истории

«От холодной войны к горячему миру» Майкла Макфола О чем говорится в новой книге самого известного американского посла в России

Источник: Meduza

В США в издательстве Houghton Miffin Harcourt вышла новая работа американского ученого и дипломата, бывшего посла США в России Майкла Макфола. Книга «От холодной войны к горячему миру: Американский посол в путинской России» посвящена работе Макфола в Москве, сперва в качестве стажера в 1980-х, затем — в качестве посла c 2012-го по 2014-й. Автор российско-американской «перезагрузки» рассказывает об основных вехах, которые переживали отношения двух стран, и рассуждает о том, что привело к их текущему, довольно плачевному состоянию. Журналист Дмитрий Карцев, прочитавший книгу по заданию «Медузы», считает, что многие объяснения Макфола сводятся к американским партийным разборкам и личности Владимира Путина, а картина в итоге складывается несколько упрощенная.

«Нам нужно было не угрожать русским, а протянуть им руку. Стоило попытаться узнать друг друга получше, и мы могли бы снять напряженность», — с такими мыслями Майкл Макфол, будущий помощник президента Барака Обамы, идеолог политики «перезагрузки» и посол США в России, покидал отделение советских и восточноевропейских исследований Стэнфордского университета в 1986 году. Его новая книга — словно развернутый на 500 с лишним страниц ответ на вопрос: «Ну и в чем тогда проблема?» Ответ, который можно было бы укоротить до нескольких слов: во Владимире Путине и немножко в Республиканской партии.

Макфол начинает повествование со студенческой стажировки в предперестроечной и перестроечной Москве. Продолжает рассказом о 1990-х годах с кратким упоминанием о знакомстве с Владимиром Путиным, который, в отличие от его босса Анатолия Собчака, не произвел на него особого впечатления. Объясняет, что, совершенно неожиданно став президентом, Путин с самого начала готовился к масштабному реакционному повороту как во внутренней, так и во внешней политике, поскольку офицеры КГБ «бывшими не бывают». Посвящает читателя в детали разработки своего любимого детища — «перезагрузки», потепления отношений США и России в период первого президентского срока Барака Обамы и президентства Дмитрия Медведева. Приходит к выводу, что «перезагрузка» была обречена с того момента, когда Путин решил вернуться на пост главы государства, поскольку с помощью антиамериканизма решил удержать абсолютную власть в условиях усиливающегося экономического кризиса и роста общественного недовольства. Кульминация — работа Макфола на посту посла в Москве (в 2012–2014 годах), когда он оказался в центре большой пропагандистской игры российских властей как символ Госдепа, якобы только и мечтающего о «цветной революции» в России, и при этом не имел никакой возможности повлиять на стремительный поворот Кремля от Запада.

При этом Макфол, подробно рассказывая о событиях и даже некоторых закулисных процессах, не делает ничего, что позволило бы понять, чем руководствовались люди, принимавшие описанные в книге судьбоносные решения, и как далеко простирался горизонт их планирования и глубина их анализа.

Вот Макфол убеждает Обаму нанести удары по ливийскому лидеру Каддафи, а тот до последнего сомневается, желая сохранить верность международным нормам и институциям. Вот Макфол, вопреки собственным планам максимально держаться в тени в первые месяцы своего пребывания на посту посла в Москве, сопровождает зама госсекретаря США на встрече с российскими оппозиционерами — и тут же становится мишенью для путинской пропаганды. Вот Дмитрий Медведев, тогда еще президент, на вручении верительных грамот новым послам отводит его в сторонку и просит не придавать этой пропаганде слишком большого значения, уверяя, что после президентских выборов в России в марте 2012 года накал страстей спадет. Каждое из этих событий интересно само по себе, но ни одно не дает ответа на вопрос: каким образом думают и чем руководствуются участники событий?

Ответа может быть два. Либо ничем особым не руководствуются и думают примерно так же, как думал бы любой, окажись прямо сейчас на их месте — грубо говоря, основываясь на здравом смысле, а не на некоем стратегическом видении. Либо Макфол чего-то недоговаривает и теоретические основы американской внешней политики проработаны все-таки глубже декларации «за все хорошее против всего плохого».

Картина российско-американских отношений в книге Макфола описывается примерно такая: в 1990-е все шло лучше и лучше, потом пришли Путин с Бушем и стало хуже; их сменили Медведев и Обама и дела опять пошли на лад; потом Путин вернулся и все окончательно полетело в тартарары. При этом само явление Путина Макфол не считает «предопределенным»: «Никакие внутренние, структурные силы не создавали его; просто Ельцин выбрал себе такого преемника».

Сказано это в главе под названием «Путинский Термидор», которая начинается словами: «Все революционные изменения порождают отрицательную реакцию». Противоречия между двумя констатациями — исторических законов революций и случайности появления Путина — Макфол предпочитает не заметить. Как не замечает противоречия, когда рассказывает о принятии резолюции ООН о бомбардировках Ливии в 2011 году. Поддержка американской позиции со стороны президента Медведева для Макфола — наглядное свидетельство успеха придуманной им «перезагрузки». Напротив, жесткое неприятие, высказанное публично премьером Путиным, — досадное недоразумение и очередное доказательство его недоговороспособности. Однако всего несколькими строками выше Макфол признается, что сомневался в том, что Россия в принципе может поддержать американское вторжение куда бы то ни было: «Даже прозападный, проамериканский Борис Ельцин в 1999 году отказался голосовать за резолюцию Совбеза ООН об использовании силы против сербского диктатора Слободана Милошевича». Получается, что именно Путин выражал характерный для Москвы взгляд на вещи, а позиция Медведева выглядела неожиданным исключением, которое могло бы считаться доказательством успешности «перезагрузки», только если бы была консенсусом всей российской элиты. Но публичная дискуссия Медведева с Путиным как раз доказывает, что его не было.

Понятно, что фактор Путина — комфортное объяснение того, почему Америка «потеряла» Россию. Это сразу же обозначает важный для Макфола водораздел между его любовью к стране и неприятием существующего в ней политического режима. Служит оправданием политики «перезагрузки», которая в таком случае провалилась исключительно по стечению внутрироссийских обстоятельств, а не была заранее обречена. И, наконец, дает надежду на то, что с уходом российского президента ситуация автоматически изменится к лучшему. Мысль о том, что путинизм может быть старше Путина и не исчезнет с его уходом, Макфола явно не занимает.

Возможно, проблема в том, что Майкл Макфол не определился с собственной авторской идентичностью. Кто он в этой книге — аналитик или все еще партийный политик? Не все внешнеполитические акции США Макфол считает верными, а только те, что были предприняты демократическими администрациями — сначала Билла Клинтона, потом Барака Обамы.

Рассказывая о натовских бомбардировках Сербии, Макфол пишет, что их единственной целью было «остановить этнические чистки в Косово» (через пару строк он назовет начало второй чеченской войны «военным вторжением России под формальным предлогом остановить чеченцев, вторгнувшихся в Дагестан»). Зато интервенцию в Ирак, предпринятую при республиканце Джордже Буше-младшем, Макфол характеризует как «разрушительный удар по двусторонним отношениям». Недовольство Москвы в глазах Макфола это не оправдывает («Путин протестовал бы, даже если бы у Саддама действительно была бы ядерная программа»), но, по крайней мере, объясняет. При этом любые упреки по поводу атаки на Ливию, осуществленной уже при демократе Обаме, Макфол категорически отвергает.

Говоря о Сербии, он сожалеет, что «до большинства россиян не доходила информация о геноциде» в 1999 году. Но тогда даже первый канал российского телевидения был еще не вполне подконтролен Кремлю и нельзя сказать, что граждане России были лишены альтернативных источников информации. Не Путин после начала бомбардировок развернул свой самолет на пути в Америку, а Евгений Примаков, который через несколько месяцев станет его главным противником в борьбе за власть. «Путинский Термидор» начал зреть еще до появления Путина в Кремле. В то время, когда кабинеты в Белом доме занимали демократы.

Несовпадение оптик — то, из-за чего протянутые руки никак не могут дотянуться друг до друга. Для Макфола возложенные Обамой венки к Могиле неизвестного солдата в Москве — «смелый жест», поскольку в Вашингтоне его могли раскритиковать за «прославление коммунистов и Сталина»; для Кремля — обыкновенная дань вежливости. Для Макфола очевидны причины ударов по Сербии и Ливии — геноцид мирного населения; для официальной Москвы — последствия в виде свержения правящих режимов.

Через 30 лет после начала перестройки круг непонимания замкнулся, и это явно повод для большого разговора. Но книга Макфола заканчивается не им, но отповедью в адрес президента Дональда Трампа — с точки зрения бывшего посла, конечно, худшего из республиканцев.