истории

Кто вам сказал, что здесь российские законы? Как провалились в Крыму бизнесмены, приехавшие туда после 2014 года. Репортаж «Медузы»

Источник: Meduza

Пять лет назад в аннексированный Крым устремились самые смелые из предпринимателей со всей России. Новая территория, свободная от крупного бизнеса, скованного санкциями, сулила большие возможности. Местный бизнес тоже рассчитывал получить выгоду от присоединения к более богатому по сравнению с Украиной государству. Однако прошедшие пять лет показали: бизнес-климат на полуострове суровее не только того, что был в украинские времена, но даже того, что есть сейчас — по другую сторону Керченского пролива, в России. «Медуза» отправилась в Крым, чтобы исследовать состояние бизнеса, — и обнаружила, что чужих тут по-прежнему не любят.

Успешные люди

Двое модно одетых мужчин идут вдоль серых полуразваленных корпусов бывшего завода пластмасс в Симферополе, будто пережившего чернобыльскую аварию. Один из шагающих — предприниматель из Москвы Денис Смоленцев, он делится новостями: «У нас событие: мы вчера наконец запустили производственную линию. Два месяца один [нанятый специалист] нам рассказывал, как сложно ее запустить, а другой пришел и за день запустил. Только с ним другая проблема — запои».

Смоленцев приехал из столицы России в Крым несколько лет назад в расчете на госзаказы: после аннексии на полуостров потекли большие деньги — федеральный бюджет принялся тратить средства на дороги, благоустройство, социальные объекты; тогда это называлось «восстановлением инфраструктуры Крыма». Однако восстанавливать ее чиновники доверили не всем. И лишь спустя несколько лет и 20 миллионов вложенных в Крым рублей Смоленцев впервые приблизился к тому, чтобы хоть что-то тут заработать.

«Когда Крым стал наш, у нас появились идеи. Мы считали, что Крым будет строиться, — вспоминает он. — С моим товарищем из Петербурга мы рванули сюда. Сначала думали помогать питерским дорожникам, поставлять им щебень. Довольно известная питерская компания хотела всех опередить и выиграть тендеры и для этого даже привезла асфальтобетонный завод, чтобы получить конкурентное преимущество. Но [затем] пришла компания ВАД».

С компанией ВАД, которая безо всякого конкурса получила подряд размером более 100 миллиардов рублей, конкурировать не получилось. Автодорожный заказчик, на которого рассчитывали Смоленцев и его партнер, с полуострова уехал (асфальтобетонный завод заморозили) — следом покинул Крым и друг Смоленцева. А предприниматель остался, но зарекся связывать свой бизнес с государством.

Нынешний его проект — производство пластиковых труб водоснабжения. К этому заводу Смоленцев и направляется через промзону с новым — уже крымским — партнером Русланом Кравченко. Денис хотел продать Кравченко производство полипропиленовых труб целиком, но в итоге они договорились стать совладельцами.

Однако даже в случае успеха нового предприятия Смоленцев уже решил завершить свое многолетнее путешествие за богатствами Крыма: «Хочется, чтобы бизнес был прозрачным и понятным. Лучше знать, что в итоге получишь. А здесь это рулетка».

По словам Смоленцева, только среди его знакомых и друзей около 20 человек приехали в Крым, вдохновившись новыми возможностями. И все уже уехали, кто-то сразу, а кто-то сначала закопав здесь крупные суммы. «Пару лет назад мне сказала одна крымчанка — она, кстати, уехала в Москву — интересную фразу: „Не один из ваших, материковых, обломал ноги об крымские камни“. Тогда я смеялся, а сейчас часто вспоминаю ее», — говорит бизнесмен.

На бюджетные заказы рассчитывал и Алексей Чехранов, бывший директор транспортно-перегрузочного комплекса «Дальзавод терминал» во Владивостоке. После аннексии Крыма он решил все бросить и переехать с берега Тихого океана на берег Черного моря. Первая идея была — продавать рабочую силу по безналичному расчету. Чехранов организовал единую службу персонала, которая предлагала в аренду грузчиков. Грузчики в Крыму были и до него, но Чехранов знал, как выигрывать господряды: «Все, кто до [присоединения полуострова к] России работал в Крыму, не знали российского законодательства и такой услуги не предлагали по безналу. Предлагали только за наличные, а мы все легально. Сами начали выходить на администрации».

Одним из первых контрактов Чехранова и его компании «Успешные люди» стала помощь в переписи населения Крыма. Его грузчики помогали заносить огромные коробки с бланками. Заработав денег и взяв еще кредит, Чехранов решил и дальше трудиться в качестве бюджетного подрядчика.

Он построил цех по переработке шин в резиновую крошку, потом — два завода по производству резиновой плитки (ее применяют при строительстве детских и спортивных площадок). Предприниматель хотел создать компанию полного цикла в сфере благоустройства и занять рынок возведения детских площадок. Но что-то пошло не так: «С Севастополем связался, ужасные контракты, сметы непосчитанные. Какое слово вставить вместо „на ********“ [кое-как], не понимаю? Ставят в такое положение, сроки поджимают, в деньги не вписываешься. Я взял [подряды на] десять площадок, должен был заработать два миллиона — вместо этого потерял порядка шести».

Когда Чехранов набрал заказов и оформил кредит на их выполнение под грабительские 10% в месяц, один из заводов сгорел. Сейчас от «Успешных людей» подано несколько исков на общую сумму 18 миллионов рублей. Чехранов перестал пытаться выигрывать тендеры по благоустройству и просто продает плитку сторонним подрядчикам. В ближайших планах — производить из переработанных полиэтиленовых пакетов и песка (материал получается крепче бетона) заборы и лавочки, продавать эту технологию другим предпринимателям по всей России, а главное — переехать в Москву.

Чехранов подводит итог: «Была иллюзия, что здесь можно создать что-то большое, это развить и удержать. Но это не так. В моей ситуации точно. Чтобы закрепиться и остаться, надо принять местные правила, умерить амбиции. Остановиться на цехе, который будет приносить 300–500 тысяч рублей в месяц — и я стану тогда обеспеченным крымчанином. Потом, покупая недвижимость, к 50–60 годам можно стать зажиточным. Только так. Либо идти в политику и выходить на высокий уровень здесь».

Вино

Самый романтичный и одновременно самый логичный бизнес для средиземноморского климата Крыма — виноделие. Так решил предприниматель Павел Пестов и занялся выращиванием ягод: сперва для инвестора из Москвы, потом стал самостоятельным виноделом. С виноградниками дело пошло, тем более что Крым предоставляет щедрые субсидии всем, кто готов выращивать лозу. Бюджет компенсирует до 80% затрат на создание новых виноградников.

По словам Пестова, субсидия работает: «Сегодня инвестор может получить виноградник практически бесплатно за счет государственной поддержки. Потихоньку раскачиваются инвесторы и понимают, что время хорошее для того, чтобы инвестировать собственные деньги и в течение года их возвращать». Для этого надо лишь обладать статусом сельхозпроизводителя и свою компанию зарегистрировать в Крыму. Посадить виноградник стоит около 20 тысяч долларов за гектар. «На материке субсидируют не более 300 тысяч рублей на гектар, и ставки там в два-три раза ниже», — сравнивает Пестов.

На этом хорошие новости для всех, кто хочет выпускать свое крымское, заканчиваются.

Потому что купить на полуострове землю — острейшая проблема: у спекулянтов дорого, у государства сложно. Пестов нашел выход: для своего виноградника он договорился с десятью пайщиками — держателями бывшей колхозной земли. Теперь в его распоряжении около 100 гектаров земли, и он уже четвертый год сажает там виноград и получает субсидии.

Вторая большая трудность, с которой сталкивается начинающий винодел, состоит в том, что, собственно, вино ему делать нельзя. Все производители алкоголя сначала должны подключиться к ЕГАИС. Справиться с автоматической государственной системой учета алкоголя под силу только крупным предприятиям. «Ты не можешь в собственном подвале делать вино, как это делают итальянские и французские фермеры, — объясняет Пестов. — Тебе нужно соответствовать всем этим требованиям. Это не только административный барьер, но повышение стоимости входного билета [на рынок]». Сам Пестов нашел выход: он договорился с заводом «Золотая балка» и выпускает свое вино марки «Два сердца» в их линейке.

Пестов с тоской смотрит на некоторых других новичков винодельческого рынка, которым удается расти взрывными темпами. Один из крупнейших инвесторов в крымское виноделие — компания Alma Valley, возможно принадлежащая председателю правления банка ВТБ Андрею Костину, — смогла в 2017-м увеличить площади своих виноградников в семь раз. «Причем он смог купить земли даже в Севастополе, где не может приобрести ни один предприниматель, так как всем говорят, что земли нет», — удивляется Пестов.

Другой крупный винный инвестор — банк «Россия» друга Владимира Путина и участника кооператива «Озеро» Юрия Ковальчука. В 2017 году его структура купила завод по производству шампанских вин «Новый Свет» за полтора миллиарда рублей. В феврале принадлежащее управделами президента старейшее предприятие «Массандра» передали в собственность Крыма — и буквально на следующий день власти объявили, что предприятие приватизируют. Претендент на покупку — тот же Ковальчук. Он же хочет купить и крымский завод «Инкерман».

Впрочем, небольшое хозяйство европейского типа в Крыму создать все-таки можно — если делать вино не на продажу, а для себя и своих гостей.

Алексей и Ирина Носыревы пять лет назад бросили все и уехали из миллионного Ростова-на-Дону в Крым. На горе Демерджи недалеко от Алушты они построили ферму с 60 козами и теперь делают из их молока несколько сортов сыра. Предприятие не только сельскохозяйственное, но и туристическое. Алексей возится с козами, а Ирина организует дегустации для гостей, а также развозит сыры по местным ресторанам. Фермеры принимают до десяти небольших тургрупп в день даже без рекламы своей фермы — помогает сарафанное радио. Для себя Носыревы делают вино из винограда, который покупают у местных жителей.

Фермеры сначала думали основать свое дело где-нибудь в Европе, в винном регионе, но влюбились в эти места. Задаток за свой участок земли Носыревы заплатили еще при Украине, в декабре 2013 года, а завершили сделку уже в России. «Мы вне политики, просто занимаемся тем, что любим», — говорит Ирина. На горе Демерджи не видно, чей Крым — турецкий, русский или украинский. А виднеющиеся руины крепости Фуны средневекового государства Феодоро напоминают о его жителях — виноделах, говоривших на готском и греческом языках, и временах, когда рядом уживались готы, аланы, греки, черкесы, караимы, армяне.

Море

Земля в Крыму, а точнее непрозрачный рынок этой земли, может стать непреодолимым препятствием для любого инвестора. Даже если он хочет построить свое предприятие в море.

Бывший директор крупнейшего петербургского казино «Конти» Сергей Татко тоже из тех, кто после марта 2014 года решил все бросить и уехать с семьей к морю. Сначала он хотел найти землю, чтобы построить в предгорьях Крыма отель в альпийском стиле с пивоварней, но так и не нашел для него места. Потом попробовал отыскать участок для виноградников, но и это ему не удалось: цены на необрабатываемые земли у спекулянтов доходили до полутора миллионов долларов за гектар, а рынка государственных земель, по сути, не было.

Еще одним барьером, не рыночным и не административным, а культурным, оказалось отношение новых сограждан к петербуржцу. «Все относятся ко мне, мол, я богатый москаль. Меня уже и оккупантом называли — и кем только не называли, — говорит Татко и грустно улыбается. — Самое неприятное, что именно здесь эта тематика, — мол, богатые москали придут, и мы их оберем — конъюнктуру рынка портит вообще во всем».

После безуспешных поисков земли Татко решился заняться новым для России видом бизнеса — выращивать мидии. Итальянский друг рассказал, что эти моллюски неприхотливы и их не надо кормить, Сергей Татко изучил литературу и захотел стать самым крупным на побережье мидийным магнатом.

Сейчас на всем Черном море добывается 52 тонны мидий в год, в Италии на одном из предприятий (а их десятки) могут производить до 3000 тонн. Татко хотел выйти на объемы производства в одну тысячу тонн в течение трех лет. Он выиграл конкурс на акваторию в Черном море, вложился в строительство катамарана с оборудованием на палубе. В общей сложности на первый этап предприниматель потратил 40 миллионов рублей. А второй этап и собственно запуск затянулись: все снова уперлось в земельный вопрос. Решившему стать мидийным королем бизнесмену не удалось ни купить, ни получить в аренду участок под строительство фабрики на берегу. «Меня отпинывали во всех инстанциях. На сегодня у меня девять официальных отказов. Это после заседаний на комиссии губернатора по инвестпривлекательности, где даны были поручения — поспособствовать получению и всячески помочь инвестору».

Отказаться от своего проекта совсем петербуржец не может: жалко уже вложенных денег. План Б сейчас выглядит так: если не дадут землю на берегу, он построит склад не на побережье — но объемы производства без возможности прямого выхода к морю будут в разы меньше.

У соседей по акватории ситуация не лучше, рассказывает Татко. Выигравшая право на использование соседнего участка моря компания сдалась: «У них тоже на мидию были серьезные планы. Год поискали правду и забили. На днях созванивались, говорят, что через месяц уже у них участок отберут, так как в отведенный срок не приступили к производству». По его словам, уже восемь месяцев идут торги по новым рыбоводным участкам: «Претендентов — ноль. Чтобы кто-то сел на рыбоводный участок? Ни-ко-го. Дураков нет».

Сам бизнесмен не планирует уезжать из Крыма, хотя своим петербургским друзьям настоятельно рекомендует на полуостров даже не соваться: «У меня была идея поставить в Питере баннер: „Забудьте ехать в Крым с инвестпроектами. Путин здесь не хозяин. Его поручения и законы здесь не работают“».

Земельная проблема — ключевая для инвестора, признает руководитель севастопольского отделения общественной организации малого и среднего бизнеса «Опора» Валерий Васюнин. «Они говорят на совещаниях: „Мы будем подбирать под инвестпроекты земельные участки“. И, получается, идет разногласие между департаментом земельных отношений, бизнесом и руководством региона. Одни не хотят, другие не могут, третьи запрещают. Есть земли, которые находятся в судах, есть обременения третьих лиц. Есть земли, на которые вообще непонятно как оформлены документы, а они стоят в открытом доступе как свободные. Инвестор заходит, тратит время, деньги на согласование эскизного проекта, финансовой модели изначальной, а потом оказывается, что земля занята», — объясняет Васюнин.

Не административные барьеры, а коррупцию считает определяющей в формировании делового климата полуострова Юрий Айрапетян, президент другой крымской организации предпринимателей «Новая формация»: «С точки зрения инвестиционного климата, если сказать, что все зашибись, — это неправда. Если услышите — [знайте, это] наглая ложь. Некоторые чиновники умышленно тормозят тот или иной инвестиционный проект. Может, хотят компенсации своих трудов».

Он вспоминает о крупном инвестиционном проекте, который зашел в тупик. Владимир Корсун, основатель компании «Карат», производящей знаменитый сырок «Дружба», продал свою долю в бизнесе, решил прийти в Крым и основать большое предприятие для изготовления козьего сыра. Корсун собирался инвестировать четыре миллиарда рублей, а на производстве должны были работать около тысячи человек. Глава Крыма горячо поддержал проект, однако все встало, когда дело добралось до местного уровня. «Глава малюсенького района умудрился застопорить весь проект — он не готов был выделить под проект землю. Представляете, мне глядя в глаза, он говорит: „А кто вам сказал, что здесь российские законы действуют?“ — возмущается Айрапетян. — Этот человек был в Партии регионов, теперь перекрасился и стал единороссом. Вы помните сериал „Спящие“? Про людей во власти, науке, образовании, которые на самом деле обслуживают интересы другого государства и просыпаются только тогда, когда нестабильная ситуация. Вот я вспоминаю этот сериал частенько в Крыму».

Климат

Молодой директор департамента экономики Севастополя Владимир Ежиков гостеприимно улыбается, и улыбка не покидает его, даже когда он говорит о том, что у инвесторов вызывает ярость. То есть о проблемах с землей и оформлением документов: «В украинское время многие вопросы с землей решались неофициальным способом. Тут две проблемы. Сначала люди приходили с границами участка, которые не соответствовали документам, — или с видами использования, которые тоже не соответствовали».

Когда рассказываешь о бедах предпринимателей в Крыму и Севастополе Ежикову и спрашиваешь, есть ли инвесторы, которыми бы сам департамент мог похвастать, Ежиков вспоминает о технопарке «ИТ-Крым». Он вот-вот должен открыться в самом высоком здании Севастополя, бывшем доме Конструкторского бюро радиосвязи, построенном в 1986 году, — его сейчас реконструируют. В народе высотку называют «Одеколоном». Чиновник инвесторами технопарка гордится: «Питерская компания, купили здание в Севастополе, общий объем инвестиций — полтора миллиарда рублей, в апреле сдают уже первый этап. Там будут офисы современного класса с коворкингом, конференц-залами. Чтобы айтишники могли комфортно размещаться. Ведь регион комфортный для проживания в плане климата, и для IT здесь есть большой потенциал».

Телефон исполнительного директора технопарка «ИТ-Крым» Олега Королева корреспонденту «Медузы» дают в департаменте экономики — но первое, что спрашивает Олег Королев: «А плохое можно говорить про департамент?»

По словам Королева, его компания действительно после 2014 года хотела построить в Крыму «что-то вроде Кремниевой долины»: климат почти калифорнийский, власти обещали помогать привлечению высокотехнологичных компаний, а работать айтишники могут почти из любого места Земли. Сотрудничеством с властями Севастополя Королев разочарован больше всего: город не только не помогает, но даже не делает то, что должен по закону и в отведенные сроки.

«Вы поймите, проект как зашел, так и вышел, — ведет заочный диалог с чиновниками Королев. — А вот [власти Севастополя] сетуют на то, что никто не заходит [с инвестициями]. Не пробовали задуматься почему? Мы просим их даже не помощи — вопросы, которые они должны решать, решить хотя бы даже в положенные сроки. А такая помощь, когда на четыре месяца вопрос завис… Тут уж начинаешь думать, не стоит ли поменять регион. Дальше начинаешь анализировать другие регионы и понимаешь, что там, пожалуй, даже и теплее. Не с точки зрения температуры за окном, а с точки зрения инвестиций и комфорта для бизнеса».

Директор «ИТ-Крым» признается, что у него появился «некий скептицизм». И вспоминает, как его команда недавно встречалась с губернатором Калининградской области Антоном Алихановым. По итогам встречи его компания решила вдвое сократить количество мест для айтишников в Крыму и разместить их в самом западном регионе России на берегу Балтики.

Усадьба Гартенталь

В 20 километрах от Симферополя, чуть в стороне от трассы на Феодосию, начинаются такие ухабы, что может застрять малолитражка. Здесь, в селе Донское, за чередой покосившихся домиков вдруг возникает усадебный комплекс в баварском стиле. Это иллюстрация того, как местный малый и средний бизнес пытается совместить наследие украинской эпохи с российской реальностью. И как местные предприниматели научились получать выгоду от жизни в составе России.

Гартенталь включает: небольшую деревянную гостиницу на шесть номеров, гостевой домик, маленький зоопарк, пруд — и огромный коттедж, который закрыт, так как сдать в аренду его не получается. Немецкую усадьбу в сердце Таврии придумал и построил бизнесмен Игорь Огородник. После «оранжевой революции» он два года (2005 и 2006) работал министром экономики Крыма, а потом вернулся в бизнес и заодно стал почетным консулом Германии в Симферополе. Увлекшись немецкой культурой, Огородник решил выстроить целую баварскую деревню, но в нормальный бизнес превратить этот загородный клуб не успел. После аннексии Крыма Огородник уехал жить в Австралию. Сын его остался в Киеве и в Крым возвращаться не горел желанием; в итоге бывший министр за старшего в усадьбе оставил племянника — и она совсем запустела.

Об этом рассказывает молодой парень в толстовке — Александр Дьяченко. Три месяца назад он рискнул взять весь комплекс в свое управление. Его задача — уже этой весной превратить германофильскую турбазу в центр развлечений, причем сделать это силами нескольких партнеров, часть которых занимается бизнесом совершенно далеким от рекреационного.

«В Крыму стало в разы больше предпринимателей, и с ними сложно конкурировать, — объясняет Дьяченко. — [При Украине] все было построено, сформирован был пул предпринимателей. Россия дала новые возможности, и рынок обнулился. Все начали прыгать».

Прыгает и сам Дьяченко, соглашаясь на неожиданные деловые предложения. Управление усадьбой Гартенталь — один из таких прыжков. Нового управляющего можно назвать очень активным, но не очень удачливым предпринимателем. В ноябре 2013 года, когда в Киеве тысячи людей вышли на Крещатик, Дьяченко решил уволиться с позиции менеджера крупной крымской компании — дистрибьютора продуктов, чтобы развивать собственный проект. Дьяченко занял денег у друга своего отца, но ничего не вышло: клиентов из его собственной компании-поставщика увели нанятые им же менеджеры, а предприятию остались многомиллионные долги.

От депрессии и самоубийства спасла общественная деятельность: Дьяченко вступил в местную предпринимательскую организацию малого и среднего бизнеса «Новая формация». А теперь занялся загородной гостиницей, хотя все еще рассчитывается по прежним долгам. Идея в том, чтобы привлечь в псевдобаварскую деревушку туристов, организовав для них аттракцион с конями. 

Первый из субарендаторов нового центра развлечений «Гартенталь» — 28-летний крымчанин Николай Казаченко. Он и договорился полностью перевезти из Лазаревского (Краснодарский край) в Крым целый конный театр с рыцарским турниром, фаер-шоу, гимнастами и экстремальными трюками. 25 человек труппы будут постоянно жить в усадьбе уже с мая. Стоить проект будет 20 миллионов рублей, соинвестор переезда — туроператор «РусКрымТур» — обещает обеспечить транспорт для 800 туристов ежедневно. На Казаченко лежит задача привлечь основной поток этих зрителей.

Расчет бизнесмен делает на групповые экскурсии школьников — в привлечении этой аудитории у Казаченко есть неожиданное преимущество. Дело в том, что основной его бизнес — изготовление и продажа одежды, в том числе популярный молодежный бренд Bandit. Этим делом Николай занялся еще в 2012 году. Студентом-первокурсником он понял, что крымским фанатам не хватает поясных сумок. Сначала возил их из Китая, потом стал заказывать на местном швейном производстве, а после включения Крыма в состав России решился открыть свой цех, где начал шить одежду низкого ценового сегмента — прежде всего футболки и шорты для фан-клубов. Из этого вырос тот самый бренд уличной одежды Bandit. В России, Белоруссии и на Украине работает 20 магазинов марки, открытых по франшизе.

Одновременно Казаченко берет заказы на пошив одежды для крупных структур: например, делает форму для сотрудников «Российских железных дорог» и Сбербанка. «В итоге госструктуры, договариваясь с нами, тендер объявляют, за нас его выигрывают, всю документацию собирают, а нам главное — вовремя исполнить, — делится подробностями Казаченко. — Не знаю, как во всей стране, но в Крыму тех, кто может сшить качественно по доступной цене и в сроки, — их просто нет». Добиться заказов удалось без связей, уверяет предприниматель: он из небогатой семьи — отец работал сторожем, а первая инвестиция в бизнес по производству одежды составляла всего 10 тысяч рублей.

Сейчас Казаченко взял крупный заказ у Федеральной службы охраны на «умную одежду»: прямо на куртке расположена шершавая поверхность, о которую можно перезаряжать пистолет, доставая его из кобуры, — это экономит целую секунду. Красивая деталь: разработал дизайн курток для спецслужбы крымский дизайнер, который сейчас живет во Львове, он по понятным причинам не включает эту свою работу в портфолио, которое показывает украинским заказчикам.

В трактир усадьбы приехал тестировать кухню еще один вероятный субарендатор, владелец крымских баров Евгений Архаров. Идея с лошадьми ему нравится. «Только если конный театр будет — возьмем [трактир в аренду], а так здесь делать вообще нечего», — выносит вердикт Архаров. Он занялся предпринимательством примерно в то же время, когда Крым вошел в состав России, — и привык действовать осторожно. «Мы [в 2014 году] не понимали, как работать. Мы вообще не понимали, как жить. Рынок полностью изменился. Мы раньше работали на среднем высоком чеке, а теперь чек либо самый низкий, либо самый высокий». Архаров сфокусировался на низком ценовом сегменте. Сейчас он владеет тремя барами в Симферополе, включая популярную «Тортугу», где домашние настойки по 75 рублей и разновозрастная публика, лихо отплясывающая под «Настю и Потапа». Корреспондент «Медузы» зашел в этот бар во вторник ночью, и почти все столики были заняты; особенно много народу тут бывает 15-го и 30-го числа каждого месяца — гуляют бюджетники, которым в эти числа выдают аванс и зарплату, Архаров к этому уже привык.

Крымский предприниматель Михаил Глагола тоже размышляет об аренде части усадьбы. После «обнуления» 2014 года он потерял бизнес, но потом построил новый, более крупный. Смену двуцветного флага на триколор Глагола встретил с настороженностью, как и большинство предпринимателей в Крыму: «Я бизнесмен, и для меня это была супернепонятная история. Если по-честному, в плане бизнеса она нам была не нужна». На тот момент Глагола владел двумя ночными клубами в Симферополе. Оба пришлось закрыть и продать практически сразу после событий 2014 года: «Резко ценовая политика взлетела. С Украины заблокировали поставку продуктов, начали поставлять с материка — ценник подскочил в три-четыре раза. Если литр молока стоил 20 рублей, то вдруг стал стоить 80–100 рублей, буквально за два месяца. Люди перестали ходить в клубы, им это стало не по карману».

Из клубного бизнеса Глагола вышел с убытком в 30 тысяч долларов, но к тому времени уже нашел новую нишу — агентство уличной рекламы полного цикла. Глагола решил устанавливать уличные экраны, которых вообще до этого не было в Крыму, и придумывать для них рекламу. Первый экран заказал из Китая еще на Украину, а доехала посылка уже в Россию. Растаможить в Крыму экран Глагола пытался два месяца — не получилось. Тогда он отправился за советом в Шереметьево к знакомым российским таможенникам, чтобы выяснить, как лучше действовать.

«Им [таможенникам в Крыму после аннексии] было стремно. При Украине была безумная коррупция, и никто ничего не стеснялся. Сколько может стоить [договориться неофициально], пальцем в небо тыкали и определяли сумму „благодарности“. В России ситуация такая не пройдет, и поэтому они боялись шаг влево и шаг вправо сделать. Но желание что-то завзять все-таки осталось, а как — они не понимали».

Советы московских знакомых-служащих предпринимателю помогли: в разговоре с крымскими таможенниками, не знавшими новых правил, Глаголу спасало знание российских законов. Предприниматель объяснял чиновникам, как они должны поступить по регламенту, а те соглашались. В результате Глагола успел войти на рынок мультимедийной уличной рекламы раньше всех и за первый год установил в Симферополе пять экранов. Сейчас он в Крыму единственный игрок — по всему региону стоят 15 мониторов. Рентабельность бизнеса составляет 60%.

При этом всю прибыль Глагола вкладывает в развитие. Причем в отличие от своего крымского коллеги, который взял в аренду усадьбу Гартенталь и рассуждает о том, как местные предприниматели «начали прыгать», Глагола прыгнул очень высоко и далеко: он умудрился устроить бизнес-экспансию из Крыма в Петербург. Его рекламный экран установлен прямо на Московском вокзале, а в планах — расширение сети носителей в Петербурге до семи. Ниша тут оказалась тоже незанятой: очень крупных экранов, размером до 400 квадратных метров, попросту нет. Каждый рекламный носитель будет приносить Глаголе 15 миллионов рублей в месяц. В родном Крыму он сможет вложить эти деньги в развитие Гартенталя.