истории

Советский Бельмондо Антон Долин — памяти Николая Караченцова

Источник: Meduza

26 октября умер актер Николай Караченцов. Ему было 73 года; почти 40 лет он прослужил в московском театре «Ленком», параллельно снимаясь в кино и выпуская музыкальные альбомы. В 2005 году артист попал в автомобильную аварию и получил серьезную черепно-мозговую травму, после которой так и не смог полностью восстановиться и вернуться на сцену. Кинокритик «Медузы» Антон Долин вспоминает выдающегося артиста.

Кто-кто, а он уж точно был народным артистом. Не по бумажкам, а по самой сути. Это не наживное, с таким даром рождаются. Театр, кино; пластика, мимика, тело, лицо, голос. Николай Караченцов во всем был феноменом, и зритель это чувствовал. За ту энергию, которой он щедро одаривал зал, ему платили сторицей — любовью. Немногих любили так сильно, как его. 

Странно: если попробовать отрешиться от этого чувства и посмотреть на внешность Караченцова, что называется, непредвзято, то слово «красавец» покажется неподходящим. Такие лица не встретишь на картинах Рафаэля — скорее, у Брейгеля или Гойи. Но усомниться было невозможно: Караченцов — красавец, а еще супермен. Его обаяние и сумасшедшая энергия превращали любой изъян в преимущество. 

Всенародную любовь артисты, как правило, зарабатывают киноролями — театр остается привилегией избранных. С Караченцовым и здесь вышло необычно. Если смотреть на список его ролей в кино, бросится в глаза обилие шелухи и чепухи. Даже самые любимые в народе персонажи не были центральными. Маркиз Рикардо в «Собаке на сене» и Пастрано в «Благочестивой Марте» (Караченцов — испанец!), Дикки в «Королях и капусте» и Джефферсон в «Тресте, который лопнул» (Караченцов — американец!), к которым, кажется, вплотную примыкает роль в «Человеке с бульвара Капуцинов». Да и Джефферсон Хоуп, еще один таинственный пришелец из Штатов в вымышленном советско-британском мире «Приключений Шерлока Холмса и доктора Ватсона». Все — нездешние, «не местные». Как и гангстер Урри из «Приключений Электроника», с которым Караченцов входил в жизнь каждого советского школьника на протяжении нескольких поколений. 

В общем, все по мелочи. Колоритный актер второго плана — он мог показаться таким. А главные роли были в театре — единственном подходящем для такого специфического таланта, как он, с его данными настоящей эстрадной звезды: «Ленкоме». Руководитель театра режиссер Марк Захаров сразу разглядел в Караченцове суперзвезду. В 1974 году артист сыграл на сцене Тиля Уленшпигеля; в версии Григория Горина фламандский шут становился трагикомическим героем, романтическим пересмешником, Гамлетом и могильщиком в одном лице. Пепел Клааса стучал в его сердце — и в финале он не погибал, потому что был бессмертен.

Тиль был сама Жизнь. Поэтому так закономерно выглядела роль самой Смерти в «Звезде и смерти Хоакина Мурьеты» (1976), первой из двух великих рок-опер Алексея Рыбникова. Во второй, «Юноне и Авось» (1981), Караченцов сыграл — и спел, это не менее важно, — главную свою роль, графа Резанова. Тоже умирающего, тоже бессмертного. Запись этого спектакля и стала хитом почище любого из фильмов, в которых засветился Караченцов. 

Караченцов в свободной белой рубахе был воплощенной романтической мечтой о невероятной России прошлого. Не менее естественно он смотрелся в широкополой шляпе с пером и со шпагой. Или в ковбойской шляпе и с кольтом на перевязи. Недаром же и Бельмондо озвучивать доверили именно ему (хотя их голоса даже не были схожи). Караченцов, пожалуй, и был советским Бельмондо: вспомните «Криминальный квартет» и «Досье детектива Дубровского». Только вот Годара в его жизни не случилось. Зато случился Марк Захаров. В кино тот занял его только в двух эпизодах, хоть и ярких, — в «Двенадцати стульях» и «Доме, который построил Свифт», — а на сцене дал развернуться во всю ширь. 

При этом нелишне помнить, что Караченцов играл и у Андрея Тарковского. В его ленкомовском «Гамлете» артист был Лаэртом. Записи спектакля не сохранилось, но сам факт сотрудничества знаменательный. И среди киноролей есть одна особенная, с которой для Караченцова все началось. Это Бусыгин в «Старшем сыне», фильме Виталия Мельникова по пронзительной пьесе Александра Вампилова об одиночестве и родстве между людьми, ни в чем друг на друга не похожими. Названного отца в той картине играл Евгений Леонов, другой актер-феномен (и тоже из «Ленкома»). О таком милейшем папе, как Леонов, мечтали многие; но и о таком старшем брате, как Караченцов, — тоже.  

Случившаяся с ним катастрофа не только преждевременно завершила карьеру артиста. Она как будто заставила подвести предварительный итог — с короткой дистанции увидеть и в полной мере оценить его уникальность. Впрочем, достаточно было даже просто услышать. Хватало одного его моментально узнаваемого голоса, поющего «Ты меня никогда не забудешь, ты меня никогда не увидишь», чтобы полстраны, не меньше, без стеснения ударялись в слезы.