне 28 лет. Шесть лет я изучал инженерное дело в Дамаске, окончил один из лучших университетов страны. Но война в Сирии не утихает, а Израиль постоянно наносит удары. Я решил уехать из дома в поисках работы.

Два с половиной месяца назад я попал в Россию по туристической визе. Но законы в России строгие, здесь нет убежища. [В ноябре] я решил поехать в Финляндию, чтобы искать работу в Европе. Я просто хочу работать, чтобы помогать семье.

Сперва я добрался из Москвы до Петербурга. Затем я заплатил человеку-азиату 100 долларов и ехал с ним до КПП «Салла» [в Мурманской области]. Меня никто к этому водителю не посылал, я нашел его сам.

Однако за 200 километров до погранпункта российские силовики остановили нас и сказали, что мы должны вернуться, потому что КПП закрыт. Я говорю вам честно: силовики отнеслись к нам с уважением и заявили, что не хотят, чтобы мы рисковали собой. Там было очень холодно, мы могли умереть на морозе. Российские полицейские переживали за нас, когда мы не переживали за себя.

Когда я ехал обратно, водитель сказал, что российские силовые структуры дали нам 200 долларов, чтобы мы вернулись [в Петербург]. Мы не добрались до Финляндии и просто больше 20 часов провели в машине — это было утомительно.

Я считаю, что заявления Финляндии не точны. Ведь силовики остановили меня. Но думаю, если бы я настоял на том, чтобы поехать дальше в сторону Финляндии, то российские полиция и армия меня бы отпустили.

Если бы поток мигрантов из России оказывал негативное влияние на Европу, Россия заставила бы людей въезжать в Европу тысячами, но она этого не делает. Существует политическое уравнение, которое мы не поймем. Это государственная политика, мы не знаем, где мы окажемся в конечном итоге. Мы — жертвы политических отношений Европы и России. Но Европа изгоняет нас.

О депортации и Сирии

После границы я поехал в Москву, пошел в миграционную службу и сказал, что хочу уехать. Проблема в том, что моя туристическая виза закончилась полмесяца назад. И я понимал: если полиция поймает меня, она меня арестует и отправит в депортационный центр.

Когда меня вызвали в [Гагаринский районный] суд [27 ноября], я сказал судье: «Мне нужно время, чтобы покинуть Россию». Но я не сказал, куда я собираюсь уезжать. Мне выдали уведомление о том, что через 15 дней я должен покинуть страну. Сейчас я обжаловал это решение, жду ответа суда. В конце концов, я образованный человек и знаю, как все это работает юридически.

Если Россия позволит мне, я останусь здесь. Однако, когда я спрашивал адвоката о подаче заявления о предоставлении убежища в России, он сказал мне, что это невозможно. Я так и не узнал, как подавать заявление и куда идти.

Если меня депортируют в Сирию, то я потеряю свою жизнь и свою семью. Моя семья проживает в Дамаске. Папа, мама и братья.

Если я вернусь в свою страну, то не смогу работать, потому что пойду в армию и буду получать 20 долларов в месяц. Мне не хватит денег даже на одежду, я не смогу жениться и создать семью. Я должен помогать своим родителям и братьям, посылать им деньги на учебу. Ситуация в Сирии хуже, чем вы можете себе представить.

В Сирии виза обходится человеку в стоимость его дома. Если у него есть дом… Так что вы можете себе представить, насколько сложно [получить визу в Россию].

Люди, которые рассылают приглашения [для визы], — арабы, которые живут здесь [в России]. Они пользуются людьми в Сирии. Большинство из тех, кто говорит о желании «помочь», просто хотят денег. Живущие в России арабы эксплуатируют людей из Сирии и других стран, заставляют платить за проживание и перевод [документов на русский язык]. За подачу заявления о предоставлении убежища они берут более 600 долларов. Знаете, человечество давным-давно похоронило себя, и от него ничего не осталось.

О том, почему беженцы отправились на границу Финляндии

Я не пробовал ездить в Беларусь. Мои друзья, побывавшие там, говорили, что ситуация катастрофическая, что люди не могут попасть в Польшу и Латвию и что белорусская армия возвращает их к границе с Россией. Я не думаю, что Беларусь будет мириться с наплывом мигрантов и беженцев.

Я знаю человека, который пропал без вести на 15 дней. Хотите верьте, хотите нет, но он приехал из Саудовской Аравии, отправился в Латвию и не выходил на связь. Потом его нашел человек в лесах Беларуси. Дело в том, что иногда латвийские пограничники избивают беженцев, бьют электричеством, ломают их телефоны (пытки со стороны латвийских властей подтверждаются в докладе Amnesty International, — прим. «Бумаги»). Затем беженцев выбрасывают в лес по направлению к Беларуси, где они теряются на несколько дней, потому что у них нет телефонов. Выбраться можно только с помощью карт.

Правительство Беларуси не пускает беженцев в леса, а милиция ловит их. Но этому препятствуют контрабандисты, которые могут перевозить людей через леса в Польшу, Латвию и Литву. Но на самом деле, когда люди заходят в лес, начинаются страдания.

Именно из-за этого некоторые беженцы отправились на границу России и Финляндии. Они думали, что там подать прошение об убежище может быть легче и безопаснее, чем в Беларуси.