истории

«У россиян есть травма протеста. Даже перед акцией в Лондоне меня спрашивали, брать ли паспорт и пауэрбанк» У посольства России проходят еженедельные акции протеста. «Медуза» поговорила с их организатором

Источник: Meduza

С 9 апреля в Лондоне каждую неделю проходят антивоенные митинги граждан России Russians Against the War. Акции организует 32-летняя Лиза — продуктовый менеджер в крупной IT-компании в Лондоне. Четыре года назад она переехала сюда из Санкт-Петербурга — и никогда не думала, что будет выводить людей на акции, распечатывать листовки и искать микрофон для выступлений. Теперь ее митинги поддерживает команда Навального, о них пишут крупные СМИ, а участвуют в них активисты и россияне из других городов. Мы с ней поговорили.

«Нарастало внутреннее возмущение» 

С самого начала войны я ходила на украинские митинги в Лондоне (акции в поддержку Украины в Лондоне проходили почти ежедневно, — прим. «Медузы»). Но не понимала, почему не было акций против войны, организованных россиянами. Поддерживать — это здорово, но нужно иметь свою четкую позицию и обращаться к своим властям.

У меня нарастало внутреннее возмущение и желание, как было написано на постере у одной из протестующих, «орать и блевать». Я хотела собраться вместе с другими россиянами и высказать свою, очень простую позицию: «нет войне». 

Я искала подобные ивенты в фейсбуке и телеграм-чатах активистов. Казалось, что оппозиционеры, которые живут в Лондоне, должны что-то подобное организовать. Но я ничего не нашла и в итоге решила действовать сама. Я понятия не имела, как организовывать протесты. Просто сделала ивент в фейсбуке Russians against the war на 9 апреля у посольства России в Лондоне. Это было после публикации фотографий из Бучи, думаю, что именно то событие стало триггером.

Для себя я решила: если люди присоединятся — будет, конечно, здорово. Но если [собрать никого] не получится, то я приду и постою одна.

Я рассказала об акции друзьям, и некоторые из них меня поддержали. Дальше я закинула анонс в большой чат «Протестный Лондон», где сидит около тысячи человек. Когда собралось 30–40 желающих, я начала писать в СМИ. Я не знала никого лично, просто писала в инстаграме русскоязычным медиа: «Здравствуйте, хочу сделать протест Russians against the war, помогите распространить информацию». Некоторые отказались, но другие, например Zima Magazine, опубликовали анонс.

Я писала и в группы для русскоязычных, живущих в Лондоне, — но пост пропустили только в одной. Сперва я была уверена, что все люди в эмиграции против войны. Но вместо волны желающих присоединиться я получила кучу негативных комментариев. В ответ на это обсуждение администратор группы заявил, что он «против путинистов», и добавил к названию сообщества лозунг We stand with Ukraine. После этого из группы ушло около 500 человек. В самом начале я встречала в основном скептицизм и критику. Но через три-четыре дня стали появляться люди, которые хотели помочь. Их оказалось очень много.

Я считаю, что чем больше ты отдаешь ответственности другим людям, тем лучше получается общее дело. Поэтому я передавала разные задачи. У нас появился чат для организации. Девушка Евгения заказала бело-сине-белый баннер и микрофон с колонкой, чтобы у нас был open mic (открытый микрофон, — прим. «Медузы»). Мы планировали, что будет три спикера. Я надеялась, что они вдохновят людей — и они тоже захотят выступить.

Люди стали писать и предлагать, какие акции можно сделать, чтобы не просто стоять с плакатами. Некоторые захотели лечь на землю со связанными руками — в память о Буче.

Знакомые и незнакомые люди стали распространять событие в соцсетях. Некоторые спрашивали, почему мы собираемся именно у посольства. Я думаю, что посольство формально считается территорией России, в этом есть смысл. Если мы будем стоять с лозунгами Russians against the war у паба, где люди едят свой sunday roast (традиционный воскресный обед в Британии, — прим. «Медузы»), это будет как-то глупо. Но вообще не важно, где собираться. 

«Нужно пользоваться своей свободой» 

Протестовать в Лондоне можно практически без ограничений, я узнала об этом примерно четыре года назад, когда шла с работы мимо магазина Canada Goose. Там постоянно стояли протестующие, я решила погуглить и узнала, что им не нравится, что гусей обдирают заживо. Изучая их акции, я узнала, что в Лондоне очень легко организовать протест: выходишь и митингуешь. Предупреждать никого не требуется. Согласовывать нужно марши, потому что они могут мешать движению.

Но перед акцией я все равно решила написать в полицию. Показалось, что, если я сообщу участникам, что акция согласована с полицией, это вызовет больше доверия. У россиян есть травма протеста: придешь, а тебя побьют. Даже перед акцией в Лондоне меня спрашивали, брать ли паспорт и пауэрбанк. Сначала я написала случайно не в ту полицию — в City Police, а нужно было в Metropolitan. Они меня перенаправили и попросили заполнить форму. После этого мне перезвонили — полиция дала пару советов. Они попросили взять стюардов (стюард — это гражданский человек, который следит за безопасностью на акции, — прим. «Медузы»). Я написала в чаты — и быстро нашлось несколько человек, которые прошли тренинги по оказанию первой помощи и могли выполнить эту роль. Мы заказали им желтые жилетки и аптечки.

Есть такой аргумент, что выходить на протесты за рубежом не стоит. Это слишком легко — в Лондоне тебя дубинками не побьют. Но у нас же нет соревнования, кому приходится хуже! Если в России тебя бьют дубинками, а в Лондоне нет, это не значит, что в Лондоне стоит оставаться дома. Наоборот — нужно воспользоваться этой прекрасной свободой.

Пропаганда пытается заглушить голоса россиян, которые выступают против войны. Наверное, украинцы хотели бы от россиян многомиллионного митинга, но этого не произошло, и протест выражается в других формах. Нам здесь проще высказывать свою позицию, и хочется, чтобы нас было слышно, чтобы было видно, что россияне это не поддерживают.

Мирно и без нарушений

С самого начала нас обвиняли в том, что нам за это платят. Но печеньки [от Госдепа] и методички так и не приехали — мы все сделали на свои деньги. Самым дорогим был микрофон — он обошелся в 170–180 фунтов. Его купила на свои деньги одна из участниц, Евгения. Я предложила ей скинуться, но она отказалась.

Сотню листовок мне бесплатно напечатал приятель. Флаги и плакаты люди делали и сами, кто-то даже шил сам. В сумме у меня ушло максимум 100 фунтов, причем все вещи мы потом переиспользовали на следующих акциях.

В ивенте на фейсбуке набралось 200–250 человек. Я понимала, что не все, кто отметился, придут и не все, кто придет, отметились. В итоге на первом митинге было около 200 участников. Мои распечатанные 100 листовок закончились очень быстро. 

Я вообще не представляла, как это работает. На месте приходилось постоянно решать мелкие вопросы. Например, люди принесли большой баннер. Куда его повесить? Я следила за порядком и помогала координироваться — многие люди звонили и спрашивали, куда идти, несмотря на анонс в ивенте. Все прошло хорошо, главное — мирно и без нарушений. Приятно было находиться среди людей, которые против войны, — в России нет такой роскоши. Многие сами выходили к микрофону и выступали. Обошлось без конфликтов. Только один раз подошли люди и на русском спросили, русские ли мы. Мы ответили утвердительно, а они сказали: «Вы ничего не понимаете» — и ушли. 

Одновременно с нашей акцией к посольству пришли девушки из Art of Rebel. Они стояли посередине дороги в платьях, залитых «кровью». Заранее мы с ними не договаривались, я не знаю, известно ли им было о нашей акции, но мы позвали их присоединиться к нам. Благодаря их присутствию протест стал очень ярким. О нас написали Zima Magazine, «Би-би-си», Doxa и другие. Нашими фотографиями поделились активистки «Антивоенного феминистского сопротивления».

«Все на энтузиазме и доброй воле»

После митинга 9 апреля мы продолжили организовывать акции. Четырнадцатого апреля мы собрались у посольства с портретами задержанных за антивоенные выступления. Эту идею предложил активист Петр Петренко. Он собирал фотографии задержанных. Я поделилась ссылкой на его архив, и в следующий раз люди пришли с распечатанными портретами.

На Пасху мы предложили принести крашеные яйца, и люди принесли несколько коробок, например с надписями «Не убий» и «Мариуполь». На пасхальной акции выступил сын Эдварда Радзинского, директор «Настоящей России» Олег Радзинский. Эту акцию анонсировала в своей почтовой рассылке команда Навального. Всем очень нравится, что команда Навального расшарила: отправляешь анонс в чаты — и все вдохновляются. Когда я в сотый раз зову на очередной митинг, в чатах бывает молчание. А такая поддержка вызвала волну восторга. Из рассылки пришло несколько десятков человек.

Моя задача — объединить людей, которые что-то хотят сделать. Сейчас у нас нет постоянной команды — все на энтузиазме и доброй воле. На первой акции ко мне подошли девушки — Владислава Петрова, Лариса Макарова и Екатерина Кузина — и предложили помочь с соцсетями. Теперь они ведут наши аккаунты в инстаграме, ютьюбе и фейсбуке. Анита Берхане снимает каждую акцию. Несколько человек помогают с видео. Другая девушка помогает распространить фотографии и информацию в СМИ.

После одной из акций на меня вышла девушка из демократического клуба Ксения. Через нее я познакомилась со многими людьми в разных городах, которые занимаются активизмом годами, а не как я — неделю. Благодаря им у нас сразу установились связи между городами внутри Британии и даже в других странах. У нас есть общий чат, все созваниваются и налаживают связь. Активисты в других городах тоже начали делать логотип по нашему образцу и использовать название Russian resistance.

Мы следим и за акциями активистов в России и смотрим, что можно у них перенять. «Антивоенное феминистское сопротивление» — герои. Но личных связей у нас с активистами в России нет. Общих акций мы тоже не планируем. Не думаю, что это этично и уместно. Они в России, где могут посадить за смену ценников в магазинах. А мы находимся в более легком положении, но даже здесь некоторые говорили, что боятся идти к посольству: еще паспорт менять. 

«Хотела бы вернуться к своим обычным делам»

Честно говоря, я бы хотела полностью вернуться к своим обычным делам — работать и играть на фортепиано. Раньше я ходила на протесты только как участник — и в Лондоне, и в Петербурге. Меня скорее гнетет такая организаторская деятельность, но молчать невозможно.

Мне хотелось бы, чтобы протест поддержали люди, у которых есть социальный капитал и опыт: у оппозиционеров получится лучше, чем у меня с 10 друзьями. Пока организованного движения в Лондоне нет. Надеюсь, оно появится. У меня есть какая-то уверенность, что очень нужно и важно, чтобы люди объединялись.

Следующую акцию мы организуем уже не в одиночку. Мне написали британцы из Ukraine solidarity campaign и European network in solidarity with Ukraine and against war и предложили сделать акцию солидарности с нашим антивоенным движением. Мы запланировали ее на 30 апреля (интервью состоялось 27 апреля, — прим. «Медузы»). А на акцию 8 мая мы надеемся привлечь известных оппозиционных спикеров, чтобы они выступили и вдохновили людей, и сделать наши голоса громче.