истории

«Мы поняли, что можем побеждать» Больше сотни мандатов в Петербурге возьмут «Объединенные демократы». Мы поговорили с их координатором Андреем Пивоваровым

Источник: Meduza

В Петербурге уже больше недели не могут подвести окончательные итоги муниципальных выборов, которые состоялись 8 сентября. Все эти дни голоса избирателей пересчитывают на участках — и с каждым пересчетом растет результат представителей партии «Единая Россия», кандидатам от которой в итоге достанется больше мандатов, чем показали первые результаты голосования. Тем не менее независимые кандидаты и оппозиционеры все еще могут получить несколько сотен мандатов (из полутора тысяч возможных) в муниципальных советах. Больше 100 мест, по предварительным данным, достанутся кандидатам «Объединенных демократов». «Медуза» поговорила с координатором проекта Андреем Пивоваровым о фальсификациях и успехе оппозиции.

— Изначально вы сообщали, что «Объединенные демократы» получают 144 мандата. Сколько осталось после недели пересчетов и, предположительно, фальсификаций?

— Пока 139 в 38 муниципальных округах. Надеюсь, в меньшую сторону эта цифра уже не изменится. Ну и у нас есть план пойти в суд и Следственный комитет. Мы считаем уголовным преступлением ситуацию, когда у людей воруют голоса.

— Как именно происходило воровство?

— После подсчета бюллетени увозили в администрации районов, куда переехали избирательные комиссии [муниципальных образований]. Там сначала все было нормально, но потом появлялась жалоба на результаты с требованием пересчитать голоса — обычно ее подавали единороссы или кандидаты, которые даже не претендовали на победу. Начинался пересчет, и оказывалось, что бюллетени подменяли на новые — с одинаковыми галочками. Комиссии на голубом глазу говорили, что пересчет произошел и теперь результаты другие. Все такие пересчеты были в пользу провластных кандидатов.

— Сколько мандатов из 139 все еще под угрозой пересчета?

— Все 139 уже внесены в ГАС «Выборы». Но под угрозой все, кто еще не получил решение о регистрации [в качестве депутата]. Это примерно 20-25 процентов.

— Могут ли кандидаты как-то помешать таким манипуляциям с голосами?

— Да. Во-первых, это жесткое наблюдение за ходом подсчета. У нас есть кандидат, которого пытались просто вынести с участка, но он уперся в турникет, остался и защитил свои результаты. Во-вторых, это дежурства у бюллетеней с требованием признания результатов. Во многих муниципалитетах люди ночевали в администрациях. Когда под дверью у чиновника сидят 70 человек, 50 из которых кандидаты и наблюдатели, а 20 — журналисты, это заставляет их работать. Через такое давление и максимальную публичность и можно было добиваться результатов.

— Как вы считаете, сколько мандатов вы могли бы получить, если бы все подсчеты вели честно?

— Думаю, что если бы выборы были абсолютно честными, то до 300. Но честные выборы — это не только подсчет, но и равные возможности для регистрации и прочее. Ведь на всех этапах этих выборов происходил беспредел: людей избивали на входе в избиркомы, комиссии бегали от независимых кандидатов, ИКМО не выполняли решения суда и так далее. Сейчас мы все говорим только о нарушениях при подсчетах, но не нужно забывать о том, что было до этого.

— Почему вообще понадобились такие масштабные фальсификации?

— Важный фактор — отсутствие досрочного голосования в этом году. [На прошлых муниципальных выборах] в 2014 году все фальсификации делались через него — ко дню голосования провластные кандидаты уже имели под 20 процентов голосов. Типичной картиной тогда была ситуация, когда независимые кандидаты побеждали по голосам, отданным в день выборов, но потом вскрывали урну с «досрочкой», и мы получали тотальное преимущество единороссов. Такая схема работала: шума тогда было гораздо меньше, чем сейчас.

Плюс власти сами не ожидали, что столько людей проголосует за независимых кандидатов. Все убедились, что протестное голосование существует — оно работает. Мы находимся в новой реальности, когда власти могут снять кандидатов, которых считают наиболее опасными, но мощное протестное голосование помогает победить тем, кто даже не вел какой-то мощной кампании. Власть никак не учла кандидатов, которые просто спокойно ходили агитировать по квартирам жителей в своем муниципалитете.

— Фальсификации в Петербурге — это решение сверху?

— Это местная инициатива, получившая одобрение сверху. Вряд ли в администрации президента принимали решение о фальсификациях в конкретном муниципалитете. Но на это была дана отмашка: «Окей, ребята, не отдавайте муниципалитеты. Как вы будете это делать — не важно». А для местных жуликов все эти места очень важны, потому что средний годовой бюджет муниципального образования в Петербурге — около 80 миллионов рублей. И это деньги, с которых они кормятся. Они ведь и членов ИКМО подобрали заранее, чтобы получить нужные результаты.

Вообще, очень важно понимать, что вся избирательная система в Петербурге — это такой спрут из разных нечестных людей. И поэтому смена главы Горизбиркома не поможет изменить ситуацию — все остальные останутся на местах и продолжат делать свое черное дело. Может помочь только массовая замена людей из избирательных комиссий и запрет им участвовать в любых выборах. Сейчас же мы имеем ситуацию, когда после фальсификаций [на прошлых выборах] 2014 года никого не наказали. Если их не накажут и сейчас, то к 2021 году [к выборам в Заксобрание Петербурга и Госдуму] ситуация станет еще хуже.

— С выборов прошло больше недели, но окончательных итогов пока нет. Голоса продолжат пересчитывать?

— Это зависит от нас. Если тему продолжат освещать на федеральном уровне, то они получат команду заканчивать из Москвы. Если все будут делать в тиши, то результаты будут переписывать и фальсифицировать.

— Возможна ли отмена результатов выборов в части муниципалитетов? Об этом говорил Горизбирком.

— Думаю, могут картинно отменить в одном-двух муниципалитетах, но только там, где у оппозиционеров есть хорошие шансы на большинство, или там, где проиграли очень нужные Смольному люди. Я не верю, что они сделают что-то под давлением избирателей или оппозиции. Если бы это было возможно, то по некоторым округам уже были бы возбуждены уголовные дела.

Если предположить, что будут отменять результаты там, где были фальсификации, то это все-таки хорошо. Да, власти могут заранее подготовить фальсификации, но и мы тоже подготовимся к борьбе с ними. Плюс будет большое внимание к этому процессу — отмена итогов лучше, чем если в муниципальных советах пять лет будут сидеть жулики.

— Несмотря на все фальсификации, итоги этих выборов — успех для оппозиции?

— Я считаю, что да. Для сравнения — на выборах 2014 году у нас на весь город победили два независимых кандидата. Сейчас мы понимаем, что таких депутатов сотни — ведь люди шли не только от «Объединенных демократов», но и от «Яблока», «Партии Роста» и так далее. Примерно в десятке муниципальных советов из 109 большинство у независимых кандидатов. Всего же до трети [из 1500] муниципальных депутатов — не единороссы и не провластные люди. Да, не все из них устоят: кого-то переманят, кого-то задавят. Но в любом случае это успех — такого не было в Петербурге 15-20 лет. Город уже не будет прежним.

— Сравнительно небольшая явка в районе 30 процентов помогла или помешала оппозиционерам?

— Мы изначально считали, что чем больше людей придет, тем больше шансов у независимых кандидатов. Потому что главный фактор сейчас — люди устали от того, что происходит. Они готовы голосовать за любого кандидата, который не поддерживает власть. Есть большое разочарование в «Единой России», в политике местных и федеральных властей. Люди устали, и эти выборы — это первый шажок. Уже сейчас «Единая Россия» — камень, который тянет кандидата вниз, а не гарантия успеха. 

— А «Умное голосование» Навального, которое вроде бы успешно сработало в Москве, в Петербурге имело значение?

— В целом оно, конечно, помогло. Но оценить масштаб его влияния сложно. Все было очень по-разному. Где-то кандидаты из «Умного голосования» побеждали, где-то независимые кандидаты побеждали вопреки «Умному голосованию».

— Что по факту избранные независимые кандидаты могут изменить в городе?

— Полномочия у них небольшие, но независимых депутатов теперь сотни. Считаю, они действительно поменяют город. Например, если в муниципальном совете большинство у независимых депутатов, то они могут избрать своего главу совета. А это уже политическая фигура, и фактически люди будут сами контролировать жизнь города на каком-то его участке — не будут подчиняться «Единой России». У нас в городе пока такого не было, но в этот момент муниципалитет должен начать жить своей жизнью и работать в интересах горожан, а не с целью переизбраться через пять лет. Мне кажется, сейчас мы получаем новую для города политическую силу — муниципальных депутатов, которые не подчиняются Смольному. С ними придется считаться. Например, сейчас мундепы могут вместе обратиться в СК с заявлением о фальсификации выборов на конкретном участке. Отмахнуться от сотни депутатов все-таки сложнее, чем от обычного заявления.

— Вчера «Объединенные демократы» объявили о создании ассоциации независимых депутатов. Как она может им помочь?

— В Петербурге уже была ассоциация муниципальных депутатов, но вся их деятельность сводилась к тому, что иногда они встречались с губернатором или [спикером Заксобрания Вячеславом] Макаровым и дружно клялись им в верности, а также говорили, какие они гениальные.

Мы создали настоящую ассоциацию депутатов, которая поможет им координировать деятельность и общие проекты. Например, у муниципальных депутатов есть право на законотворческие инициативы. Раньше оно особо не использовалось, но почему бы нам сейчас не выдвигать инициативы по важным вопросам? Например, поставить вопрос об отмене «муниципального фильтра».

Сейчас большинство законодательных инициатив, которые идут в Заксобрание или Госдуму, пишутся в Смольном или в администрации президента и имеют запретительный характер. Почему бы муниципальным депутатам не изменить ситуацию и не выдвинуть свои идеи? Пусть их не примут, но все увидят, что независимые депутаты выдвигают нормальные предложения, а единороссы — какую-то чушь.

Кроме того, многие мундепы — новые люди в политике. Мы будем им помогать защищаться, потому что прямо сейчас в некоторых муниципалитетах начнутся торги — их будут пробовать перекупить. Также мы настроены строить коммуникацию с муниципальными депутатами из Москвы и даже других стран. Сейчас в ассоциацию вошло порядка 80 человек. Надеемся, что она будет живым органом, который, возможно, станет площадкой для того, чтобы в 2021 году независимые муниципальные депутаты пошли на выборы в Заксобрание или Госдуму.

— Успех «Умного голосования» и хорошие результаты оппозиции в Петербурге — связанные вещи?

— Это один процесс с точки зрения того, что люди готовы голосовать протестно. Мы видим, что люди больше не поддерживают единороссов. Люди больше не поддерживают власть. Общество изменилось, и это очень важно. Кажется, сейчас перед Кремлем стоит дилемма — или закручивать гайки и вообще никого не пускать в политику, или все-таки допустить какой-то парламентаризм и независимое голосование.

Главное, что изменилось сейчас, — это то, что раньше мы проигрывали выборы. Последние 10-15 лет для меня выборы заканчивались в день голосования. В этот раз к утру 9 сентября мы поняли, что ничего не закончилось. Мы поняли, что можем побеждать. Нельзя сказать, что мы участвуем для галочки, — мы идем побеждать. Приучаем себя побеждать.

— Москва уже проходила этот путь — в 2017 году относительный успех оппозиции на муниципальных выборах, а спустя два года очень жесткое закручивание гаек, избиение людей на улицах и снятие кандидатов.

— Сейчас стратегия власти непонятна. Но ведь нельзя закручивать гайки бесконечно. Да, можно срезать с выборов лидеров оппозиции Петербурга и Москвы, но теперь понятно, что за ними есть второй эшелон тех, кто готов побеждать на выборах вместо них. Надеюсь, что невозможно закрутить гайки вообще для всех и хотя бы часть кандидатов будут сразу допускать.

Нужно учесть, что вместе с обществом меняются и люди. Человек, который никогда не был радикальным оппозиционером, но выиграл выборы на протестной волне, может почувствовать, почему он победил, и начать вести себя независимо. Люди могут меняться и превращаться из самых лояльных власти в оппозиционеров.

— То есть не важно, что в ту же Мосгордуму в итоге прошло много коммунистов?

— Лично для меня принципиальный момент — это выступление против политических репрессий и в поддержку политзаключенных. Если человек выступает против преследований и избиения людей на улицах, то пусть он будет коммунистом. Я бы делил людей не по партийной принадлежности, а по взглядам. Если человек выступает с общечеловеческих позиций, то я готов поддержать.

— Какой главный итог этих выборов в Петербурге — успех оппозиционеров или полный провал избирательной системы?

— Нам никто не обещал, что с избирательной системой все будет хорошо. Когда мы шли на выборы, мы понимали, что они не будут честными. И то, что сотням людей удалось прорваться через систему, изначально заточенную на фальсификации, — это отлично.

Плюс такой результат оппозиции обнадежит людей, которые в этот раз не ходили голосовать. Мы ведь привыкли думать, что выборы ничего не меняют. А они меняют. И надо дальше доламывать эту систему — побеждать дальше. Мы понимаем, что на данный момент нет шансов на выборах в Госдуму или президентских выборах. Но побеждая на муниципальном уровне, мы можем двигаться дальше. И уже сложнее будет сказать, что оппозиция — это происки Госдепа и ее никто не поддерживает.