истории

20-летний режиссер из Казахстана снимает клипы Ивану Дорну, Noize MC, Скриптониту и Басте. Кто он такой?

Источник: Meduza

1 июня Noize MC выпустил клип на песню «Чайлдфри», который за два дня набрал почти полтора миллиона просмотров на ютьюбе. 2 июня вышло видео на песню «I Got Love» Miyagi, Эндшпиль feat. Рем Дигга — и тоже больше миллиона просмотров. Автор обоих клипов — а также видео на «Collaba» Ивана Дорна, «Ламбаду» Скриптонита и «Медаль на Медаль» LʼOne — Айсултан Сеитов, молодой режиссер из Казахстана, который начал снимать в конце 2016 года. Сейчас его рабочий день стоит 300 тысяч рублей. «Медуза» поговорила с Айсултаном Сеитовым — о внезапном успехе, учебе в Америке и работе в Москве.

— С чего все началось? Расскажи, где ты учился?

— Я родился в Алматы, но всю жизнь прожил в Астане. Окончил казахско-турецкий лицей для юношей. После 11 класса поступил в NYFA (Нью-Йоркская академия кино — прим. «Медузы») на режиссуру. Проучился полтора года, остыл к теории и приостановил учебу — я хотел снимать. Выбирал между Алматы и Москвой, решил работать в Москве, потому что здесь у меня больше предложений и понимания от людей. В Казахстане как-то не поперло.

Там я снял два клипа — и в итоге все закончилось не на положительной ноте. Продюсеры игнорировали меня, не прислушивались к идеям. Возможно, это было связано с моим возрастом, не знаю. В России же все наоборот: мои идеи принимают в работу, все открыты к новым вызовам и подходам.

— Почему ты решил стать режиссером?

— В школе я снимал какие-то ролики, а в десятом классе учитель предложил мне поучаствовать в конкурсе короткометражных фильмов Infomatrix. Я согласился, тем более победа в конкурсе освободила бы меня от сдачи ЕНТ (Единое национальное тестирование; аналог российского ЕГЭ — прим. «Медузы»). У меня не было сценария, друзья приходили ко мне домой, я их расставлял по местам и говорил, что делать. Промучился с тем фильмом две недели, поехал на конкурс и взял второе место. Я загорелся: понял, что мне нравится такая жизнь, — снимать, летать, получать награды, общаться с людьми. В 11 классе я снова участвовал в этом конкурсе и вернулся уже с гран-при.

— А почему NYFA?

— Изначально я хотел поступить в более сильный — Нью-Йоркский университет или ВГИК. Но в первый я не успел подать документы, а про ВГИК мне сказали, что, скорее всего, там я не смогу выбить бюджетное место. В NYFA мне предложили cкидку на обучение.

— Не пожалел в итоге?

— Я кайфовал от каждой секунды там, повзрослел и удостоверился, что я человек из СНГ. Мне чужд американский менталитет, все их понятия и устройство общества. Я тянулся к своим — не потому что не знаю языка, у меня все нормально с английским, но по общению. В Америке мне не хватало душевности. Люди из СНГ поначалу холодные, но при близком контакте быстро открываются. Американцы же открываются с трудом.

Штаты — точно не та страна, в которой я бы хотел жить и состариться. Но я хочу там работать и собираюсь вернуться туда до конца года. Как-никак Америка диктует тренды в моей индустрии — и все посматривают туда. У меня там осталась куча друзей и рабочих контактов, но в основном это выходцы из СНГ.

— С кем ты делал свои первые работы?

— Во время учебы в Нью-Йорке я еще снимал фэшн-ролики. Но мои первые настоящие заказы: клип «Жаным сол» для Галымжана Молданазара и клип для группы 91. Их я сделал зимой 2016 года в Казахстане. Вообще я снял около десяти видео, но какие-то еще не вышли.

— С момента первого серьезного заказа прошло всего полгода. Как ты за столь короткое время успел познакомиться с таким количеством известных артистов и даже поработать с ними?

— Я сам не знаю, с каждым исполнителем по-разному. Не было такого, что у артистов есть общая группа в вотсапе, куда скинули мою фотку, мол, этот парень снимет вам крутой клип. Некоторые артисты звонили сами, к некоторым —обращался я. Думаю, сарафанное радио тоже сыграло свою роль.

Самый первый клип я снял летом 2016 года в Бишкеке для киргизской группы Джая Миядзаки на их трек «По ветру». Я был очень взволнован, потому что меня впервые пригласили в другую страну специально для съемок. С группой я познакомился по интернету. Мне оплатили перелет, отель, а также выдали гонорар — 1000 долларов.

— А сколько ты сейчас стоишь?

— 300 тысяч рублей в день. Два месяца назад я подписал договор с московской компанией Hype Production. Это безумно крутые ребята, я считаю их лучшими в России по созданию рекламы, музыкальных клипов, а теперь еще и фильмов — «Ученик», «Холодный фронт». Так вот когда мы с ними снимаем условно рекламу, моя ставка в день — 300 тысяч.

— Как ты на них вышел?

— Я слежу за Hype Pro с десятого класса, мечтал работать с ними. С Мурадом Османном (генеральный продюсер Hype Pro, автор проекта #FollowMeTo — прим. «Медузы») я познакомился в Санкт-Петербурге летом 2016 года на ВКфесте. У меня тогда еще не было работ — и мне весь день не хватало смелости с ним познакомиться. Потом я просто подошел и рассказал о себе. Мы разговаривали минут двадцать, и он дал мне свой имейл — мол, напиши когда у тебя будет шоурил.

— А что было после клипа для Миядзаки?

— После Миядзаки был как раз Молданазар с «Жаным сол». Через десять часов после окончания съемок я уже вышел снимать клип для 91. В тот момент мне позвонил Баста, сказал, что прилетит в Лос-Анджелес и хочет сделать клип из нового альбома «Лакшери». Мы сняли, сейчас он ждет нужного времени, чтобы релизнуть его.

— А как он на тебя вышел?

— На Gazgolder обо мне знали с лета 2016 года, когда я снял видеоприглашение Скрипу. Туда я попал, написав Олегу Червоняку — крутой режиссер, клипмейкер, руководитель видеостудии Gazgolder. Я хотел показать ему свой клип «По ветру», чтобы он заценил. Мы с ним сидели в студии, обсуждали клип и он меня со всеми познакомил. В итоге с Олегом мы и сняли приглашение для Скриптонита, которое всех там раскачало, а обо мне многие узнали.

— А как появился Иван Дорн?

— Я вернулся в Лос-Анджелес и мне сказали, что в городе Дорн. Я просто из интереса написал друзьям в Киеве, есть ли у них выход на Ивана. Оказалось, есть! Так мы познакомились осенью 2016-го и договорились о клипе на трек «Collaba». Сняли его в январе 2017 года. Параллельно я общался с Jah Khalib — с ним мы обсуждали видео на песню «Лейла», за которую я взялся уже после «Collaba». В это время приехал в Лос-Анджелес из Казахстана мой друг Азамат Дулатов, оператор.

Я сказал тогда Ване: «Слушай, Вань, в городе офигенный оператор, дай нам короткий трек и мы сделаем клип». С утра до вечера в горах мы снимали «Лейлу», потом поехали встречать закат на побережье, ночью вернулись в город и сняли в прачечной OTD.

— Два клипа за один день? Круто. А как ты пишешь сценарии?

— Сижу и слушаю трек. Бывает, составляю мудборды, читаю специальную литературу. Иногда садимся с артистом вместе и часами говорим, разгоняем идею до посинения. Вообще я не любитель расписывать все до мелочей; есть идея — потом на площадке ее воплощаю. Клип «Collaba» — это идея Вани. А вот для OTD я посмотрел какую-то рекламу и решил снимать на одной локации: только Ваня и танцы.

— А «Чайлдфри»?

— Идею придумал я. Мне позвонил Ваня Noize: «Айс, я хочу мощный клип». Он скинул трек, написал пожелания. В тексте была строчка про смартфон. Меня напрягает, что современные родители не уделяют детям внимания, дают им смартфоны и тем самым оставляют воспитание на интернет. Один из посылов клипа — показать, насколько дети зомбируются, как становятся зависимы от Сети. Дальше мне хотелось показать, как деградирует все общество.

— А насколько ты политизирован? От тебя можно будет ждать «политических» высказываний?

— Меня волнуют общественные проблемы, но я не хочу лезть в политику. У Chance the Rapper, фаворита моего плейлиста сейчас, есть строчка: «Donʼt believe in king, believe in kingdom». Я верю в такой подход.

— Я слышала, что клип был полностью сделан в Алматы?

— Да, я убедил Ваню снимать в Алматы, потому что для меня это как играть на домашнем поле. Это была самая гладкая съемка в моей жизни, все прошло очень аккуратно, спокойно, по таймингу, без нервов. Сняли за три дня. «Чайлдфри» для меня был вызовом, потому что такого рода съемку — «Point of View» — я еще не делал. И всегда есть риск, что будет не так, как ты хочешь, но в итоге все прошло прекрасно.

— Есть ли у тебя табу в работе?

— Не снимать клипы на треки, которые мне не нравятся.

 — А ритуалы?

— Не знаю, ритуал ли это, но я могу 20 часов не спать, работать, но как только слышу «Съемка закончилась», уже через пять минут где-то валяюсь в глубочайшем сне. Поэтому у команды всегда есть фотки, где я в разных позах, вырубленный с открытым ртом храплю. Но на последней съемке я зашарил и натянул на лицо кофту.

— Почему ты решил снимать именно музыкальные клипы?

— Каждый клип — это новый визуальный подход. Плюс я получаю от этого большое удовольствие, потому что работаю с артистами, которых сам слушаю. Но в планах у меня — снять полный метр, клипы для этого хороший трамплин. Я уже написал несколько сценариев: один фильм хочу снять в Алматы, другой в Москве, третий обязательно где-нибудь в горах. Детали не разглашаю, узнаете как узнаете.

— Над чем вы работаете сейчас в Hype Pro?

— Готовим один амбициозный проект — музыкальное видео, которое выйдет в конце июня.

— Как тебе кажется, почему сейчас выходцы из СНГ завоевывают российский музыкальный рынок?

— Мне самому не до конца понятен этот феномен, но я думаю, что причина в другом вкусе, стиле, подходе к делу и в большей амбициозности. Это можно сравнить с тем, что сейчас творится в Штатах, где в топе канадцы — Джастин Бибер, The Weeknd, Дрейк.