«Проблемы я решаю в женских чатах» Отцы-одиночки — о том, как воспитывать детей без мам

Одиночное родительство как правило ассоциируется с ситуацией, когда детей воспитывает женщина. Это кажется почти привычным: по последним данным, в России больше пяти миллионов матерей-одиночек. Гораздо меньше говорится о неполных семьях, где заботу о ребенке берет на себя отец — и такие случаи, как правило, вызывают скорее удивление, восхищение или сочувствие. Автор книги «Детям о важном. Про Диму и других. Как говорить на сложные темы» Наталья Ремиш поговорила для «Медузы» с отцами, воспитывавшими своих детей в одиночестве: о том, может ли мужчина заменить ребенку мать — и нужно ли вообще так ставить вопрос.

Шерали Каримов

Дети Жасмин (19 лет), Лола (14 лет) и Мира (2 года)

Мы уехали из Австралии, когда Лоле было пять лет, а Жасмине — девять. Я видел, так скажем, классические семьи в Австралии, Голландии и Таджикистане. И они все различаются. В Австралии мамы больше управляют семьей и вкладывают в нее. А в Голландии, где мы сейчас живем, папы очень активно участвуют в воспитании детей. Голландия даже регулярно занимает одно из первых трех мест в мире по уровню счастья детей — и в частности это приписывают активному вовлечению пап.

Поначалу, когда жена умерла и я остался один, меня очень пугало, что каждое мое слово и каждый мой жест формирует этих маленьких людей. И еще очень переживал, что, может быть, у ребенка в душе есть большая дыра, которую ты никогда не заполнишь. Что ты, как папа, не сможешь им дать того, что им дала бы женщина, мама: тепло, ласку, внимание, любовь. Эти стереотипы в нас вдалбливали с детства, и они прижились. Но растить детей и работать надо. Времени на страхи остается очень мало. А потом выходит, что ощущение эмоциональной безопасности, веселья, заботы, интересного и теплого взаимодействия я могу дать не хуже, а то и лучше, чем некоторые мамы. Я здесь, я присутствую физически, умственно и эмоционально, мне не все равно, я их люблю. С вниманием отношусь к их индивидуальности, мнению, состоянию.

Первое время какие-то мамы из школы пытались приносить нам в пластиковых коробках еду. Меня это бесило. Как будто я не могу справиться с тем, чтобы своим детям приготовить ужин. Я считал, что я справлюсь с воспитанием детей не хуже, чем все эти мамы. Например, когда я понял, что девочки переживают из-за предстоящей менструации, я прочитал массу сайтов и статей, а потом провел множество разговоров. Я теперь могу все рассказать на эту тему! Для меня нет разницы, у них зуб болит или у них менструация, — мы можем это обсудить.

Еще у нас есть своя система ценностей: ЧУДО. Она всегда помогала, когда дети просили меня о совете. Ты — настоящая принцесса, не потому что ты живешь в замке, а потому что ты ЧУДО — честная, умная, добрая и отважная. Нельзя быть честной и трусливой, умной, но не доброй. 

Когда ты единственный родитель, время становится твоим самым бесценным, уникальным товаром. Тебе нужно находить время как на быт, так и на моменты близости с детьми — им нужно внимание, нужно участие. Пока я не остался один, я вообще не осознавал, насколько сложна и трудоемка роль родителя. До этого я работал, зарабатывал деньги, занимался административными делами, а жена — домом и детьми. А ведь когда дети маленькие, все проходит в рутине. Просыпаешься в шесть, готовишь завтрак, укладываешь им в коробки обед, собираешь в школу, отводишь, потом восемь часов работаешь, потом дома готовишь ужин, пытаешься поинтересоваться, как у них прошел день, помогаешь с домашней работой, к десяти часам уже нет сил ни о чем подумать.

К тому же родительство — это огромная эмоциональная работа. Очень много усилий уходит на то, чтобы дать детям все то тепло и внимание, которое им нужно. У тебя может быть плохое настроение, плохие новости или просто тяжелые проблемы жизненные, но для детей тебе нужно всегда оставаться позитивным, давать поддержку. Есть экономическое исследование о том, что затраты эмоциональных и физических сил на восемь часов работы в офисе сопоставимы с затратами на восемь часов, проведенных с детьми дома. Или может быть, даже работа дома требует затрат большей энергии.

В то же время люди не признают значение рутины в жизни детей. Что ужин в шесть вечера, блинчики по воскресеньям, кашка на завтрак — это для детей важно. Для них это может быть главным проявлением любви и внимания. Они чувствуют, что они для тебя важны, и ты о них заботишься. Им это дает ощущение безопасности и покоя.

Когда дети подрастают, они становятся твоими помощниками. И поскольку ты один, ты начинаешь делиться с ними, говорить о своих планах на жизнь, об отношениях с другими людьми. Иногда сложно понять, где границы того, что ты можешь с ними обсуждать, а что нет. В принципе, сформировать свою личную, отдельную от них жизнь, занимает массу времени. Этих границ не было, и себя долгое время нет. Есть только работа и дети. Потом начинаешь прикладывать усилия, чтобы выкроить для себя немного времени: сходить в тренажерный зал, побегать или с друзьями встретиться. Когда дети подрастают, начинаешь раз в месяц ходить с друзьями пиво попить. А дальше больше.

Есть такой мультик о том, как медведь теленка воспитывает. Он заканчивается тем, что теленок вырастает в приличного быка, прибегает к медведю и говорит: «Папаня». А медведь отвечает: «То-то же, а то все "Мама да мама"».

Обновлено. Уже после публикации материала редакция «Медузы» выяснила, что один из героев текста, Шерали Каримов, находится в близких отношениях с автором Натальей Ремиш. Редакция «Медузы» не была уведомлена об этом редактором, ответственным за материал. Мы считаем необходимым предупредить вас о возможном конфликте интересов. Приносим извинения читателям.

Дмитрий Тимашков

Дети Семен (12 лет) и Лилия (10 лет)

У меня ситуация непростая: обычный ребенок и ребенок с инвалидностью. Это постоянная тяжелая работа с массой забот. Ты не думаешь о выстраивании отношений, ты решаешь насущные проблемы. И многое может не получаться. До этой семьи у меня была другая, где старшему сыну уже 30 лет. И я всегда был папа в квадрате: никакого футбола, пива и рыбалки. Мне все время казалось важным создание семьи, где-то это даже вредило супружеским отношениям. В семье так всегда получается: кто-то один берет на себя, а второй думает: «Ну ладно, ты взял и неси тогда». У меня так получилось в обоих браках. Во втором браке, когда родилась Лилька (у девочки есть инвалидность — прим. «Медузы»), я понимал, что жене будет тяжело, а я был более активным и с большим опытом. И тогда я взял на себя очень многое. Она начала вовлекаться все меньше, потом алкоголь, развод и так далее.

Лиля тянет на себя практически все, так что сын остается немного в стороне. Ему 12 лет, подростковый период, характер начинает проявляться. Я в какой-то момент почувствовал, что само по себе это не решится. Начал задумываться о том, как выстроить с ним отношения: человек, который был маленьким, вдруг на глазах становится большим, со своими интересами и взглядами, непонятными тебе. Я понял, что намечается сильный разлад: он перестает меня принимать, считает за чужака. Начал специально выделять время, чтобы с ним куда-то ходить, что-то обсуждать. Мы, например, сели [зимой] вдвоем на электричку и поехали на дачу. Я знал, что там мы не найдем ни лыж, ни ботинок. Ну и пусть, зато съездим вместе. Буквально один этот день очень сильно поменял отношения.

Самое главное — увидеть проблему и не отмахнуться от нее. Если ты сталкиваешься с чем-то каждый день, это не ерунда. Часто слушаю советы других людей. Например, моя мама мне постоянно говорит, что мне нужно почаще обнимать сына. Я, как человек суровый, обнимаю редко, но когда тебе каждый день говорят, что надо почаще обнимать и прижимать к себе, я начинаю об этом помнить. И это меня меняет. Если раньше ребенок ко мне подходил и пытался прижаться, а у меня было много дел, я говорил «потом», то сейчас я знаю, что нельзя это откладывать. Лучше я опоздаю с другими делами.

С дочкой, конечно, все иначе. У нас отношения на каком-то сакральном уровне. Она сама не разговаривает, и мне нужно ее чувствовать. Она спит в соседней комнате, и я примерно представляю, какое у нее состояние. У современных людей, в отличие от животных, максимально упрощена коммуникация: у нас есть слова, зрительные образы, мы понимаем, что если у человека такое выражение лица, то он доволен, или наоборот. Когда человек не может разговаривать или пользоваться мышцами лица, чтобы передать свое состояние, ты начинаешь видеть самые тонкие вещи. У тебя внутри все обостряется: зрение, слух, тактильное восприятие, — они становятся совсем не такими, как у других людей.

Любовь возникает тогда, когда есть какие-то взаимоотношения, — она не берется с потолка. Мать вынашивает ребенка, потом рожает, и это уже создает между ними связь. Отношения отца и ребенка нужно создавать. Конечно, если мать в чем-то тянет одеяло на себя, у отца меньше таких возможностей. Когда оказываешься с ребенком один на один, у тебя только два пути: либо ты эти отношения выстраиваешь, либо ты их разрушаешь. Это можно сравнить с приемным родительством: приемный родитель — это человек, который должен все создавать с нуля.

Когда оказываешься только папой, есть опасность, что ты бросишь на это всю свою жизнь. Нужно сохранять пространство для себя, иногда оставлять детей на кого-нибудь. Например, мы ездили на марафон в Севилью и я взял с собой только дочь. Марафонами часто начинают увлекаться люди после 30 или 40 лет, когда случаются жизненные кризисы. Помните Форреста Гампа? Не знаешь, что делать, делай что-нибудь. И он побежал. Я тоже не знал, что делать. Семья разваливается, денег нет, у дочки инвалидность, - хочется куда-нибудь уйти. Но сначала стоит походить, побегать кругами.

Потом я узнал много историй об отцах, которые бегают с ребенком. Совершенно случайно мне попалась под руки беговая коляска. Я попробовал и мне понравилось, — это возвращает в нормальную жизнь. Потом я поучаствовал в Минском полумарафоне, и увидел себя спортсменом, хотя никогда в жизни спортом не занимался и последний раз бегал в девятом классе. Свой первый марафон я пробежал в 50 лет. Оказалось, в этой сфере много интересных людей, с ними уютно и хорошо.

В семьях папы обычно не в курсе организационных вопросов: какое лекарство дать, как рюкзак собрать. Иногда нужен совет, и, признаюсь, я решаю это в женских чатах. Мужские чаты существуют, и меня недавно включили в одну группу пап, но все разговоры там все равно скатываются к тому, чтобы куда-нибудь сходить. А вопросы, — например, про лечение ребенка — там не обсуждают. Опыт ухода за детьми у мужчин меньше. Когда я столкнулся с инвалидностью дочки, я нашел несколько форумов, и там общались только мамы. На самом большом форуме, который насчитывал несколько тысяч мам, было всего три папы. Мы там были в почете.

В целом призывы дать бразды правления женщине или мужчине неправильны. Подход и взгляд у всех разные, и один может быть полезен одним, а другой — другим. И лучше всего, когда есть консенсус. Тогда каждый день получается хорошим, и будущее просматривается.

Сергей Лукьянов

Дети Кристина (17 лет) и Саша (14 лет)

Я забрал дочек шесть лет назад. Одна ходила в четвертый класс, вторая в первый пошла. Жена осталась в другом городе, у нее своя жизнь. Контакта с ней почти нет. Когда я их забирал, они уже жили без нее. Я никогда не считал особым героизмом, что их воспитывал один. И всегда смущался, слыша в свой адрес комплименты и похвалу. Я живу по принципу: «Делай, что должен и будь что будет».

Часто слышу от знакомых женщин вопрос: «Как ты с ними справляешься? Мы с одним с сыном или дочкой справится не можем. А ты один с двумя девочками». Не скрою, что порой было сложно и тяжело, и сейчас не без этого. Но так сложилось, что они со мной, значит так и надо. Отец в любом случае не может им дать того, что может дать мать. Конечно, я вижу, как не хватает материнского тепла и внимания. Но я и косички научился заплетать. В школе и друзья постоянно удивлялись этому.

Самый сложный период — это переходный возраст. Иногда они молчали по два дня. Я видел, что им хочется выговориться, поболтать о своем, о девичьем, как это можно было бы сделать с мамой. Но я мужчина, и эта стена между нами была иногда метровой толщины. Девочки многое держат в себе, но мы и эту грань перешагивали, делились. Что-то вытягиваю из них сам, когда вижу их беспокойство. Часто приходит на помощь моя мама — их бабушка, донося до меня нюансы. Спускает меня на землю, ругает меня, если я перегибаю палку. Говорит: «Это же девочки, и ты не в казарме».

Младшая, Сашка, такая бойкая, как пацанка. А старшая, Кристина, более приземленная и умудренная. Они часто конфликтуют между собой. Одна задирает, вторая не уступает. Я терплю, потом меня это все выводит, и я развожу их по разным углам. Иногда просто не вмешиваюсь ни во что, пусть сами разбираются. Приятно смотреть на них, когда от компьютера, от телевизора отключишь, они сразу ближе друг к другу становятся, какие-то общие темы находят. Я им всегда говорю: как бы вы ни ругались, ближе друг друга у вас никого нет.

Однажды я спросил Кристину ради интереса: «Твои ровесники и ровесницы знакомые, которых ты знаешь 14 лет, с 12-летнего возраста начинают ставить вконтакте статус «хочу серьезных отношений, ищу тебя». Почему ты так не делаешь?» Она ответила, что все придет само, а сейчас ей важно учиться, а не решать постоянные проблемы в отношениях. Я считаю, она мудрая не по годам. Сказать, что я в этот момент был горд, — значит, ничего не сказать.

Когда видишь, что девочки обделены материнским теплом и вниманием, когда вместо мамы ходишь в школу на праздники, на собрания, то видна по их глазам печаль. Как-будто им что-то недодали, отрезали. Пока я их не забрал, им досталось много негатива. С другой стороны, если бы такая ситуация не произошла, я не знаю, где бы я находился и что бы со мной было. Конечно, я за своих детей голову откручу любому. У нас бывают скандалы, это понятно. У них свои взгляды, но и у меня тоже свои взгляды. Иногда приходилось идти напролом: я начинаю гнуть, и они начинают гнуть. Но знаете, через тернии к звездам.

Прекрасно понимаю, что во многом бываю не прав. И они тоже бывают не правы. Я воспитываю их, а они меня. Ответственность, переживания, — все это было. Но я ни разу не пожалел о своем выборе. А выбор у меня был: я мог строить личную жизнь или забрать детей, но потерять отношения. Сейчас я смотрю на их взлеты и падения, улыбки и слезы, как растут, огорчают, радуют. Они рядом, мы вместе, а остальное все мелочи жизни, все решаемо и перетирается. И с женской стороны не так давно у них вместо мамы тоже появилась поддержка. Так что у нас все хорошо.