истории

20 лет назад Биллу Клинтону чуть не объявили импичмент из-за связи с Моникой Левински. Она рассказала, как это изменило ее жизнь

Источник: Vanity Fair

В мартовском номере журнала Vanity Fair опубликована колонка Моники Левински — бывшей сотрудницы Белого дома, а ныне активистки и борца с кибербуллингом, чьи отношения с 42-м президентом США Биллом Клинтоном стали основанием для процедуры его импичмента. Тайные отношения женатого президента и его подчиненной длились с 1995 по 1997 год и были преданы огласке в 1998 году. «Медуза» пересказывает колонку Левински.

В начале колонки Моника Левински пишет, что семь лет назад ей поставили диагноз «посттравматическое стрессовое расстройство». Причиной было участие в процессе, за которым следил весь мир, обсуждение всех подробностей ее связи с Клинтоном и осуждение ее поведения. Левински вспоминает и то, как ей манипулировал прокурор и его команда. В частности, они угрожали выдвинуть обвинение против ее матери (если та не раскроет содержание их личных бесед), намекали, что начнут проверять бизнес отца и даже лишат работы ее тетю.

Как считает Левински, «сексуальный скандал в Белом доме» стал не только ее личной травмой — но и изменил жизнь всей страны. Именно тогда, по ее мнению, зародилось явление «фейк-ньюс»: в начале 1990-х появился интернет, а в 1996 году в США запустили две кабельные телесети — консервативную Fox News и либеральную MSNBC. «Стали стираться границы между фактами и мнениями, новостями и слухами, личной жизнью и публичным осуждением», — пишет Левински. Интернет стал настолько важной информационной силой, вспоминает она, что результаты расследования действий Клинтона решили опубликовать онлайн. «Для меня лично это означало, что каждый взрослый человек, у которого был модем, мог в ту же секунду изучить документы и узнать подробности моих личных разговоров, личных записей (изъятых из моего компьютера) и, что хуже всего, моей сексуальной жизни».

Левински предполагает, что, возможно, несостоявшийся импичмент Клинтона и повлек за собой раскол в американском обществе, ощущение глубокого смятения, сомнение в устоявшихся представлениях о мире и национальной идентичности, потребность искать козлов отпущения и расчеловечивать оппонентов.

По ее мнению, до недавних пор историки не могли в полной мере оценить и проанализировать, чем для американского общества был тот год «стыда и позора» — и к каким изменениям он привел. Левински пишет, что долгие годы не могла справиться с личной травмой, потому что смотрела на ситуацию глазами других: «Все это время я жила в доме с газовым светом, цепляясь за свой опыт, то, что случилось со мной в мои 20 с лишним лет, борясь с тем, как лживо меня изображали нестабильной женщиной, преследовавшей мужчину».

Левински утверждает, что взглянуть иначе на случившееся и разобраться со своей травмой ей помогло движение #MeToo. Четыре года назад она написала для того же Vanity Fair колонку о пережитом стыде и кибербуллинге. Тогда Левински подчеркивала, что ее отношения с Клинтоном были добровольными и осознанными, — но сейчас, как пишет Левински, она яснее видит, что сам путь к моменту согласия был связан со злоупотреблением властью, социальным статусом и привилегиями.

«Он был моим боссом. Он был самым влиятельным человеком планеты. Он был старше меня на 27 лет, и у него было достаточно жизненного опыта, чтобы понять, что делать. Он был в зените своей карьеры, а это была моя первая работа». Левински оговаривается, что это не отменяет ее части ответственности за произошедшее и она сожалеет о случившемся каждый день.

По ее словам, теперь она знает, что не одинока, и пишет, что мы все в долгу у движений #MeToo и Timeʼs Up и их героинь — которые борются с заговором молчания, защищавшим влиятельных мужчин в случаях сексуального насилия, домогательств и злоупотреблений властью. «Они пытались нас похоронить, — заключает Левински. — Но они не знали, что мы — семена».