Венедикт Ерофеев посвятил поэму «Москва — Петушки» своему «любимому первенцу», другу и «простому пьянице» Вадиму Тихонову. На Colta.ru целиком опубликованы фрагменты «мемуаров» самого Тихонова — написанных, впрочем, в довольно свободной форме, так что воспоминания от выдумки отличить в них сложно. Эти рукописи были обнаружены в собрании режиссера Ромы Либерова. Текст выйдет с предисловием и комментариями авторов первой биографии Венедикта Ерофеева — Олега Лекманова и Ильи Симановского. Публикация фрагментов стала возможна благодаря дочери Вадима Тихонова, Марии Тихоновой. «Медуза» публикует фрагмент этого текста с предисловием Лекманова и Симановского.
Как читать этот материал. «Медуза» публикует пять фрагментов «мемуаров» Вадима Тихонова. Чтобы понять, о чем в них идет речь, воспользуйтесь всплывающими сносками. В них представлены разъясняющие комментарии Олега Лекманова и Ильи Симановского.
Предисловие
О Вадиме Дмитриевиче Тихонове (1940–2000), которого Венедикт Ерофеев обессмертил, посвятив ему поэму «Москва — Петушки» и сделав одним из ее персонажей, рассказано и написано немало. Некоторые мемуаристы, без особенной ностальгии вспоминая об эпатажном стиле поведения «любимого первенца», удивляются факту многолетнего приятельства Ерофеева — незаурядно эрудированного и не имевшего недостатка в интеллектуальных собеседниках — и «простого пьяницы», не получившего даже полноценного среднего образования. Вероятно, стоит предостеречь читателя от поверхностной трактовки личности Тихонова, приведя слова Ольги Седаковой:
Тихонов […] был совсем не простой человек! Работал он всегда в самых «негодных» местах: сторожил кладбище, работал истопником в психбольнице… И вот однажды он мне звонит с одной такой работы и говорит: «Прочитал Джойса, «Портрет художника в юности». Вот белиберда! — я смягчаю его отзыв. — Совсем писать не умеет, балбес. Лучше бы «Детство» Толстого прочитал».
«Даже Вадя Тихонов открывал нам такие горизонты, о которых мы, конечно, не слышали тогда», — рассказывает и [подруга Ерофеева] Ольга Савенкова (Азарх).
Военный билет Вадима Тихонова
Архив Ромы Либерова
Впервые большой фрагмент «мемуаров» Вадима Тихонова был опубликован Евгением Шталем, здесь же мы полностью приводим все пять сохранившихся набросков к этому так и не написанному сочинению. Авторского названия тексты не имеют; про их датировку можно сказать лишь, что, по-видимому, первые подходы к «мемуарам» Тихонов сделал в 1989–1990-е годы. «Писанина моя застопорилась, боюсь, не получится, много надо переделать», — сообщает в это время Тихонов Ерофееву в письме, которое включено в готовящийся в издательстве «Новое литературное обозрение» сборник «Венедикт Ерофеев и о Венедикте Ерофееве».
Для удобочитаемости нами были исправлены многочисленные орфографические и синтаксические ошибки, содержавшиеся в тексте, а также внесено отсутствующее разбиение на абзацы и разделена прямая речь в диалогах. В случаях, когда зачеркнутый в рукописи текст представляет отдельный интерес, мы приводим его в примечаниях.
Вступление
Как гласит всякая красивая легенда, Веня Ерофеев появился на свет под звуки какого-то романса пьяненького папаши.
О какой легенде речь
Легенда эта, разумеется, идет от самого Ерофеева, охотно рассказывавшего друзьям и знакомым подобные истории об отце. Известен, например, восходящий к его рассказу и, очевидно, не имевший места в действительности эпизод, в котором Василий Васильевич Ерофеев на вручении сыну золотой медали «попытался что-то спеть со сцены актового зала». Также рассказ Ерофеева об отце в интервью Дафни Скиллен: «Он был известен еще своим голосом. Он бродил по городу, всегда в подпитии, хотя и не имел денег… Пел что-нибудь, вроде «Благословляю вас, леса, долины, нивы, горы, воды… Там-прам-пам-пам. И одинокую тропинку…» Или, там, из «Фауста»: «Привет тебе, приют невинный, привет тебе, приют священный»».
Политическое убежище
До меня эта легенда дошла лишь [в] 1961 году, когда границу Владимирской области пересек высокий и стройный молодой человек в сером задрипанном пиджачке, в парусиновых тапочках на босу ногу, но зато в ослепительно-белой рубашке. За ним бежала кучка ребятишек и кричала:
— Эй ты, герой — портки с дырой, опять тебя выперли из Орехово-Зуевского пединститута за аморалку и пьянку!
Молодой человек грустно им улыбнулся и произнес:
— Да! Нет пророка в своем отечестве.
— А сюда ты зачем идешь?
— Да вот, хочу у Вади Тихонова попросить политического убежища, говорят, что он где-то здесь живет.
Ребятишки радостно загалдели:
— Конечно, конечно! Его здесь каждый дурак знает. А ты обратись к Боре Сорокину, что [учится] в местном пединституте, он тебя и отведет за бутылку бормотухи — вместе и выпьете.
Венедикт Ерофеев. Июнь 1960 года
Фото Ю. Ерофеева / Архив Н. Фроловой
Второй вариант
В 1961 году в город Владимир заявился молодой человек в сером задрипанном пиджачке и белых парусиновых тапочках на босу ногу. За ним бежала куча ребят с криком:
— Эй ты, герой — портки с дырой, кого ты здесь ищешь?
— Да вот где-то здесь живет Вадя Тихонов, мне сказали, что у него можно получить политическое убежище.
— А вон идет Боря Сорокин, вы скинетесь на четвертинку, он тебя и отведет.
Знакомство и разноцветные девушки
Прибегает ко мне Боря и кричит с порога:
— Тихонов, я тебе такого колосса веду, у нас таких не бывало.
— Ну, — говорю, — беги тогда за бутылками. На ноги будем смотреть!
И вот приходят ко мне Боря с Веней:
— Ну как, Тихонов, дела?
— Да как — говорю — дела. Как у картошки — если не съедят, то посадят. Следовательно «Ин вино веритос эрго бибамус».
— Дурак ты, Тихонов, — говорит Ерофеев, — дуй свой эрго бибамус, а я пойду учиться в местный педвуз. Там Засьма-декан мне предложила вместе с ней [научную] работу написать и повышенную стипендию дать.
— Ты сам дурак, — отвечаю. — Там у нее всех цветов девок напихано, хочешь черную, а хочешь зеленую, а можно и флер дʼоранж подобрать. Давай я отведу тебя к Ивашкиной под кличкой «Зеленая», возьмем пару четвертинок. Можно с ней и выпить, и обвенчаться в Дмитриевском соборе. Правда, могут комсомольцы поколотить и повышенную стипендию отобрать.
Об идеях и КГБ
— Может, ты и прав, Вадя, — говорит мне Ерофейчик. — А вот Боря…
— Ну, Боре Сорокину мы Седачиху отдадим, все равно она стихи пишет, а на хрен нам стихи, когда у нас идеи есть.
— Это оно, конечно, — говорит Ерофейчик. — У меня Библию по листочкам [студенты] растащили, теперь их КГБ ищет, а мне дали 36 часов на выезд.
— А ты не грусти, Ерофейчик, это за чужие идеи сажают, а за наши нас никто не тронет, потому что их никто не знает. Меня тоже в КГБ таскали, спрашивали про Борю Сорокина. Ну я и сказал, что он скрывается у Владика Цедринского [на чердаке] на Сахалине, они и отстали. Правда, Владик потом возмущался, что у него не только чердака, да и дома-то нет, и о Сахалине он ничего не слышал. Ну, Ерофейчик, у тебя хоть на какую-нибудь маленькую идею наскребется?
— Да, 1 рубль 50 копеек найдется.
— Ну вот и не грусти. Этого тебе хватит на все политические убежища в мире.
Третий вариант
— Может, ты и прав, Вадя, — говорит мне Ерофейчик. — Но вот Боря…
— А Боре, — говорю, — мы отдадим Ольгу Седакову, все равно она стихи пишет, а на хрен нам стихи, когда у нас идея есть.
— Да я, — говорит, — знаю. У меня Библию по листочкам студенты разобрали, теперь их КГБ ищет, а мне 36 часов дали на выезд.
— А ты, — говорю, — не грусти, Ерофейчик. Это за чужие идеи сажают, а за свои нас никто не тронет, потому что их никто не знает. Меня тоже в КГБ таскали, спрашивали, где Боря Сорокин. Я им сказал, что он скрывается на чердаке у Владика Цедринского на Сахалине, они и отстали. Правда, Цедринский после возмущался. Оказалось, что у него и чердака-то нет и на Сахалине он никогда не был. Но зато тоже идея есть.
Страница из третьего варианта мемуаров Вадима Тихонова
Пистолет и проверка спирта
— Может, ты и прав, Тихонов, но надо, здесь, наверно, иметь призму.
— Да за бутылку «Солнцедара» мы что хочешь достанем. Уж больно ты нерешительный!
— Ты это, Вадимчик, брось. Мне, когда я работал в котельной, предлагали пистолет ребятишки из Коврова. И еще — я тогда в Павлово-Посаде у Владика Сафронова жил — какие-то ребята принесли трехлитровую банку какого-то спирта и никто не решался первым принять дозу. Так вот я первый и выпил. Через десять минут в мою честь все пели здравицу.
Откуда эта история
Эту историю Ерофеев также рассказывал неоднократно, например в интервью Ирине Тосунян: «Ко мне опять же приехали знакомые с бутылью спирта. Главное, для того, чтобы опознать, что это за спирт. «Давай-ка, Ерофеев, разберись!» На вкус и метиловый, и такой спирт — одинаковы. Свою жизнь, собаки, ценят, а мою — ни во что. Я выпил рюмку. Чутьем, очень задним, почувствовал, что это хороший спирт. Они смотрят, как я буду окочуриваться. Говорю: «Налейте-ка вторую!» И ее опрокинул. Все внимательно всматриваются в меня. Спустя минут десять говорю: «Ну-ка, налейте третью!» Трясущиеся с похмелья — и ведь выдержали, не выпили — ждут. Дурацкий русский рационализм в такой форме. С той поры он стал мне ненавистен».
— Да я понимаю — спирт это, конечно, подвиг, только такие подвиги и надо совершать. Но пистолет-то зачем тебе, когда магазин рядом? А если тебя бы лишили магазина рядом, вспомнил бы про этот пистолет?
И тут мы пришли к единому мнению, что пистолет нам на хрен не нужен, а приобретем бинокль…
Любимый первенец
Так Венедикт Ерофеев назвал Тихонова в посвящении к «Москве — Петушкам». Вероятно, потому что Тихонов стал для писателя кем-то вроде первого ученика.
Ольга Седакова
Русский поэт, прозаик, переводчик, филолог и этнограф.
Евгений Шталь
Писатель, автор книги «Венедикт Ерофеев. Писатель и его окружение».
Борис Сорокин
Борис Александрович Сорокин (1940–2021) — в 1961 году студент Владимирского государственного педагогического института (ВГПИ), впоследствии священник. Упоминается в «Москве — Петушках».
Комментарий
Согласно записи в военном билете, хранящемся в личном архиве В. Тихонова, его образование ограничилось семью классами. В интервью Ольге Кучкиной Тихонов сообщил, что был исключен еще из четвертого класса, а в одной из версий публикуемых здесь «мемуаров» он упоминает, что хотел бы перейти в шестой класс. Прояснение вопроса о формальном образовании, полученном Тихоновым, мы оставляем будущим исследователям.
Комментарий
Отметим, что Ерофеевым и Седаковой круг знакомств Вадима Тихонова с видными представителями советской неофициальной культуры не ограничивался. Поэт Аркадий Агапкин, в частности, вспоминал, как ерофеевский «первенец» трудоустроил поэта Леонида Губанова, фиктивно вписав его в состав возглавляемой Тихоновым бригады, в обязанности которой входила пропитка противопожарной смесью чердаков и подвалов ветхих сооружений. Благодарим Олега Демидова, обратившего наше внимание на этот мемуар.
Источник
Лекманов, Свердлов, Симановский 2020. С. 130.
«Венедикт Ерофеев и о Венедикте Ерофееве»
Сборник выходит осенью 2021 года; в него войдут никогда не публиковавшиеся интервью, документы и переписка Венедикта Ерофеева, а также подборка статей о биографии и творчестве писателя.
Комментарий составителей
Комментарий
Сравниваем с описанием Ерофеева, каким он в том же, 1961 году запомнился Борису Сорокину: «За столом за книгой сидел молодой человек в пиджаке и рубашке. На нем были узенькие, модные тогда, брюки-дудочки, а на ногах — белые спортивные тапочки».
Комментарий
Обыгрывается эпизод из «Двенадцати стульев»: «В половине двенадцатого с северо-запада, со стороны деревни Чмаровки, в Старгород вошел молодой человек лет двадцати восьми. За ним бежал беспризорный. <…> В город молодой человек вошел в зеленом костюме. Его могучая шея была несколько раз обернута старым шерстяным шарфом, ноги были в лаковых штиблетах с замшевым верхом апельсинного цвета. Носков под штиблетами не было».
Комментарий
В одном из интервью Тихонов сформулировал иначе: «Орехово-Зуевский пединститут […] — его выгнали за любовь к женщинам и Библии. И то же самое произошло и во Владимирском пединституте». В приказе же по Орехово-Зуевскому педагогическому институту (ОЗПИ) от 18 октября 1960 года этот комплекс причин был сформулирован так: второкурсник Ерофеев отчислялся «за академическую задолженность и систематическое нарушение трудовой дисциплины».
Комментарий
Согласно рассказам самого Ерофеева и Бориса Сорокина (о нем — далее), с предложением «предоставить политическое убежище» пришел Тихонов к Ерофееву, а не наоборот
Комментарий
Интересно сравнить эту реплику со свидетельством Людмилы Чернышевой: «Всякому, кто спрашивал, как его найти во Владимире, Веничка объяснял: «Нет ничего проще. Поднимаетесь по Вокзальному спуску: налево будут Золотые ворота, направо — Тихонов. Там меня и найдете». И действительно, находили.
Комментарий
Неслучайно сходство речи детей в этом фрагменте и ангелов из «Москвы — Петушков» (также сопоставляемых с детьми):
— Да мы знаем, что тяжело, — пропели ангелы
— А ты походи, легче будет, а через полчаса магазин откроется: водка там с девяти, правда, а красненького сразу дадут…
Комментарий
Из интервью Тихонова Ольге Кучкиной: «У меня есть друг детства Боря Сорокин […] когда Ерофеева погнали из общежития за аморалку и пьянку, он пришел ко мне и сказал: есть сокурсник, совершенно гениальный, колосс. Я, конечно, сострил: небось на глиняных ногах».
Источник
О знакомстве Ерофеева с Сорокиным и Тихоновым — Лекманов О., Свердлов М., Симановский И. Венедикт Ерофеев: посторонний. 3-е изд., испр. и доп. М., 2020.
Откуда это?
Цитата из популярного советского анекдота середины 1920-х годов про нэпмана.
In vino veritas. Ergo bibamus
Истина в вине; Итак, выпьем! (лат.)
Комментарий
Сравним с репликой Венички в «Москве — Петушках»: «Дурак ты, Тихонов, как я погляжу! Я не спорю, ты ценный теоретик, но уж если ты ляпнешь!»
Комментарий
Рассказ самого Ерофеева о словах декана филологического факультета ВГПИ Раисы Засьмы: «Мы обещаем вам самую почетную стипендию института, стипендию имени Лебедева-Полянского. Вы прирожденный филолог. Мы обеспечим вас научной работой. Вы сможете публиковаться в наших «Ученых записках»…»
Комментарий
Рассказ Бориса Сорокина о женском окружении Ерофеева во ВГПИ: «У него был клуб женщин […]. Они все назывались по цвету: Оранжевая, Серая, Зеленая, Белая, Розовая. Зимакова была Черная, она всегда ходила в черном».
Нина Ивановна Ивашкина
В то время — студентка ВГПИ.
Комментарий
Один из двух главных соборов Владимира (построен в конце XII века). В 1960-е годы действующим храмом не был. О несостоявшемся венчании — рассказ Ерофеева Леониду Прудовскому: «Когда я стал жениться, приостановили лекции на всех факультетах. Меня оккупировали и сказали мне: «Вы, Ерофеев, женитесь?» Я говорю: «Откуда вы взяли, что я женюсь?» — «Как? Мы уже все храмы… все действующие храмы Владимира опоясали, а вы все не женитесь». Я говорю: «Я не хочу жениться». — «Нет, на ком вы женитесь — на Ивашкиной или на Зимаковой?» Я говорю: «Я еще подумаю»».
Комментарий
Комментарий
О противостоянии «попов» и «комсомольцев» во ВГПИ Ерофеев рассказывал Леониду Прудовскому: «Я лежал себе тихонько, попивал. Народ ко мне… в конце концов получилось так, что весь институт раскололся на две части. Вот так, если покороче, […] весь институт раскололся на попов и на… Там было много вариаций, но в основном на попов и комсомольцев. Этак я оказался во главе попов, а там главзам-трампампам оказался во главе комсомольцев моим противником». В «Третьем варианте мемуаров» Тихонов говорит, что Ерофееву, наоборот, дадут повышенную стипендию за венчание с Н. Ивашкиной.
Комментарий
Рядом с Борисом Сорокиным изображена Ольга Александровна Седакова (Седачиха — в соответствии с манерой Ерофеева переиначивать фамилии друзей) и в «Москве — Петушках»: «Пришел ко мне Боря с какой-то полоумной поэтессою…» Их знакомство, впрочем, состоялось не в 1961, а в 1968 году.
Комментарий
В докладной Раисы Засьмы на имя ректора Б. Киктева, вскоре после которой Ерофеев был отчислен из ВГПИ, в числе прочих грехов ему вменялось «чтение и распространение среди студентов Библии, привезенной им в общежитие, якобы «для изучения источников средневековой литературы»».
Комментарий
Из интервью Ерофеева Ирине Тосунян: «На улице во Владимире ко мне подъехала черная «Чайка», возвели меня на четвертый или пятый этаж какого-то здания: «Берегитесь, Ерофеев, всех людей, с кем вы знакомы, ждут неприятности. Даем двое суток на размышление и на то, чтобы вы покинули нашу область!»» Документальными подтверждениями этой истории мы, конечно, не располагаем.
Комментарий
В «Третьем варианте» за этим следует зачеркнутая фраза: «Я им сказал, что не знаю, — они и отстали, а он ведь, как и ты, у меня жил». Действительно, Борис Сорокин нам рассказывал, что в описываемый период он и сам ушел из дома и жил у Вадима Тихонова.
Владислав Цедринский
Владислав Викторович Цедринский (1940–2010) также обучался во ВГПИ в начале 1960-х, упоминается в «Москве — Петушках». По его словам, был отчислен за факт знакомства с Ерофеевым.
Комментарий
Из интервью Вадима Тихонова Павлу Павликовскому (док. фильм «Москва — Петушки»):
Я ему сказал:
— Ну хватит хохотать, Ерофейчик, уже, пора и серьезным делом заниматься…
— А у тебя что, Вадимчик? — он меня спрашивает.
— А у меня идея есть.
— Какая идея?
— Надо выпить!
1 рубль 50 копеек
Этих денег хватало на бутылку дешевого вина, например упоминаемого далее «Солнцедара».
Комментарий
Далее зачеркнуто: «Я им сказал, что не знаю, — они и отстали, а он ведь, как и ты, у меня жил».
Комментарий
Зачеркнуто: «И Сахалина он не знает». Далее зачеркнуто: «Но ведь чего из-за идеи не сделаешь».
Комментарий
Мы затрудняемся предположить, о чем здесь идет речь.
Комментарий
Речь идет о работе Ерофеева кочегаром во Владимире в феврале — апреле 1962 года, на которую он устроился после исключения из ВГПИ.
Комментарий
О темной истории с пистолетом (пистолетами) смотри, например, в интервью Ерофеева Л. Прудовскому: «Весна 62-го года. Приходит человек и говорит: «Вы Ерофеев?» — «Да». — «Вам нужны пистолеты?» […] Я говорю: «На кой-ляд мне ваши пистолеты! Дайте мне грамм пятьдесят похмелиться, а потом поговорим о пистолетах». А он не отстает: «Нет, вы скажите, вы Ерофеев или не Ерофеев?» — «Ерофеев, мать вашу!» — «Ага. Значит, вам нужны пистолеты». […] Слава моя была такова, что все думали, что мне нужны пистолеты»
Комментарий
В Павловском Посаде Ерофеев работал разнорабочим на местном заводе стройматериалов летом 1962 года. По некоторым данным, в это же время в городе жил бывший однокурсник Ерофеева по ОЗПИ, Сафронов, но не «Владик», а Валерий. Валерием же назвал Сафронова в разговоре с нами Борис Сорокин.
Комментарий
Отметим «полемику» со словами Венички: «Я согласился бы жить на земле целую вечность, если бы прежде мне показали уголок, где не всегда есть место подвигам».
Комментарий
Сравним с парадоксами в «Москве — Петушках»: «В этом вагоне тебя незачем было будить, потому что ты спал в том. А в том — зачем тебя было будить, если ты в этом и сам проснулся?»