истории

Последний блеф Путина Писатель Джонатан Литтелл — о том, почему с 24 февраля Путин только и делает, что показывает миру свою слабость. А повышение ставок в войне лишь подтверждает это

Источник: Le Figaro

Джонатан Литтелл — франко-американский писатель, автор романа «Благоволительницы», а с начала российского вторжения в Украину еще и военный корреспондент, репортажи которого выходят и на «Медузе». С любезного разрешения автора мы публикуем русский перевод его новой колонки для французской газеты Le Figaro, посвященной ядерным угрозам Путина.

Как плохой игрок в покер, который вот-вот все потеряет, лихорадочно удваивает ставку в отчаянной надежде, что остальные игроки в итоге спасуют, 21 сентября Владимир Путин бросил свои последние фишки на стол: «частичная» мобилизация мужчин призывного возраста, «референдумы» на украинских территориях с последующей формальной аннексией, ядерная угроза. «Это ва-банк», если пользоваться терминологией Маргариты Симоньян, главного редактора канала RT и одного из «ястребов» режима.

До сих пор Путин успешно блефовал. Всякий раз, когда «коллективный Запад», как он его называет, выражал недовольство его агрессивными действиями — аннексия Крыма и оккупация Донбасса в 2014-м, полномасштабное вмешательство в Сирию в 2015-м, интервенция наемников из ЧВК Вагнера в Центрально-Африканской Республике, Ливии и Мали, — он поднимал ставки, и наши политические лидеры, ошеломленные такой наглостью, пасовали после вялых протестов или введения незначительных санкций. А главное, они охотно продолжали качать его газ и нефть, тем самым напрямую финансируя направленные против них кампании по дестабилизации.

Но Путину недостает основного качества хорошего игрока в покер: способности понять, с кем он имеет дело, «прочитать» своего соперника. Путин, неспособный понять свободные умы даже в своей собственной стране, тем более никогда не понимал западные, которые он презирает и ненавидит. Таким образом, он так и не понял, что, несмотря на все наши уступки, все послабления, у нас тоже есть пределы, за которыми пути назад нет. С вторжением в Украину 24 февраля такого рода предел был достигнут. Сегодня даже ядерной угрозы будет недостаточно, чтобы заставить нас умыть руки от Украины, — настолько теперь Россия воспринимается как угроза существованию всего мирового порядка, установленного после 1945 года.

Мобилизацию, объявленную Путиным, следует понимать с оговорками, и украинцы справедливо не слишком ею обеспокоены. Насильно призванные в армию люди будут кое-как обучены на скорую руку, получат второсортное снаряжение из старых запасов, если им не придется покупать его самим, и могут быть оперативно отправлены на позиции только за счет снижения их эффективности в бою. В лучшем случае они заткнут дыры в российской обороне, но для наступления они бесполезны. Как сказал Владимир Зеленский 22 сентября, напрямую обращаясь на русском языке к новобранцам и их семьям: «Протестуйте, боритесь, убегайте, сдавайтесь в украинский плен. Это варианты для вас, чтобы выжить».

Однако за такую мобилизацию Путин уже заплатил высокую политическую цену; это объясняет, почему он сейчас на фронте отступил настолько, насколько это возможно — несмотря на мощное давление со стороны армии и националистических кругов. Сотни тысяч людей всеми способами пытаются убежать из страны, для остальных же, кого теперь отрывают от семей, чтобы сделать пушечным мясом, режим и его война отныне предстанут в новом свете. «Ватники», если использовать популярный в Украине термин — то есть та часть населения, которая живет окутанная апатией, порожденной путинской пропагандой, словно в удобном ватном пальто, — внезапно обнаружили, что они голые, а вокруг холод.

Более того, несмотря на заверения Путина, эта мобилизация отнюдь не частичная: следуя директиве или же из чрезмерного усердия, губернаторы регионов мобилизуют не только мужчин, соответствующих заявленным критериям (наличие военного опыта), или на худой конец задержанных демонстрантов, но и многодетных отцов, сотрудников стратегических предприятий, студентов, которых полиция забирает прямо из аудиторий, и даже больных и людей с инвалидностью. Уже даже кое-кто из ближайшего окружения Путина счел своим долгом выразить протест против этих «перегибов».

Что касается так называемых референдумов, проведенных в чрезвычайной спешке после военных неудач России на севере, то они остаются абсолютно фиктивными. Жители оккупированных регионов голосовали под дулом автомата, урны набили до отказа, чтобы получить желаемые цифры, и «результаты» были абсолютно предсказуемы. Аннексию, последовавшую за ними 30 сентября, разумеется, никто не признал, кроме нескольких миньонов России, а правительство Украины уже ясно дало понять, что для них это ничего не изменит.

Но для Путина это имеет определяющее значение: объявив эти территории частью Российской Федерации, он превращает в рамках своего дискурса захватническую войну против соседа в оборонительную. Поскольку российская Конституция запрещает уступку любой аннексированной территории, Россия теперь обречена на вечную войну за территории, которые она даже не полностью контролирует.

Здесь и заходит речь о ядерной угрозе. Российская военная доктрина предполагает гораздо более низкий порог применения ядерного оружия, чем западные доктрины, если территориальной целостности страны что-нибудь угрожает (подробнее об этом читайте тут, — прим. «Медузы»). Кроме того, начиная с 1990-х годов Россия, осознавая свою военную слабость по сравнению с НАТО, наращивала арсенал разного рода так называемого тактического ядерного оружия, менее мощного, чем бомба, использованная в Хиросиме, но которое способно стереть несколько квадратных километров с лица земли, выпустив при этом большое количество смертоносной радиации. Теоретически применение этого оружия против украинской армии должно вызвать у Запада такой сильный шок и такой страх более глобальной ядерной войны, что мы заставим украинцев уступить требованиям России. «Эскалация ради деэскалации», как называют это американские стратеги.

Разумеется, российские угрозы должны восприниматься со всей возможной серьезностью. Владимир Путин всегда говорил заранее о том, что он собирается делать, и в основном делал то, о чем говорил. Теперь его отчаянное безрассудство может привести к худшему. Загадочный саботаж трубопроводов «Северный поток — 1 и 2» в Балтийском море, вероятно, также является частью этой стратегии запугивания, обнажающей уязвимость нашей важнейшей инфраструктуры. Но даже ядерная атака не остановит украинцев от борьбы до победного конца с удесятеренной решимостью и ненавистью. Как недавно сказал президент Зеленский: «Холод, голод, тьма и жажда для нас не так страшны и смертельны, как ваши „дружба и братство“».

Мы тоже не беззащитны перед лицом этой угрозы. Путин и его генералы прекрасно понимают, что НАТО неизмеримо сильнее них и способно принять самые разные ответные меры в случае ядерной агрессии. Вторичные санкции могут быть наложены на любую страну, покупающую российские нефть и газ, так же как и на страховщиков и судоходство, что лишит Путина последних источников дохода. До сих пор американцы остерегались предоставить украинцам определенные виды вооружения, самолеты, ракеты дальнего радиуса действия и тяжелые танки: это оставляет возможность сделать это в будущем. Также НАТО может вмешаться в конфликт напрямую, поскольку это будет рассматриваться как непосредственная угроза Европе, и может сделать это при помощи обычного вооружения, крылатых ракет и авиации, целью которых будет российская военная инфраструктура на украинской территории.

Джейк Салливан, советник президента Байдена по национальной безопасности, заявил об этом 25 сентября: «Мы прямо сказали Кремлю, и приватно, и на очень высоком уровне, что любое применение ядерного оружия будет иметь катастрофические последствия для России, что США и наши союзники отреагируют самым решительным образом, и мы четко и конкретно указали, что это повлечет за собой». 

Наконец, очевидно, что «союзников» Путина, а это в первую очередь Индия и Китай, начинает утомлять этот обременительный «друг» со своей бессмысленной войной, который расшатывает экономику и мировую торговлю и непосредственно влияет на внутреннюю стабильность этих стран. Во время недавнего торжественного слета в Самарканде Си и Моди позволили себе это ему сказать: первый обиняками, а второй — напрямую. Сложно себе представить, что обращение к ядерному оружию оставит их равнодушными: в отличие от России, эти две державы достигли своего статуса благодаря существующему мировому порядку и хотят изменить его правила в своих интересах, но не разрушить. Кроме того, в связи с Тайванем неприкосновенность границ для Китая — основополагающий принцип. Путин знает, что это его последние дипломатические сторонники, последние экономические возможности и последние источники электронных компонентов, без которых ему не обойтись. Избрав путь, на котором его стране предстоит стать вассалом Китая, он не может пойти на попятный.

В сентябре 2004 года, обращаясь к стране после теракта в школе № 1 в Беслане (штурм, устроенный российскими силовиками для освобождения заложников, стал причиной 333 смертей, из них 186 детей), Путин — косвенно обвиняя Запад в поддержке террористов — сделал следующее безжалостное замечание: «Мы показали свою слабость. А слабых — бьют». С 24 февраля, даты своего вторжения в Украину, Путин только и делает, что показывает всему миру свои слабости. Прежде всего, слабость военную, поскольку его армия демонстрирует некомпетентность, коррумпированность, преступность и катастрофическое отсутствие дисциплины и мотивации. Затем слабость политическую, так как вызванные мобилизацией общественные беспорядки, порой выливающиеся в насилие, начали сотрясать страну и власти плохо понимают, как на них реагировать. Наконец, слабость стратегическую и дипломатическую, потому что он не способен придумать выход из войны, которая уже проиграна.

В очередной раз повышая ставки, он лишь выдает слабость карт, оставшихся у него на руках. «Это не блеф», — сказал он в своем обращении 21 сентября. Прекрасно. Со своей стороны в ожидании этого ва-банка, последнего шанса, мы категорически не должны «пасовать», и выложить наши собственные карты на стол. Для Путина, попавшего в ловушку собственных ошибок, победа Украины — это приговор. Мы должны сделать все возможное, чтобы обеспечить эту победу — залог возвращения мира и стабильности, как политической, так и экономической, в Европе.