истории

«Жри что дают» Заключенные с ВИЧ в российских колониях годами не получают нужные препараты. Тюремное управление считает, что «все нормально»

Источник: Meduza

В феврале 2023-го заключенная женской исправительной колонии № 28 в Самарской области по имени Ирина пожаловалась на отсутствие необходимых препаратов для терапии ВИЧ-инфекции. Это не единичный случай: сбои при выдаче лекарств для заключенных с вирусом происходят не первый год в разных российских регионах. «Медуза» пообщалась с правозащитниками и заключенными, которым не хватает препаратов для ВИЧ-терапии.

Заключенным как минимум в семи регионах не выдают необходимые лекарства для ВИЧ-терапии 

Издание «Холод» 22 февраля опубликовало историю заключенной с ВИЧ-положительным статусом Ирины из Самарской ИК-28. Через сына она сообщила журналистам, что заключенные этой колонии уже несколько недель не получают препараты для антиретровирусной терапии: «Калетру», «Симанод», «Ритонавир» и «Кемерувир». По словам Ирины, сейчас ВИЧ-инфекция подтверждена у 10% арестантов.

Когда она и другие женщины с ВИЧ-положительным статусом написали заявление на имя начальника отряда, их жалобу не зарегистрировали. Сын Ирины Евгений рассказал, что на нее составили рапорт; ее хотели отправить в ШИЗО, но в итоге ограничились устным выговором. 6 марта Евгений сообщил «Медузе», что его мать госпитализировали с резкими болями в области печени: по его словам, терапию она пока так и не получила. 

С начала 2023 года появились минимум семь сообщений о том, что в российских исправительных колониях не хватает антиретровирусных препаратов. Эти данные собирает проект «Перебои.ру», созданный движением «Пациентский контроль», которое помогает россиянам с ВИЧ и другими серьезными заболеваниями. По данным активистов, обращения поступали из Ленинградской, Волгоградской, Нижегородской, Новосибирской, Ростовской, Самарской и Свердловской областей.

Детально описать масштаб происходящего практически невозможно, отмечает Георгий Иванов, юрист «Команды против пыток»: «Ни у меня, ни у профильных организаций, помогающих заключенным, нет полной статистики по подобным обращениям. В последний раз, насколько я помню, тема с отсутствием лекарств освещалась в 2019 году. Тогда проблема возникла из-за отсутствия контрактов на поставку препаратов».

В комментарии «Известиям» представители «Пациентского контроля» высказали опасения, что колоний, где у людей с ВИЧ нет стабильного доступа к лекарствам, может быть больше, чем поступивших обращений. Активистка проекта Юлия Верещагина предположила, что заключенные, вероятно, молчат из-за страха перед администрацией колоний.

Даже если в колониях выдают лекарства от ВИЧ-инфекции, то не всегда правильные

До того, как стать правозащитником, юрист «Команды против пыток» Петр Хромов отбывал наказание в московском СИЗО № 3 «Красная Пресня» и выполнял работу санитара, в том числе составлял списки людей с ВИЧ. Первый медосмотр любого заключенного Петр описывает «Медузе» так: «При поступлении в СИЗО люди сдают кровь на сифилис и на ВИЧ. Примерно до половины арестованных впервые узнают о своем ВИЧ-положительном статусе по этому анализу. Понятно, что до этого в СПИД-центре они не наблюдались и никакую терапию не принимали». Затем, по словам Хромова, кровь берут повторно, чтобы узнать иммунный статус, то есть определить, насколько иммунитет с этим вирусом справляется.

Как отмечает Петр Хромов, в московских СИЗО штатные врачи-инфекционисты есть только номинально: по его словам, в реальности все заключенные с выявленной ВИЧ-инфекцией могут получить назначение на терапию только в больнице СИЗО «Матросская Тишина». 

Таким образом, даже при наличии препаратов перебои с выдачей АРВ-терапии могут произойти на этапе заключения в СИЗО — если на месте нет врача-инфекциониста, который может назначить лечение. 

Пациенты, уже состоящие на учете регионального СПИД-центра, получают лекарства сразу по прибытии в СИЗО или колонию — но терапия далеко не всегда такая же, как в официальной рекомендации врача-инфекциониста. C подобной проблемой столкнулся отбывавший наказание в ИК-9 Калининградской области Сергей. Он узнал о диагнозе 20 лет назад, с 2015 года он принимал один и тот же набор препаратов для лечения ВИЧ-инфекции. Сергей рассказал «Медузе», что, оказавшись в колонии, продолжить терапию по привычной схеме он не смог:

Когда Сергей вышел на свободу и пришел в региональный СПИД-центр на обследование, ему объяснили, что принимать вместе те лекарства, которые ему давали в колонии, нельзя. Информацию о том, что именно принимал Сергей за весь период заключения, администрация колонии СПИД-центру не предоставила.

Если в колонии нет нужного препарата из схемы лечения пациента, теоретически его могут передать в колонию родственники. Сын Ирины из Самарской ИК-28 рассказал «Медузе», что вынужден самостоятельно искать препараты для матери: «В аптеках Самарской области АРВ-препараты найти очень сложно, но мне удалось. Они достаточно дорогие — в месяц уходит 10 тысяч рублей минимум. Не у всех есть такие деньги — и родственники, которые могут купить и передать лекарства».

Чтобы получить терапию, заключенный должен отчитаться об этом администрации колонии — для этого нужно получить выписку в медсанчасти. Правозащитница Мария рассказывает «Медузе», что медработники в колонии редко подписывают такие разрешения: «[Допустим] человек лечится по схеме из трех препаратов, а одного из них в колонии нет. Если ФСИН подпишет назначение этого препарата осужденному, колония сама себя подставит. Ведь это она, получается, виновата, что заключенный вынужден покупать лекарство, которое по закону положено ему бесплатно».

Госзакупки препаратов для заключенных с ВИЧ — это хаос

То, что заключенным в России не всегда могут предоставить необходимые лекарства, Петр Хромов из «Комитета против пыток» объясняет особенностью госзакупок: «Какой бы АРВТ человек ни пользовался на свободе, в колониях или СИЗО он получает один вид терапии — тот, который был закуплен региональным медицинским управлением ФСИН. В основном это „Калетра“ — самая распространенная и самая дешевая. Но в отличие от людей на свободе, которым при выявлении побочных эффектов могут подобрать другой препарат, у заключенных такого выбора нет».

Система закупки лекарств для заключенных с ВИЧ в последние годы действительно была непоследовательной. 1 марта 2019 года Минздрав передал ФСИН все полномочия по закупке препаратов для лечения людей с ВИЧ-инфекцией, гепатитом В и С. Минздрав оставил за собой право закупать антивирусные препараты и диагностические средства только для федеральных государственных учреждений, подведомственных министерству, ФМБА и Роспотребнадзору, а также для медучреждений субъектов Федерации.

Тогда же министерству финансов поручили перераспределить бюджет, выделенный на закупку АРВТ для ФСИН. В справке Роспотребнадзора за 2019 год указано, что в течение года антиретровирусную терапию получали около 90% пациентов с ВИЧ-инфекцией, находящихся в местах лишения свободы. Однако, по данным общественной организации «Коалиция по готовности к лечению», на самом деле терапию получило в два раза меньше заключенных. С 2021 года ответственность за закупки АРВ-препаратов для заключенных снова передали Минздраву. 

Именно из-за смены ведомств, отвечающих за закупки, возникли проблемы с закупкой и выдачей АРВТ-лекарств заключенным с ВИЧ, рассказал «Медузе» правозащитник Андрей. С ним согласен координатор общественного движения «Русь Сидящая»: даже если госзакупки выполняются в полном объеме и у заключенных есть доступ к препаратам, не все смогут получить АРВ-терапию — потому что единого регламента выдачи необходимых препаратов не существует.

Неправильная терапия ВИЧ-инфекции — это прямая угроза жизни человека

Юлия попала в ИК-4 Калининградской области в 2013 году: о том, что у нее ВИЧ-положительный статус, она знала до заключения и принимала терапию — препараты «Кивекса» и «Исентресс». Юлия рассказала «Медузе», что необходимые лекарства она не смогла получить уже в СИЗО:

По словам Юлии, врачи-инфекционисты при осмотре новых заключенных часто записывали им в карточках «более легкую» стадию развития ВИЧ-инфекции. Собеседница «Медузы» объяснила, что таким образом в колонии старались «поддерживать стабильное количество относительно здоровых людей и не давать заключенным повода оформить себе инвалидность».

В 2016 году Юлия заметила, что ей выдают просроченные лекарства: тогда она вместо ежедневной терапии получила упаковки с таблетками на несколько дней. В санчасти Юлии сказали, что «это нормально» и такие препараты можно принимать в течение полугода после окончания срока годности. После этого случая, по словам Юлии, ей выдавали таблетки либо без упаковки, либо без ярлыка с датой. «Я спросила в медчасти, зачем им срезать сроки годности, если они уверены, что препарат нормальный. Мне ответили, что это не мое дело», — уточняет собеседница «Медузы».

Юлия рассказывает, что за время заключения ей регулярно меняли препараты без каких-либо анализов — просто показывали новую запись в медицинской карточке и объясняли, что «теперь препарат будет другой». Когда Юлии назначили «Калетру», ей пришлось написать отказ от терапии: однажды, еще до колонии, из-за этого препарата она попала в инфекционную больницу с осложнением на печень. За весь период заключения Юлия принимала восемь разных комбинаций препаратов, что вредит организму и может привести к прогрессированию инфекции. 

В 2019 году Юлия забеременела. Проходя осмотр и стандартные анализы крови в колонии, она узнала, что у нее очень высокая вирусная нагрузка:

На учет в женскую консультацию Юлию поставили на 21-й неделе срока беременности. «Когда меня привезли в обычную больницу, гинеколог, конечно, офигела с того, какие препараты и в каком количестве я принимаю, будучи беременной. Со мной был сотрудник колонии — врач спросила у него, какие препараты сейчас есть в наличии, чтобы можно было назначить постоянную схему терапии. Тот хмыкнул и сказал, все у нас есть», — вспоминает собеседница «Медузы».

Вечером того же дня Юлия пришла в медчасть колонии за таблетками и увидела прежние лекарства. На вопрос, почему ей до сих пор недоступны обещанные препараты, ей ответили, что «их еще не заказали». Новые лекарства Юлия получила лишь спустя месяц после назначения.  

Как только Юлия узнала о беременности, то решила, что будет рожать самостоятельно. По ее словам, врач-инфекционист разрешил так поступить, отметив, что вирусная нагрузка на ее организм снизилась. Однако необходимую запись в медкарте инфекционист по неизвестной ей причине не сделал. Женщине провели кесарево сечение против ее воли. Юлия вспоминает, что у ребенка были высокие антитела. «На учете у врача мой ребенок состоял до трех лет, и только недавно его сняли. Все это время сохранялся риск того, что у моей дочери тоже будет ВИЧ-инфекция», — уточняет Юлия.

Из-за частой смены препаратов у Юлии развилась резистентность — у нее нет лекарства, которое, согласно анализам, действует на ее организм и снижает вирусную нагрузку. В итоге у нее прогрессировала ВИЧ-инфекция — сейчас у Юлии подтверждена стадия 4Б — тяжелая стадия, близкая к терминальной.

Из-за частой смены терапии, говорит правозащитница Мария, у заключенных с ВИЧ возникает почечная недостаточность, диарея, головокружение, слабость, анемия и тошнота. По ее словам, ситуация Юлии — один из худших сценариев развития событий у человека с ВИЧ, который может произойти в первую очередь из-за халатности государства.