Создатель «Тетриса» Алексей Пажитнов пришел к Юрию Дудю — и рассказал, как после начала войны с Украиной перестал быть аполитичным Вот что он говорит о российском вторжении и пропаганде

Юрий Дудь взял интервью у Алексея Пажитнова — советского и российского программиста, который создал игру «Тетрис». Ради этого журналист прилетел в США, где гейм-дизайнер живет с 1991 года. Интервью вышло вскоре после релиза «Тетриса» — биографической драмы Apple TV+, над которой создатель игры работал в качестве исполнительного продюсера. В ролике, который длится чуть более полутора часов, Дудь и Пажитнов обсудили в том числе войну в Украине, а также советскую пропаганду. «Медуза» выбрала из интервью самые интересные цитаты.

О жизни в позднем СССР

Моя семья была диссидентской, поэтому у нас никаких иллюзий по поводу нашей жизни не было: мы прекрасно понимали, как устроена жизнь [за границей] и здесь. Поэтому [когда я посещал Московский кинофестиваль и смотрел западные фильмы] культурного шока не было, но сознание не оставляло даже щелочки относительно того, что к той [другой] жизни можно приобщиться.

Мы совершенно безнадежно находились в этом свинарнике — во всяком случае, [таким] мое было ощущение. Я даже и не мечтал о том, что я когда-нибудь куда-нибудь уеду или что у нас изменится жизнь. Была такая постоянная расстановка, по крайней мере в моем сознании — ну и в сознании всех моих друзей и близких.

[В кинотеатре] тебе показали что-то про жизнь на Марсе. Ну замечательно, знаешь, что есть Марс, что там реально вот так живут. Но поезда туда не ходят. Поэтому ты посмотрел про Марс и вернулся к себе.

О советской пропаганде

Больше [университетских] курсов в советское время [чем по марксизму-ленинизму] было, пожалуй, только по гражданской обороне, которую я прошел шесть раз. [Учить марксизм-ленинизм] было вредным занятием — помимо того, что там говорилась полная чушь и пропаганда… в советское время слово «пропаганда» было синонимом слова «ложь», а то, что лилось на этих идеологических курсах, — это была явная, неприкрытая пропаганда. Но я старался учиться хорошо, и даже эти курсы приходилось учить досконально. После сдачи экзаменов [по ним] внутри заводится что-то вредное, что надо потом изживать, — что-то типа инфекции.

О фильме «Тетрис»

(На вопрос, понравился ли ему фильм.) Честно говоря, да. Я очень удивился. Вы же знаете, какой я кинопсих, как я ценю [фильмы Федерико] Феллини, [Лукино] Висконти. А тот фильм, который вышел, при всех его очевидных достоинствах — не Висконти, конечно.

Я ожидал увидеть нечто более ширпотребное. На самом деле фильм действительно получился, явно он сделан с сердцем, с совершенно чудесной игрой актеров: я обожаю Тэрона [Эджертона], который играл [предпринимателя] Хэнка [Роджерса], блестящая роль. Мне очень понравился Никита [Ефремов], но тут я не могу быть объективным, все-таки он играл меня.

Несмотря на массу «голливуда», фильм эмоционально очень верен — очень точно воссоздается действительно вся эта деловая интрига, которая была вокруг прав на «Тетрис».

Сценарист [Ной Пинк] с нами (судя по всему, с основанной Пажитновым The Tetris Company, — прим. «Медузы») очень много консультировался, он нам присылал версии, всерьез брал наши замечания. Мы могли в любой момент поставить вето на этот фильм, поэтому с нашими замечаниями считались. Мы были в дружеских отношениях и преследовали одну и ту же цель, но ему было необходимо сделать фильм интересным, а нам — правдоподобным.

О войне России с Украиной

[Я встретил начало войны] как полный кошмар. Помимо общей депрессии, стыда за страну и всего остального, я потерпел личное фиаско, потому что всю жизнь придерживался общерусского, интеллигентского положения, что политика — это дело грязное и не царское это дело — в него соваться. Я никогда в жизни не голосовал, политикой не интересовался — ни в Советском Союзе, ни в России, ни в Америке, — новости не смотрел практически никогда, только случайно. Совершенно был не в курсе и абсолютно отделил себя от всяких проявлений социальной жизни, мне было это не интересно.

Мой большой друг Хэнк [Роджерс] постоянно меня в этом упрекал, он человек социально активный, но я всерьез его упреки не принимал. И вдруг мне так, бабах, говорят: «Смотри, ты за это все в ответе, потому что так жить в этом обществе нельзя». Мне нечем крыть, нечего сказать в ответ.

(На вопрос, согласен ли он, что к войне привела в том числе аполитичность россиян.) Абсолютно. Я вдруг это осознал и не могу внутри даже найти себе оправдание, поэтому я пробую понемножку в это дело въехать.

(На вопрос о том, падет ли путинский режим.) Конечно, а куда же ему деться. Он уже падает. Неизвестно только, сколько он будет падать.

О том, нужно ли программистам уезжать из России

Надо нестись со всех ног сейчас из этого места, там совсем ничего не светит. А уж с санкциями это совершенно безнадежно, никакой перспективы — ни жизненной, ни карьерной.