истории

«Пираты Карибского моря-5»: Депп против зомби Бардема Антон Долин посмотрел новых «Пиратов» и рассказывает, почему мы их снова ждем (несмотря ни на что)

Источник: Meduza

«Пираты Карибского моря: Мертвецы не рассказывают сказки» — пятая часть одной из самых успешных франшиз в истории кино. В главной роли — капитана Джека Воробья — по-прежнему Джонни Депп, а антагониста впервые в «Пиратах» играет Хавьер Бардем. Мировая премьера фильма состоялась 11 мая, российская — 25 мая. По просьбе «Медузы» кинокритик Антон Долин, посмотревший картину, рассказывает о новых «Пиратах» и феномене франшизы, ставшей культовой.

У каждого критика есть ахиллесова пята. Моя — «Пираты Карибского моря». Я смотрел все пять фильмов — на большом экране, в идеальном качестве. Каждый раз боролся в себе то с возмущением, то со сном. И с трудом потом мог собрать мысли. Разумеется, чего проще, чем припечатать? «Плохое кино», и все тут. Сценарий не годится, актеры скверно играют. Но сказать так — это сбежать от проблемы. Ведь «Пираты Карибского моря» сенсационно успешны и обожаемы аудиторией, в том числе самой тонкой: детьми. Они породили настоящий культ, который невозможно объяснить удачным маркетингом; вошли в фольклор. Ни одному «пиратскому» фильму, основанному на оригинальном сценарии («Острова сокровищ» и «Одиссея капитана Блада» не в счет, хотя и там цифры несопоставимы с завоеваниями «Пиратов»), таких высот достичь не удавалось. А «Пираты» Романа Полански, концептуально предсказавшие франшизу Джерри Брукхаймера еще в 1986-м, и вовсе провалились с треском. Поэтому просто изругать фильм — недостаточно. Да и бессмысленно. Интереснее попробовать понять: «почему?» 

Например, попытка исследовать сходства и различия новой серии со всеми старыми обречена на крах. Допустим, в центре сюжета долгое время были влюбленные герои Орландо Блума и Киры Найтли. Потом они исчезли, но популярность «Пиратов» не пострадала; кажется, мало кто заметил пропажу. В четвертой серии — новая романтическая линия, в пятой — еще одна. Хотя Блум и Найтли опять появляются на горизонте. А могли бы не появляться, разницы никакой. Или режиссеры: первые три серии казались творением Гора Вербинского, потом его сменил Роб Маршалл. Долго и красиво рассуждал о близости авантюрного жанра мюзиклу (в котором автор «Чикаго» искушен), но заметить на экране какие-либо стилистические изменения было невозможно. Теперь во главе — два норвежца, Эспен Сандберг и Хоаким Роннинг, создатели замечательного «Кон-Тики». Однако сдержанно реалистический стиль той их картины не наложил решительно никакого отпечатка на пятых «Пиратов»: здесь тот же суетливый карнавал. Менялись сценаристы, композиторы и операторы. И ничего не менялось. 

Любые рецензии на пятых «Пиратов», получивших многозначительный подзаголовок «Мертвецы не рассказывают сказки», обязательно будут строиться на разборе новых персонажей. Но ведь пара Генри Тернера и Карины Смит (даже имена будто специально так придуманы, чтобы не запоминаться), сыгранных Брентоном Туэйтесом и Каей Скоделарио, в точности воспроизводит модель отношений Уилла Тернера и Элизабет Суон из предыдущих серий. А фактурный, не поспоришь, Хавьер Бардем в роли демонического капитана-зомби Салазара логично продолжает линию других антагонистов — тоже капитанов и тоже или проклятых, или мертвых. Трезубец Посейдона — очередной абсурдный артефакт (такой есть в каждой серии), за которым все беспорядочно гоняются, чтобы к финалу, от греха подальше, как-нибудь его уничтожить. 

Эта утомительная беготня — не что иное, как отвлечение внимания от единственного по-настоящему уникального и новаторского элемента франшизы. Чем дальше, тем больше очевидно: «Пираты Карибского моря» состоялись благодаря ему и никогда не могли бы состояться без. Это Джек Воробей, он же Джонни Депп, который окончательно перестал быть просто американским киноактером (сколь угодно популярным), сросшись и совпав с маской. Джек Воробей, Джек Воробей, Джек Воробей. Остальные переменные неважны. 

Безусловно, это редкая удача — такое совпадение актерской органики и внешних данных с придуманным персонажем, что почти невозможно найти разделительную полосу, границу между вымыслом и реальностью: посмотрите сегодня «Эда Вуда», «Сонную Лощину», «Сны Аризоны» или даже «Мертвеца», и непременно в каком-то повороте головы, взгляде, слове, движении вы узнаете Воробья. Но не только же в этом дело. 

Джек Воробей не герой и даже не антигерой, что совершенно необычно для простой и, как правило, наглядной бинарной системы Голливуда. Он трикстер: морально неоднозначный плут и обманщик. Одиссей, Рейнеке-лис, Панург, Остап Бендер или Швейк — его ближайшая родня. В любой ситуации ему удается ускользнуть от нашего (или высшего) суда. Он лжет, предает, фанфаронит, но мы продолжаем его любить. Каким мы чаще всего представляем себе Джека Воробья, в каком кадре? Правильно: он непременно бежит. Как правило, не преследует кого-либо, а убегает. Ускользающий персонаж, он зовет нас бежать вместе с ним, не отставать. И сами «Пираты Карибского моря» движутся на такой скорости, что мы не успеваем задуматься, почему мы вообще это смотрим. 

От чего спасается Джек? Кажется, будто ответов тысячи. На самом деле, ответ лишь один. Он бежит от смерти. И даже умирает несколько раз за эту эпопею, но воскресает вновь, чудом. Приходится верить: он такой быстрый и юркий, что смог убежать и от Костлявой, увернуться от ее косы. Поэтому в «Пиратах Карибского моря» так педалируется лейтмотив смерти (что нетривиально для семейного, в общем, блокбастера), так много живых, но не умирающих трупов, постоянно плывущих вокруг света на «Летучем Голландце». И на каждом плакате, как на пиратском флаге, череп с костями. Джек Воробей — единственный победитель в этом царстве смерти. Как после этого удивляться тому почти сакральному восторгу, с каким Джонни Деппа в обличии его героя встречали больные раком дети, когда он навещал их в больнице. 

Еще один навязчивый лейтмотив эпопеи — поиск сбежавших или исчезнувших по иным причинам родителей. Особенно отцов. Гимн инфантилизму, «Пираты Карибского моря» — картина о нежелании взрослеть (признание себя родителем — первый шаг к старости и смерти); тут и вспомнишь, что вырос-то фильм из одноименного аттракциона в «Диснейленде», а один из его первоисточников — «Питер Пэн» Джеймса Барри. Кстати, отец Джека Воробья сыгран гитаристом Rolling Stones Китом Ричардсом, а этот человек — еще одно чудо: морщинистый мальчик, обманувший время и полвека кряду скачущий по сцене под незатейливые аккорды, что чаруют весь мир. Воробьиная кровь чувствуется. 

Судьба литературного или кинематографического героя ведет его от рождения к закономерному финалу — через перипетии и приключения, кульминацию и катарсис. Но трикстер не поддается времени и смерти: вспомните Тиля Уленшпигеля. Его удел — бессмертие, его крутая траектория закольцована, у нее нет и не может быть точки назначения. И никакой эволюции личности тоже, само собой. Маршрут Джека Воробья — кольцевая линия, как рельсы в диснейлендовском аттракционе. Поэтому в «Пиратах Карибского моря», о какой бы серии мы ни говорили, всегда происходит одно и то же, но публике это не надоедает. Не жалуется она и на то, что в фильме есть всего один живой, настоящий герой. Ведь Джек Воробей — это и есть я, путешествующий по аттракциону на игрушечной лодке. А колоритные фигуры вокруг — раскрашенные механизмы для его (моего) развлечения, не более. Имитация свободы от морали и выбора; иллюзия бессмертия; неостановимое движение; бег по кругу… и волшебный шанс ускользнуть от смерти. Что может быть привлекательнее? 

Так что франшизе ничто не угрожает. «Пираты Карибского моря» пребудут вечно, пока Джонни Деппу не надоест костюм и грим Джека Воробья, а также его гонорары.