истории

Борьба Запада с изменением климата делает остальной мир беднее Фрагмент книги журналистки Анны Титовой «Невыносимый мусор: Записки военкора мусорной войны»

Источник: Meduza

Издательство «Альпина Паблишер» совместно с лабораторией «Однажды» выпускают книгу журналистки Анны Титовой (ее статьи выходили и на «Медузе») «Невыносимый мусор: Записки военкора мусорной войны». Титова исследует российские и мировые практики обращения с отходами в поисках ответа на вопрос, можно ли остановить засорение планеты. ООН ставит в один ряд две задачи, которое человечество должно решить к 2030 году — противодействие изменению климата и борьбу с неравенством. С разрешения издателей «Медуза» публикует фрагмент, в котором объясняется, почему одно противоречит другому.

Пустая комната. Одна куртка на крючке. Одно кресло, одна тумбочка, один бумажный журнал на тумбочке, одна банка геля для душа в ванной. Джошуа Филдс Мильберн — минималист.

«У меня было очень много вещей. Сотни книг, тысячи музыкальных дисков и видеокассет, много дорогой одежды. Я, не задумываясь, заполнял этими вещами свою жизнь. И когда я начал от них избавляться, то почувствовал себя легче и свободнее. Все, что есть у меня теперь, служит конкретной цели и приносит мне радость», — говорит он, собирая маленький чемоданчик в десятимесячное турне. В 2016 г. Джошуа и его единомышленник Райан Никодемус объехали десятки американских городов, чтобы поделиться новой версией американской мечты. В полупустых аудиториях они говорили: бесконтрольное потребление не приносит счастья. Минимализм не о том, как иметь меньше вещей, а о том, как освободить в своей жизни место для чего-то по-настоящему важного: творчества, страсти и свободы. Документальный фильм об этом турне можно найти на Netflix по тегу «вдохновляющий». Он получил кучу наград модных кинофестивалей.

Большинство документальных фильмов на тему мусора или экологии венчает тема личного выбора и ответственности. Часто герои этих фильмов под конец повествования оказываются в магазинчике «ноль отходов» с авоськой для фруктов в руках вместо пластикового пакета и призывом наконец-то стать осознанным потребителем. Ничем другим эту тему не закончить: слишком сложная проблема, чтобы кто-то смог предложить решение за два часа хронометража. Многоразовая сумка для покупок и личный стакан — главные символы всеобщей надежды на изменение человеческих ценностей. Эта надежда невероятно сильна. Именно она лежит в основе размышлений о спасении планеты. У каждого из нас есть знакомые, которые сдают одежду на переработку. Если спросить их, зачем они это делают, они ответят: «Наши привычки могут помочь изменить отношение к потреблению и окружающему миру».

Моя любимая подруга тоже верит в изменение ценностей. Ведь когда-то давным-давно у людей были личные рабы, а теперь это почти невозможно себе представить. Надежда на изменение человеческих ценностей в том или ином контексте постоянно попадается на страницах докладов ООН и в статьях экономистов и социологов в Nature. «В этом году поколение Z, родившееся между 1995 и 2010 гг., станет самой большой группой населения в мире, обогнав миллениалов (то есть тех, кто родился между 1980 и 1994 гг.). Вместе они, вероятно, будут самыми технически подкованными и ответственными потребителями в мире», — пишет эксперт Мирового экономического форума Сарита Найяр. Будут ли?

Я тот самый миллениал, чьи потребительские мотивы предположительно определяет беспокойство за будущее планеты. Вот она я, вечером тяжелого рабочего дня, уставшая и голодная, с пластиковой коробкой готовых макарон в холщовой сумке листаю в магазине eco-friendly литературу. Книги про жизнь в стиле «ноль отходов» похожи на брошюры «Свидетелей Иеговы»: симпатичные, безобидные, но в целом конечно, совершенно бесполезные. Среди прочего книга рекомендует мне сократить свое воздействие на природу, замешивая зубную пасту самостоятельно: на соде и эфирных маслах перечной мяты и стевии. Так вот, нет ни единого шанса, что я приду домой и брошусь искать пустую склянку для самодельной зубной пасты в ущерб просмотру второго сезона сериала «The Boys». Потому что я устала, потому что мне нравится моя масс-маркет-паста со вкусом арбуза за сто рублей, потому что, в конце концов, делать дома зубную пасту — легкое безумие. Моя граница ответственного потребления где-то здесь: между несложной привычкой носить с собой многоразовую сумку для покупок и сумасшедшей идеей месить соду с эфирными маслами. Это граница миллениала, который живет в мегаполисе, получает зарплату выше среднего по стране, но не имеет ни собственного жилья, ни машины, ни кучи свободного времени на эксперименты по спасению Земли.

Капитализм — это машина без заднего хода: экономика должна постоянно расти, иначе никому не поздоровится. Почему? Из-за конкуренции. Все игроки на рынке хотят выжить, поэтому их задача — сделать свой производственный процесс еще эффективнее, продать потребителю как можно больше и получить кредитное финансирование на расширение мощностей. На другом конце этого процесса мы, потребители. Мы производим для этой машины топливо: крутим одно гигантское беличье колесо, ежедневно покупая хлеб, джинсы, билеты в кино, билеты в Нью-Йорк, машины и квартиры. Если мы перестанем приобретать товары и услуги, фирмы начнут разоряться, банки перестанут выдавать кредиты, вырастет безработица, произойдет падение доходов населения и так далее, вплоть до голодных бунтов. Это если без тонкостей. А они есть. Например, если в рамках конкуренции постоянно растет производительность труда, то появляется риск технологической безработицы. Государству эту невыгодно (безработные не платят налоги), поэтому оно не стремится поддерживать рост производительности.

Еще пример. Не стоит забывать, что государства конкурируют друг с другом, в том числе — предлагая благоприятные условия для капитала, ведь если экономика в стране не растет, доверие инвесторов и потребителей падает. Поэтому государство будет поддерживать рост производства. Мы все заложники этой системы. Пока никто не придумал, как жить в стабильности и процветании без экономического роста. Это значит, что потребление нельзя взять и отменить волевым решением: жизнь просто остановится. Другого выхода нет, поэтому все бегут вперед в попытке занять лучшее место под солнцем. В этой гонке у всех разные позиции. Богатые впереди, бедные позади. И, если уровень жизни первых достаточно высок, чтобы начать беспокоиться об экологии, вторым, в общем-то, все равно: они хотят догнать и обогнать тех, кто перед ними. И пока человечество умеет двигаться только вперед, с этим ничего не поделать. Сначала придется как-то решать проблему социального неравенства.

Уровень доходов — один из самых сильных факторов, определяющих индивидуальное счастье. Людям важен их статус, людям важно им меряться. Как они это делают? С помощью потребления. Желание переплюнуть соседа — еще один вечный двигатель капитализма, именно оно поддерживает высокое потребление в ситуации социального неравенства: в погоне за самыми богатыми слоями населения люди начинают покупать все больше. В итоге средний уровень потребления растет, и, чтобы успешно конкурировать между собой и приблизиться к элите, людям необходимо еще больше еще более дорогих позиционных товаров. На этом держится экономика демонстративного потребления, опирающаяся на потребительские кредиты — утеха бедняков, проблема среднего класса.

Впрочем, люди много потребляют не только потому, что хотят быть счастливыми, как Мелания Трамп на обложке журнала Vanity Fair. Очень часто активное потребление — это способ очень быстро бежать, чтобы остаться на прежнем месте. «Вся капиталистическая система построена таким образом, что люди вынуждены увеличивать время и эффективность затрат, инвестируя в автомобили, кухонные приборы, компьютеры и смартфоны, используя социальные сети, онлайн-торговлю, чтобы оставаться конкурентоспособными на рынке труда», — отмечают авторы статьи «Предупреждение ученых о последствиях чрезмерного достатка».

В 2015 г. ООН опубликовала документ под названием «Преобразование нашего мира: Повестка дня в области устойчивого развития на период до 2030 г.». Это список из 17 целей устойчивого развития (ЦУР), которые мы, по идее, должны достичь, ну или хотя бы двигаться в их направлении. В этом списке среди прочих есть ЦУР № 13: противодействие изменению климата — и ЦУР № 10: сокращение неравенства. Если присмотреться, окажется, что решение одной проблемы в современных экономических условиях усугубляет другую.

Чтобы замедлить скорость глобального потепления, нужно сокращать выбросы углекислого газа. Желательно успеть свести их к нулю уже к 2050 г. В 2018 г. мировой ВВП вырос по сравнению с 1995-м на 155%, при этом выбросы СО2 увеличились только на 55%. Но для достижения ЦУР № 13 выбросы СО2 должны не просто расти меньше, но постепенно сокращаться. Это сложно осуществить из-за планов стран третьего мира наладить свою жизнь: Китай, Индия, Бразилия и другие государства проходят индустриальную стадию развития вслед за развитыми странами Запада. Экономика там растет, рост доходов населения поможет многим людям выбраться из нищеты и бедности и наконец-то стать полноценными потребителями. Бывшие китайские и индийские крестьяне массово переезжают в города, покупают жилье, машины, кондиционеры. На этом фоне растет потребность в электроэнергии. В результате новый средний класс развивающихся стран вносит такой вклад в совокупные выбросы СО2, что современные технологии рискуют не справиться. «Несмотря на то, что некоторые западные страны смогли за последнее время добиться и роста экономики, и сокращения эмиссии парниковых газов, очень маловероятно, что подобный эффект можно будет зафиксировать в ближайшем будущем в глобальном масштабе, с достаточной скоростью и для других воздействий на окружающую среду», — осторожно отмечают авторы в той же статье. И сделать что-то с таким влиянием на экологию планеты очень трудно. Не только потому, что это вроде бы неэтично. А потому, что именно эти страны шьют майки и джинсы для граждан Европейского союза. На этих странах и держится новый уровень жизни среднестатистического европейца, который маек не шьет, но может за чашечкой кофе поразмышлять о проблемах планеты.

С точки зрения новых ценностей осознанного потребления я где-то посередине. Далеко впереди меня популяризатор идеи zero waste француженка из Калифорнии Беа Джонсон и адепты радикального сокращения потребления. Беа Джонсон повсюду носит с собой знаменитую стеклянную банку, куда помещаются все отходы за год. Ее сайт zerowastehome.com полон воздушных фотографий: домашний зеленый сад, бокалы с вином, цветы и галерея любимых товаров для лучшей ответственной жизни, например туалетный ершик из органических материалов за 15 евро и хлопковые мешочки для фруктов. Где-то позади меня в рейтинге сознательности сирийский курд Самир, бежавший от войны сначала в Ливан, где ему пришлось ремонтировать телефоны 17 часов в сутки за 100 евро в месяц, а потом уехавший в Германию за лучшей жизнью, которая для него вообще никак не связана с заботой о планете. Мы познакомились с ним в 2016-м. С каждого пособия Самир покупал себе новые кроссовки и не сортировал мусор. Пока минималисты Джошуа и Райан, уставшие от плена вещей и шестизначной зарплаты, находят утешение в зеленом аскетизме, Самир всеми силами к этому плену стремится. И если со временем у него, как у нового жителя Германии, все-таки есть какие-то шансы влиться в зеленую повестку и хотя бы завести многоразовый стакан, то у тех, кто еще только идет в Европу его маршрутом, вряд ли. Потому что экологичный ершик за 15 евро не может появиться в доме человека, который тратит всю зарплату на еду. Потому что невозможно навязать экологические ценности тем, кто стирает вручную. Таких, как Джошуа и Райан, на планете едва различимая горстка. А тех, кто хочет условный айфон, — много. И будет еще больше, гораздо больше.

Надежда на новые поколения осознанных людей омрачается и демографическими прогнозами ООН: через 20 лет население Земли увеличится с 7,5 до 9 млрд человек.

Про угрозу похода миллионов африканцев в Европу в поисках еды и крыши над головой мне рассказывает профессор, научный руководитель Департамента мировой экономики факультета мировой экономики и политики Высшей школы экономики Леонид Григорьев.

Леонид Григорьев — экономист. В его картине мира нет надежды на изменение ценностей людей, потому что это слишком абстрактная сентенция. Ценности каких именно людей должны измениться? Тех, кто готовят обед на костре в Конго, или тех, кто заказывают второй бокал «совиньон блан» на Малой Дмитровке? Леонид Григорьев — специалист по социальному неравенству. Он знает, что никакого абстрактного потребления нет. Есть, например, потребление третьего квинтиля — среднего класса вроде меня, интеллигентов в поисках ответов на вопросы об экологии. У нас одни ценности. А есть потребление самого богатого, пятого квинтиля. И у них ценности совсем другие.