истории

«Суспирия»: самый ожидаемый хоррор года. С Дакотой Джонсон в главной роли и саундтреком Тома Йорка

Источник: Meduza

На Венецианском кинофестивале состоялась премьера «Суспирии» — фильма Луки Гуаданьино, снявшего «Назови меня своим именем». Эта «Суспирия» — римейк культового хоррора итальянского режиссера Дарио Ардженто 1977 года. Главную роль в нем исполнила Дакота Джонсон, а саундтрек написал вокалист Radiohead Том Йорк. По мнению кинокритика «Медузы» Антона Долина, от оригинала в фильме Гуаданьино остался только сюжет — но это не делает его менее увлекательным, цельным и пугающим.

Зачем? Этот вопрос был главным перед премьерой долгожданной «Суспирии» — нового фильма Луки Гуаданьино, итальянца-космополита, чьи предыдущие картины «Большой всплеск» и особенно «Назови меня своим именем» сделали его одной из главных звезд современного европейского кино. Ведь снимать «Суспирию» — нешуточно подставляться. Для одних этот римейк одноименного культового хоррора итальянца Дарио Ардженто — заведомое святотатство, попытка повторить неповторимое и превзойти непревзойденное. Даже благословение и продюсерское участие самого Ардженто не меняет отношения к Гуаданьино как к богохульнику. Для других, кого «низкие» жанры не заводят, — необъяснимое понижение планки, переход после элегического эпоса о потере невинности к трэш-эстетике фильма ужасов. 

Для самого же Гуаданьино, нечувствительного к доводам разума (благородное качество для художника), это проект мечты, о котором он начал думать задолго до того, как выбрал профессию. По его собственному признанию, еще тинейджером он воображал себе титр «Суспирия. Фильм Луки Гуаданьино» — и теперь сон стал явью. Какие еще «зачем» вам нужны? Стремление сделать эту картину было сколь сильным, столь иррациональным. Как и практически все устремления персонажей «Суспирии». Возможно, поэтому основанный на чужом сюжете римейк стал едва ли не самым личным и экспериментальным опытом в карьере Гуаданьино. 

Кстати, давняя соратница режиссера, и здесь сыгравшая ключевую роль — хореографа мадам Блан, — Тильда Суинтон, вместо слова «римейк» предлагает употреблять термин «кавер-версия». Перепевка оригинальной мелодии вышла почти неузнаваемой, несмотря на доскональное (до поры до времени) следование сюжету. 

Поначалу новая «Суспирия» ставит в тупик. В картине Ардженто был условный и схематичный сюжет: девушка-иностранка поступает в танцевальную академию во Фрайбурге, после чего выясняет, что заведение служит прикрытием для сообщества ведьм. Достоинства классического хоррора были не в интриге, игре актеров или диалогах, а в уникальном стиле, красочном и агрессивном, экспрессивном за пределами любых ожиданий и шокирующем этой китчевой выразительностью до сих пор.

Гуаданьино вычеркнул из своего фильма эстетику Ардженто. Его лента — сумрачная, сновидчески неторопливая, построенная на полутонах. Зато фабулу он сохранил, углубил и переосмыслил. «Суспирия» Ардженто разворачивалась вне времени, в вызывающе условном пространстве. У Гуаданьино время и пространство обозначены конкретно, вплоть до точных дат. Речь о 1976-77 годах (времени выхода оригинальной «Суспирии») и разделенном Стеной Берлине, где все говорят о захвате самолета террористами из Фракции Красной армии. Неуютная, сдержанно-параноидальная атмосфера фильма интригует и вербует зрителя нового поколения, резко контрастируя с несколько истерическим настроем первоисточника. 

В этом году на проходящей параллельно с кинофестивалем архитектурной биеннале заявленная тема — «Свободное пространство». Одним из самых обсуждаемых стал павильон Германии, отметившей 28 лет с момента падения Берлинской стены (простоявшей те же 28 лет). Весь павильон занят вертикальными плитами, повторяющими форму фрагментов разрушенной Стены. На них изображены здания и городские пространства, возникшие на ее месте. При кажущейся оптимистичности идеи, черные тени тех же самых плит навевают тоску и тревогу, будто сообщая о невозможности уничтожить Стену окончательно. И правда, рядом показывают многоканальную инсталляцию, в которой обитатели разных уголков планеты рассказывают о своем опыте жизни рядом с той или иной Стеной: между США и Мексикой, между Израилем и Палестиной, между двумя Кореями. Берлинская исчезла, но были возведены новые. 

Происходящий в тени Стены фильм Гуаданьино говорит именно об этом. Казалось, современный мир, одержимый идеями толерантности и демократии, вот-вот избавится от любых барьеров. Но так ли это? На фоне многочисленных картин о правах женщин «Суспирия» выделяется радикально-безнадежным пафосом: борьба полов будет продолжаться вечно и никогда не перестанет быть кровавой — поскольку это борьба за власть. Тени нацизма и терроризма никуда не исчезнут, сколько бы лет ни прошло после связанных с ними трагических событий. А под глянцевитой поверхностью «общества спектакля» всегда будут скрыты тайные комнаты и пыточные подземелья. На спрятанных там крови, грязи, гнили, лжи и насилии построена иллюзия мнимого благополучия, внутри которой мы сегодня живем. 

Тем не менее, «Суспирия» — не социальный памфлет или психологическая драма. Это увлекательный, цельный, пугающий и восхитительно обстоятельный триллер. Внутри даже есть подобие детективной интриги. Единственный мужчина в сюжете, престарелый психотерапевт-юнгианец с красивой фамилией Клемперер (в титрах указан как Лутц Эберсдорф, но ходят слухи, что эту роль сыграла загримированная до неузнаваемости Тильда Суинтон), с самого начала обречен на крах в своем расследовании. Его попытки отыскать пропавшую пациентку, танцовщицу известной труппы современного танца, не могут увенчаться успехом: ведь он считает, что ее откровения о конклаве ведьм, таинственных бессмертных Матерей, — это бред сумасшедшей, и трактует их как набор символов. Старик получит сполна за свою веру в здравый смысл. Ему напомнят, что и за ним водятся грешки, которые не объяснить при помощи логики. 

Зато женский мир, организованный вокруг общежития и репетиционного зала танцевальной компании, так разнообразен и богат, что тянет на целую вселенную. В центре — американка Сьюзи, сбежавшая из родной меннонитской общины и мечтающая о чувственном раскрепощении в танце (других форм секса в фильме нет, но они и не нужны): ее играет одновременно холодная и претендующая на роль нового секс-символа звезда франшизы «50 оттенков серого» Дакота Джонсон, с которой Гуаданьино уже работал в «Большом всплеске». Благодаря ей основной язык фильма — английский. Рядом с ней символическая мать и наставница, мадам Блан, сыгранная неизменно великолепной Тильдой Суинтон. Актриса Фассбиндера Ингрид Кавен и актриса Шлендорфа Ангела Винклер отвечают за немецкий колорит 1970-х, Сильви Тестю — за французский: в картине, кстати, также звучат немецкая и французская речь. Голландка Рене Саутендейк напоминает о ранних фильмах Верховена, эротичных и жестоких. В изящном эпизоде появляется Джессика Харпер, прославившаяся благодаря главной роли в оригинальной «Суспирии». За молодое поколение, кроме Джонсон, выступают привычная к макабрическим ролям Хлоя Морец и известная по «Нимфоманке» Миа Гот. 

Для Гуаданьино современный танец — не камуфляж для мистического сюжета и не ведьминское прикрытие, а самая суть фильма, объединяющая форму с содержанием. Вдохновляясь образами и отчасти хореографией харизматичных немок Пины Бауш и Саши Вальц, режиссер построил весь фильм как сложную хореографию впечатляющего оккультного ритуала, не объясненного до конца даже в кульминационной сцене. Формализм и внешняя бессодержательность танца под названием «Volk» мистически отображают картину мира, где каждый пытается рационализировать движущие им (или ей) инстинкты, объяснить их своими политическими взглядами или прагматическими целями. На самом же деле все вокруг вершится по воле бессмертной Матери Суспирии, элегантно управляющей миром, не приходя в сознание.

Где танец — там музыка. Гуаданьино и здесь противоречит первоисточнику, в котором, практически не затихая, била по ушам броская итальянская прогрессив-рок-группа Goblin. Но недаром его мадам Блан, мудрая и отнюдь не настолько демоническая, как у Ардженто, утверждает, что иногда танцу вовсе не нужно музыкальное сопровождение. Закадровая музыка звучит сравнительно редко, и тем сильнее ее воздействие.

Для написания оригинального саундтрека Гуаданьино пригласил Тома Йорка, лидера и вокалиста Radiohead. Дебют Йорка в киномузыке получился изумительным: безнадежно меланхоличные баллады и ломаный ритм инструментальных вставок формируют звуковую атмосферу, но не пытаются манипулировать зрительскими эмоциями. Станет ли фильм Гуаданьино культовым — бабушка (она же мистическая Праматерь) надвое сказала, но вот новая пластинка Тома Йорка под тем же названием гарантированно выйдет в бестселлеры.