«Даже когда Дарвин размышлял о расцветке осьминога, перьях павлина и сексуальной жизни рачков, его всегда поражал зевок собаки» Отрывок из книги Кей Харел «Дарвин и любовь ко всему живому»

В июле 2023 года в издательстве «Лайвбук» выходит книга Кей Харел «Дарвин и любовь ко всему живому». Это нестандартная биография Чарльза Дарвина, в которой главный акцент сделан на его огромной любви к живым существам. «Медуза» публикует отрывок из главы, посвященной любви Дарвина к собакам.

Это сравнение человека (внизу) и собаки в утробе матери является первой иллюстрацией, которую Дарвин поместил в книгу «Происхождение человека», заявив, что «человеческий эмбрион также схож со взрослыми особями низших форм по различным чертам строения». Как будто один небольшой рисунок мог раз и навсегда доказать истинность его эволюционных теорий, он писал: «Было бы с моей стороны излишним приводить многочисленные, заимствованные у других авторов подробности», хотя у него самого их было много. Дарвин записал тысячи фактов и наблюдений о собаках, начиная от физического состояния собаки до ее моральных качеств и любви к игре.

В своих книгах он постоянно использовал примеры собак, чтобы показать сходство и преемственность между видами как свидетельства эволюции. Он снова и снова писал антропоморфно, почти ненаучно, о собаках, он любил самые разные связанные с собаками анекдотические свидетельства. На самом деле, Дарвин был очень сентиментально настроен по отношению к собакам. У него за всю жизнь были десятки собак — в детстве и в студенческие годы, во время кругосветного путешествия и в доме, который они построили вместе со своей женой.

Истории о собаках из жизни Дарвина изобилуют простыми радостями, переливаются обычными слезами и рассказывают нам о самых обыденных глубинах общения с этими животными. И все они светятся лучезарной страстью человека, который увидел «единый живой дух» в мириадах форм органических существ.

«Полли умерла», — написала жена Чарльза Дарвина Эмма в своем дневнике в четверг 20 апреля 1882 года, на следующий день после смерти самого Дарвина. Полли была помесью терьера и сначала принадлежала их дочери Генриетте. Когда Генриетта вышла замуж, она оставила Полли своему отцу, как другие поступали с теми собаками, с которыми хотели расстаться. Великий ученый души не чаял в Полли и, как писал Фрэнсис в своих мемуарах, научил ее нескольким трюкам. Один из них был вот таким: Дарвин клал ей на нос печенье, и она ждала сигнала, чтобы подбросить, схватить и проглотить его. Гексли прозвал Полли «Urhund», «протособакой», чтобы подшутить над своим другом. Эмма написала своей дочери, что Полли стала «абсолютно преданной» Дарвину после того, как у нее забрали щенков; она предположила, что Полли «усыновила» его в качестве щенка. Полли лизала его руки с «ненасытной страстью», писал Дарвин в книге «Выражение эмоций у человека и животных». Она ходила за ним по пятам, словно тень. Дни она проводила в корзине с подушками у камина в его кабинете. Эмма сообщала Генриетте, что по ночам ей приходилось «оттаскивать ее» от Дарвина.

Поэт Райнер Мария Рильке писал о «дивном» чувстве, возникающем, если смотреть в глаза собаке. Он придумал специальный глагол, означающий «лицезреть… позволить себе проникнуть в самый центр собаки, в ту точку, из которой она становится собакой, в то место, где Бог, так сказать, присел бы на мгновение после того, как сотворил собаку». Чувства Рильке, похожие на причащение Святых Тайн, видимо, были знакомы Дарвину. Совершенно очевидным является то, что после смерти Дарвина вследствие сердечного приступа Полли «стало очень плохо, у нее отекло горло… она несколько раз отползала словно для того, чтобы умереть», — писал Фрэнсис. О стремлении собак к сати, самоуничтожению, ходят разные рассказы. Несобачники сочтут, что Полли скоропостижно умерла от какой-нибудь болезни или что Фрэнсис ее из сострадания усыпил. Но «слово „причина“ — это алтарь неизвестному Богу, пустой пьедестал», — писал Уильям Джеймс, и собачники скажут, что Полли умерла от разбитого сердца.

Даже когда Дарвин размышлял о расцветке осьминога, перьях павлина и сексуальной жизни рачков, его всегда поражал зевок собаки. Этот зевок очень многое ему говорил. «Видя, как зевают собака, лошадь и человек, я чувствую, насколько все животные построены по одной структуре», — писал Дарвин в одной из записных книжек. Зевают очень многие животные, зевок — это какое-то странное, нелепое и механическое действие, зевок одновременно отвратителен и прекрасен, он является непредсказуемым, и подавить его невозможно. Смысл и назначение зевка остается загадкой. Он воспринимал зевок в качестве синекдохи «единой структуры». Через шесть коротких предложений после упомянутых строк в записной книжке он написал: «Теперь происхождение человека доказано. Тот, кто понимает бабуина, сделает для метафизики больше, чем Локк». Обезьяна может быть первым животным, которое приходит на ум при мыслях о Дарвине, но именно собака всегда была лакмусовой бумажкой, которая помогла ему понять, что Homo sapiens является очередным органическим существом, появившимся на свет благодаря «единой структуре». Поведение собак всегда было лучшим доказательством любви, радости, разумности и добродетели. Собаки — это настоящий апогей биофилии. И когда Дарвин изучал собак, то источником его страсти и восприятия всегда была биофилия.