истории

Александр Сокуров и русская Смерть В Берлине вручили премию Европейской киноакадемии. Репортаж Антона Долина

Источник: Meduza

9 декабря в Берлине прошла ежегодная церемония вручений премии Европейской киноакадемии. Ее триумфатором стала сатирическая комедия шведа Рубена Эстлунда «Квадрат», уже получившая главный приз Каннского фестиваля, а ее сквозным лейтмотивом — отношения объединенной Европы и странной России: тем более, что премию за заслуги получил режиссер Александр Сокуров. Побывавший на церемонии кинокритик «Медузы» Антон Долин рассказывает, что на ней было примечательного — и зачем вообще нужны подобные премии.

«Мы тут немножко повторяемся», — пробормотал себе под нос шведский актер Стеллан Скарсгард, прежде чем объявить победителя: лучшим европейским фильмом 2017 года была признана едкая сатира Рубена Эстлунда «Квадрат». До этого на той же церемонии «Квадрат» одолел конкурентов в номинациях «лучшая комедия», «лучшая режиссура» и «лучший сценарий». Также по статуэтке получили художник-постановщик фильма Джозефина Осберг и сыгравший там главную роль Клас Банг. А началось все чуть больше полугода назад с самого престижного фестивального трофея в мире — каннской «Золотой пальмовой ветви». 

В мае это решение жюри казалось смелым, почти нонконформистским: молодой режиссер, провокационный талантливый фильм, первая комедия-лауреат за несколько десятилетий… Сегодня, напротив, Европейская киноакадемия прилежно повторила вердикт, вынесенный старшими собратьями, не сообщив никому ничего нового. Причем предсказуемым это было с самого начала. Многие претенденты на главный приз даже не приехали в Берлин; в частности, в зале не было Аки Каурисмяки и Андрея Звягинцева. 

А шведская доминанта была очевидной. Церемония началась с комического скетча — развернутой цитаты из «Седьмой печати» Ингмара Бергмана, первого президента Академии, которая в этом году отметила 30-летие (все закольцевалось). Ближе к концу был другой скетч — из «Голубя, сидевшего на ветке, размышляя о бытии» другого шведского классика, Роя Андерссона. В финале продюсер Андерссона Калле Буман, он же — один из учителей Рубена Эстлунда, вышел на сцену под аплодисменты. Когда с конвертом к микрофону подошел Скарсгард, даже идиот бы догадался, чье имя он сейчас назовет. Даже привычная реприза Эстлунда — требование к залу «кричать погромче, чтобы кишки наружу», — вызывала чувство дежавю.  

Так случалось и раньше. Каннский триумфатор получал дополнительное подтверждение неслучайности своей победы от Европейской киноакадемии: «Танцующая в темноте», «4 месяца, 3 недели и 2 дня», «Белая лента»… Но бывало иначе, когда пропущенный фестивалями шедевр получал свою компенсацию от коллег здесь: «Великая красота», «Амели», «Тони Эрдманн». В этом году в роли несправедливо обойденных были авторы «Нелюбви», фаворита тех же Канн. В итоге картина получила лишь два технических приза — за музыку (Евгений и Саша Гальперины) и операторскую работу (Михаил Кричман). Глубоко символично, что лауреаты по протоколу даже не имели права на благодарственную речь. 

Объяснять коллективный выбор в пользу «Квадрата» можно как угодно. Например, столько лет подряд давали заслуженным, что в кои веки захотелось премировать кого-то помоложе. Или: надоели драмы и трагедии, настало время смеха — пусть смех и горький, и злой. Но можно усмотреть в этом и опасливое отношение к России, которая так и не стала окончательно своей в европейской «семье народов». Недаром и русский персонаж «Квадрата», художник-акционист Олег Рогожин, показан как грубый жестокий примат, срывающий торжественную вечеринку в музее современного искусства. 

Со сцены Москва, Вашингтон и Тегеран называются через запятую как проводники тоталитарной идеологии. Когда шутники-артисты на сцене вдруг (в комической интерлюдии) переходят на русскую речь, зал испуганно замолкает: ни одного смешка. Смерть в пародии на «Седьмую печать», садясь за шахматную доску с рыцарем, констатирует: «Я выиграю, все русские хороши в шахматах». То есть и Смерть у них — русская. Лейтмотивом церемонии становится хэштэг #freeoleg, имя режиссера-политзаключенного Олега Сенцова звучит постоянно: в частности, на вручение приглашен Ай Вэйвэй, написавший Сенцову открытое письмо. Единственный же россиянин, который выступает с десятиминутной речью и принят дружной овацией, — получивший приз за карьеру Александр Сокуров (Агнешка Холланд представила его как «автора антисоветских фильмов» — отчасти иронически, но все же). Он же — единственный последовательный защитник Сенцова среди художественной элиты России.

Впрочем, восторженный прием Сокурова и его речи, в которой он говорил о своей ненависти к тюрьмам и иным формам несвободы, был связан отнюдь не только с гражданским пафосом. Сокуров на самом деле — крупнейший режиссер современного европейского кино, принадлежащий не только России (а в последние годы особенно: как известно, сокуровская «Франкофония», безусловный хит фестивального арт-проката, сделана без копейки российских денег). Он сегодня — тот праведник, чье присутствие и слово снимает с целой страны клеймо тоталитарного государства. 

К Европейской киноакадемии и ее призам в мире относятся по-разному. Смеются над обреченными попытками копировать «Оскар», пожимают плечами по поводу политического пафоса, критикуют затянутые церемонии. Однако этот утопический проект, как и арт-инсталляция Рубена Эстлунда «Квадрат» (вот еще одна причина наградить его фильм), несет на себе след искренней веры в объединенную Европу. Он, в отличие от сугубо американского — хоть и не в пример более могущественного — «Оскара», действительно стоит на фундаменте идеалистических ценностей сразу нескольких, очень разных наций и культур. «Только мы, британцы, настолько глупы, что собираемся покинуть Европу», — посетовал со сцены Стивен Фрирз. 

Возможно, поэтому даже на самом скучном награждении возникает несколько незабываемых моментов, ради которых и стоит лететь в Берлин. Например, награждение премией за лучшую женскую роль Александры Борбели, молодой венгерской актрисы из фильма «О теле и душе» (в остальном тоже обойденного призами). Борбели, сделавшая к церемонии новую прическу и надевшая пышное праздничное платье, совсем не была похожа на аутичную одинокую героиню фильма, но, невзирая на парадный вид, не справилась с чрезмерными эмоциями. Плакать она начала еще до того, как открытку с ее именем достали из конверта, и на сцене выглядела настолько растерявшейся и трогательной, что слезы вытирал буквально весь зал. 

Иного рода сюжет, хотя он тоже не обошелся без слез, был связан с премией для француженки Жюли Дельпи. Выдающаяся актриса («Три цвета: белый» Кшиштофа Кеслевского, трилогия Ричарда Линклейтера) и начинающий режиссер получала приз за вклад европейки в мировой кинематограф. Она вышла к микрофону и сбивчиво, то неловко хихикая, то всхлипывая, рассказала о том, как лишилась субсидии в 600 тысяч евро на свой новый фильм за пару недель до начала съемок. Торжественный момент обернулся рассказом о трагической неудаче. Прямо со сцены Дельпи объявила лотерею, в которой предложила разыграть завтрак с собой, и буквально умоляла зрителей помочь как-то добыть ей деньги на картину, которую она заранее объявила лучшей из всего ей сделанного. Ситуацию замяли, разыграв как шутку, но было вполне очевидно, что отчаяние Дельпи не было наигранным. 

Этот эпизод стал говорящим. Как бы ни хорохорилось европейское кино, вопрос выживания для него сегодня актуален, как никогда прежде. Поэтому подобные акции солидарности и поддержки друг друга хотя бы символическими наградами и бесценны, сколько бы снобы-синефилы ни кривились от списка чрезмерно предсказуемых призеров.