истории

На Netflix вышел «Белый шум» Ноа Баумбаха Мрачная комедия о семье на фоне катастрофы с Гретой Гервиг и Адамом Драйвером

Источник: Meduza

На Netflix вышел новый фильм Ноа Баумбаха, автора «Брачной истории» — «Белый шум». Главные роли в картине, снятой по роману живого классика Дона Делилло, сыграли Адам Драйвер и Грета Гервиг. Кинокритик Антон Долин рассказывает о том, почему это один из самых изобретательных фильмов года.

Примечание. Этот текст был впервые опубликован в сентябре 2022 года — после премьеры картины на Венецианском кинофестивале.

«Белый шум» поставлен американцем Ноа Баумбахом по одноименному роману живого классика Дона Делилло — его опусу 1985 года, который многократно и безуспешно пытались экранизировать. Баумбах с его многословием, персонажами-невротиками и комбинацией депрессивного с комедийным — идеальный кандидат для постановки. А книга Делилло — безупречный материал для Баумбаха: режиссер вспоминает, какой актуальной она показалась ему при первом прочтении, еще в колледже, и тут же признается, что за годы, прошедшие с тех пор, текст стал еще жизненнее. 

Баумбах за все эти годы сроднился с «Белым шумом», в полной мере присвоил чужой сюжет и персонажей — настолько, что позволил себе сделать в интриге значимые изменения и купюры, не погрешив против сути. Произошло и смешение, почти слияние временных пластов. Дух 1980-х в фильме передан точно, но без излишнего фетишизма. Невнимательному зрителю вполне может показаться, что действие разворачивается сейчас — просто у героев по какому-то недоразумению нет смартфонов. 

С другой стороны, старомодность и традиции — норма для респектабельных колледжей, один из которых (вымышленный) и становится местом действия. Главный герой, в книге бывший рассказчиком, — профессор Джек Глэдни (погрузневший для роли Адам Драйвер), который скрывает свои тревоги за черной мантией и темными очками. Причина прятаться — незнание немецкого языка, а ведь доктор Глэдни при этом главный в США специалист по Гитлеру и прямо сейчас готовится к международному конгрессу гитлерологов.

Его коллега и друг Мюррей (неузнаваемый седой Дон Чидл из «Мстителей») завидует Джеку. Его невыполнимая мечта — вывести на уровень Гитлера, то есть сделать его таким же важным для академической системы, своего персонального героя, Элвиса Пресли. Пока что же Мюррей читает спецкурс по автокатастрофам в американском кино. Согласно его теории, каждая из экранных аварий — жизнеутверждающее и оптимистичное событие, превосходящее зрелищностью предыдущие. Смотря на смерти других, мы ощущаем себя более живыми. 

Соединение макабрического, бурлескного, пугающего и смешного в «Белом шуме» виртуозно придумано Делилло и довольно точно передано Баумбахом. В одной из самых ярких сцен фильма Глэдни и Мюррей читают завороженным студентам одну лекцию на двоих, в порядке свободной импровизации комбинируя факты из биографий Элвиса и Гитлера, не делая различий между диктатором и поп-иконой и неглупо рассуждая о стремлении масс поклонников к смерти. В параллельном монтаже водитель грузовика врезается в товарный поезд, что приводит к жуткому взрыву. Над университетским городком зависает черное облако, по слухам, угрожающее безопасности и жизни каждого, кто не успеет ускользнуть. Разумеется, тут же дороги встают в одной сплошной пробке, напоминая зрителям о гротескной и пророческой антиутопии Годара «Уик-энд».

Большая катастрофа всегда происходит на фоне трагедий меньшего масштаба, которые, впрочем, более значимы для героев. Джек обеспокоен состоянием своей жены Бабетты (Грета Гервиг), которую настигли неожиданные провалы в памяти. Возможно, это связано с таинственным лекарством, которое Бабетта принимает, не признаваясь в этом даже близким. Раньше Джека о существовании медикамента узнают их с Бабеттой четверо детей (в книге было еще больше) от предыдущих браков: двое тинейджеров, девочка помладше и двухлетний, но на вид самый умный в семье ребенок. 

И в романе Делилло, и в фильме Баумбаха дети обладают большей зрелостью и прозорливостью, чем родители, оглушенные пресловутым «белым шумом» и не замечающие бед и несчастий, пока те не подступят слишком близко. В этом их качестве, надо думать, многие легко узнают самих себя. А заодно заметят слегка истерическую атмосферу фильма, в котором любые укрытия и убежища — будь то работа, семья, любовь или дружба — оказываются ненадежными миражами. Когда же семейство будет в своей потрепанной машине удирать от черной токсичной тучи, натягивая на лица бесполезные медицинские маски, на экране материализуется детальный портрет пандемического сознания, сформированного у всего мира за последние три года. 

Что же такое в контексте фильма сам «белый шум»? Возможно, это раздражающе обильные и преувеличенно литературные диалоги, которыми Баумбах, как поклонник книги Делилло, не хотел жертвовать — со временем они сливаются в монотонный фон.

Другая версия: белый шум — это гитлерология. Массовый психоз поп-культуры (ее представителями можно считать и Гитлера, и Элвиса) эксплуатируется поп-наукой. Миф выхолащивается, лишается смысла, становится основой для всепоглощающего и равнодушного масскульта, склонного если не к чистому злу, то к моральному релятивизму. В конечном счете Гитлер и Элвис — всего лишь два востребованных товара на полках супермаркета (сквозной образ и важнейшее место действия фильма, превращающее даже изощренных интеллектуалов в обычных потребителей). 

Можно предложить и экзистенциальную трактовку, которая делает фильм Баумбаха чрезвычайно неуютным, при всей симпатичности его героев. Белый шум — это смерть, предчувствие и страх которой парализует Джека и Бабетту, делает их любовь шаткой, а комфорт — нестабильным. В книге так объясняется неординарное уважение персонажей к их детям: ведь те еще не осознали свою смертность, а потому они могущественнее взрослых. Таким образом, перед нами фильм о неотвратимости конца и смехотворности любых попыток забыть о нем, загородившись творчеством, общением, религией или любой предположительно полезной деятельностью. В этом, как ни грустно, тоже проявлена чрезвычайная своевременность картины. 

Однако если не спасением, то хотя бы анестезией искусство стать вполне может. По меньшей мере, на время просмотра. Об этом напоминает самый безупречный эпизод «Белого шума», фильм в фильме, а точнее — музыкальный клип на финальных титрах. Под песню, написанную специально для фильма культовым электроклэш-коллективом LCD Soundsystem, все персонажи «Белого шума» хаотично двигаются в пространстве необозримо огромного супермаркета. Если продажей, покупкой, музыкой и танцем можно отодвинуть страх смерти, то почему бы нет? Там, где не поможет молитва, на помощь придет шопинг.