На русском языке вышли «Друзья и герои» — заключительный роман «Балканской трилогии» Оливии Мэннинг. Ее герои бегут от разрушительной войны Лиза Биргер рассказывает, что еще делает эти книги созвучными нашему времени

В автобиографическую «Балканскую трилогию» Оливии Мэннинг входят три романа — «Величайшее благо», «Разграбленный город» и «Друзья и герои». Это остроумные, иногда безжалостные и очень понятные в наше время книги — и не только потому, что перекликаются с новостной повесткой (хотя впервые были опубликованы в 1960-х). По просьбе «Медузы» литературный критик Лиза Биргер рассказывает о трилогии Мэннинг — и о том, почему эти романы занимают особое место среди большой литературы о войне.

Оливия Мэннинг. Величайшее благо. Разграбленный город. Друзья и герои. М.: Ad Marginem, 2023. Перевод Д. Горяниной

Когда Оливия Мэннинг стала наконец знаменита — писательница ждала этой славы всю жизнь, но случилась она уже после смерти, в 1980 году, — ее часто сравнивали с Грэмом Грином и Ивлином Во. Как и первый, она написала свои лучшие книги за пределами Великобритании, как и второй, создала абсолютно безжалостные пародии на общество своего времени. Но ближе всего ее «Балканская трилогия» к роману Кристофера Ишервуда «Прощай, Берлин» — автобиографической истории юности, проведенной в Берлине 1930-х годов. Эту книгу большинство знает как литературную основу фильма «Кабаре». 

Ишервуд описывал мир между двумя мировыми войнами, где напряжение растет с каждым днем, но в моменте жизнь только начинается. Перед героями маячат мюзик-холлы, кинокарьеры и широкое бесконечное будущее, которое никакой политикой не испортить. Чем неизбежнее конец этих мечтаний, тем глубже уходят в них герои. Каток истории прошелся по этим большим надеждам, не оставив им ни единого шанса. Герои Оливии Мэннинг точно так же стоят на пути этого катка, до последнего предпочитая его не замечать. 

Как и у Ишервуда, трилогия Мэннинг основана на ее собственном опыте: летом 1939 года она, молодая жена лектора Британского совета, оказалась в Румынии и превратилась в отчаянно скучающую домохозяйку при вечно занятом муже. В Европе уже начиналась война, от которой супруги будут убегать до самого ее окончания. Пройдет 20 лет, прежде чем Мэннинг решит превратить этот опыт в автобиографический роман. Шесть лет войны занимают столько же томов: три — «Балканской трилогии» (о жизни в Бухаресте и Афинах) и еще три — «Левантийской трилогии» (о путешествии на Ближний Восток). 

У Мэннинг были свои почитатели при жизни, но по-настоящему известной она стала, только когда в 1988 году по обеим ее трилогиям сняли мини-сериал «Фортуна войны» с Эммой Томпсон и Кеннетом Браной в главных ролях. Довольно унылый по нынешним временам — романы Мэннинг, несмотря на описанную в них войну, гораздо смешнее.

Кажется, Тэффи говорила, что анекдоты смешны, когда их рассказывают, а когда их переживают — это трагедия. Так вот, книги Мэннинг состоят из трех разновидностей очень смешных анекдотов. Первые — об устройстве любого сообщества, будь то иностранные журналисты, румынские князья или еврейские банкиры. Тут Мэннинг пощады не знает — в ее книгах все они выглядят нелепыми дураками. Людьми, которые даже перед лицом конца света будут говорить о вещах бессмысленных (вроде обеда) и радоваться открытию летних веранд, наблюдая с них за бредущими колоннами беженцев. А когда румынский король Кароль II отречется от престола, открыв дорогу нацистам, горестно воскликнут: «Он же такой прекрасный король: в шлеме, белой мантии, на великолепном белом коне…» Всю первую часть «Балканской трилогии» они будут бесконечно поглощать какую-нибудь гусиную печень, надеясь, что это не напоследок, — но потом, к счастью для литературы, еда просто кончится.

Второй анекдот — об устройстве войны. О том, как некоторые предпочитают ее не замечать, а она есть, — и у Мэннинг эта идея раскрыта довольно смешно. Например, когда парижане сражаются за свою столицу, будто львы, но приезжают к границе с Германией на такси. В первой книге трилогии есть чудовищный герой, еврейский финансист Кляйн, чудом сбежавший из Германии и переживший румынскую тюрьму, который с хохотом рассказывает об увиденных им изнасилованиях и избиениях: «Мне практически не хотелось уходить, так увлекательно это все было». Только к последней встрече, уже во второй части романа, главная героиня Гарриет сообразит, что Кляйн, возможно, не совсем здоров психически.

Третий, и самый грустный, тип анекдота — об устройстве брака. Это та самая трагедия, которую на протяжении всей «Балканской трилогии» проживает Гарриет, то есть сама Мэннинг. В июле 1939 года Оливия, начинающая писательница, уже опубликовавшая несколько романов под мужским псевдонимом (чтобы кто-то их вообще прочитал), повстречала в Лондоне Р. Дж. Смита — молодого лектора, преподававшего английскую литературу в Бухаресте. Реджи, как называли его друзья, был ее поклонником — прочитал все книги и верил в ее серьезный литературный талант. Уже в августе они поженились, а еще неделю спустя сидели в Восточном экспрессе, направляясь в Бухарест. 

В первом томе «Балканской трилогии» — «Величайшее благо» — Гарриет так же стремительно выходит замуж за обаятельного Гая Прингла и внезапно оказывается в Бухаресте, который в те годы считался Восточным Парижем. Уже там она быстро выясняет, что Румыния ей совсем не симпатична, что сюда со дня на день придут немцы и — самое главное — что она далеко не единственный предмет интереса и восхищения для мужа, который «чересчур широко закидывает сеть своего дружелюбия, чтобы справиться с увесистым грузом брака». 

Гая одинаково занимают разговоры о политике, университетские курсы, томные румынки и ночные кутежи, а Гарриет в списке этих увлечений оказывается где-то на последнем месте. «Семейный долг — если он вообще признавал его существование — был для него всего лишь одним из множества долгов. Ко всем своим обязанностям, реальным и воображаемым, он относился одинаково, но воображаемые, очевидно, были куда привлекательнее», — пишет Мэннинг.

Тут бы браку и закончиться, но супругов объединяет уже не он, а то, что они «вместе терпели бедствие на границе Европы». И чем шире был масштаб этого бедствия, тем крепче оно связывало этих очень чужих друг другу людей. Их поля боевых действий — приемы, оперные залы, бары и отели. Но то, что в первом томе начинается как кутеж, во второй книге — «Разоренный город» — перерастает в открытые столкновения. Эта часть трилогии заканчивается, когда в город заходят немцы, и Принглы едва успевают бежать в Грецию. Третья книга — «Друзья и герои» — описывает Афины, где уже стреляют, где даже попытка изобразить былую беспечность заканчивается трагедией.

В каждом из трех романов есть спектакль. В «Величайшем благе» Гай Прингл собирает актеров-любителей, чтобы сыграть с ними «Троила и Крессиду» Шекспира. Отыграв премьеру и оплакав падение Трои, герои узнают о падении Парижа. В «Разоренном городе» Принглы ведут своего гостя — чопорного, совершенно анекдотического английского профессора, уверенного, что его лекция о Чосере изменит политику на Ближнем Востоке, — в оперу на «Риголетто» Верди. И уже на месте они выясняют, что оперу выкупили немцы под постановку «Тангейзера» Вагнера. Наконец, в «Друзьях и героях» Гай решает поставить «шуточный спектакль» про Марию Мартен, погибшую от рук любовника, — шуточный, потому что героиню, отчаянно кривляясь, играет актер-мужчина. Но шутка оказывается предвестницей гибели одного из персонажей.

В своих романах Мэннинг мгновенно переключается между трагедией и комедией, начинает с шутки и заканчивает взрывом, отвечает на страдания анекдотом даже тогда, когда хуже, казалось бы, некуда (впрочем, всегда оказывается, что пространство для ухудшения еще есть). Именно поэтому ее книги могут утешить как раз в такие, как наши, непростые времена исторических потрясений. Но есть в них и кое-что еще, что может помочь читателям — и читательницам в особенности.

Гарриет начинает понимать, что их с мужем брак не будет удачным, когда замечает несовпадения в их жизненных установках. Она мечтает о личном, мире для них двоих, закрытом от окружающих тревог. Ему нужны политика, разговоры о несчастьях и несправедливостях, рассуждения о том, как изменить все вокруг. Гарриет, как писательница не раз повторяет в книгах, — «отдельная личность», а Гай принадлежит всем, и ее повседневные заботы интересуют его меньше всего. Но все-таки она — женщина на войне, и от повседневных забот никуда не деться. Пока ее муж держится за «Капитал» Маркса, она держится за возможность сытно поесть, поселиться в приятном месте или купить последний отрез шелка Гаю на летний костюм.

Именно фокус на повседневности выделяет книги Оливии Мэннинг среди больших романов о войне, в центре которых — движение идей и толп. Мэннинг выхватывает нескольких персонажей, достойных жалости и сочувствия. Ее героиня не плачет о состоянии Европы — но расплачется при виде изувеченного греческого солдата в обносках или матери, защищающей ребенка от обстрелов. Мэннинг не стесняется напоминать, что война — это еще и личные истории людей. Что война состоит из банальных забот не меньше, чем из новостей и взрывов. Кажется, такой книги — которая на фоне масштабных потрясений напоминала, как жить свою собственную маленькую жизнь, — нам действительно не хватало.