О. Джей Симпсон, мигранты, Северная Корея, техасский снайпер и другое 10 знаковых документальных фильмов 2016 года
Специально к новогодним праздникам «Медуза» попросила кураторов главного российского документального фестиваля «Артдокфест» составить список из десяти самых важных документальных картин 2016 года. Президент «Артдокфеста», режиссер Виталий Манский и программный директор фестиваля, кинокритик Виктория Белопольская выбрали знаковые и успешные документальные фильмы, которые затронули важнейшие современные проблемы и победили на крупнейших международных фестивалях.
Виталий Манский: «Когда мы составляем топ-10, мы не говорим о десятке лучших фильмов 2016 года, мы говорим о самых знаковых, успешных и существенных фильмах — и иногда существенность находится в противоречии с кинематографическими или прочими достоинствами. Кураторы „Артдокфеста“ были бы рады, если бы топ-10 мировой документалистики выглядел немного иначе, но с реальным положением вещей не поспоришь».
«Иранский рейв» (Raving Iran)
Сюзанн Регина Мойрес, Швейцария
Виктория Белопольская: Картины о диктатурах довольно печальны, а эта невероятно оптимистична, хоть и снята зарубежными швейцарскими кинематографистами, которые видят такого рода предмет обычно депрессивным. Фильм рассказывает о противостоянии религиозной диктатуре в Иране, причем именно о культурном противостоянии архаизму сознания. Два героя, тегеранца, далеко в пустыне устраивают тайные рейвы. Мы видим, как культурные акции приобретают политический смысл. Самое ценное в этой картине — то, что она снята методом кинонаблюдения, то есть это подчас репортажная съемка на большом временном отрезке. На наших глазах люди проживают целый период времени, борются с архаической общественной идеологией, хотя им одновременно приходится выживать. В финале фильма они эмигрируют в Швейцарию не без помощи режиссера и продюсера; это тот случай, когда авторы вторгаются напрямую в жизнь героев. И потом мы видим трансформацию героев — их внутренние изменения; и это очень важно.
Игра цвета слоновой кости (The Ivory Game)
Киеф Давидсон, Ричар Ладкани, Австрия
Виталий Манский: Эта картина, рассказывающая о браконьерстве в Африке, — грамотный коммерческий продукт. Если говорить о ее содержании, то она немногим отличается от фильма «Кровавые бивни», сделанного Сергеем Ястржембским. Но в российской картине нет Леонардо Ди Каприо. И наличие Ди Каприо (Ди Каприо, один из продюсеров фильма, появляется в картине «Игра цвета слоновой кости» — прим. «Медузы») делает эту картину лидером года, номинантом на «Оскар» и большим бизнес-событием, в то время как фильм Ястржембского остается домашней радостью бывшего пресс-секретаря первого российского президента. Этот случай лишь подтверждает, что документальное кино тоже является элементом индустрии и работает по тем же законам, как и весь остальной кинематограф. Я прекрасно помню историю про участие Алена Делона в картине «Тегеран-43» — его эпизодическая роль монетизировала простой советский фильм на европейском рынке. Так же и с Ди Каприо, который сделал фильму кассу.
Сонита (Sonita)
Рохсаре Гаем Магами, Германия, Швейцария, Иран
Виктория Белопольская: «Сонита» — один из главных фильмов прошлого сезона, абсолютный рекордсмен больших документальных фестивалей, включая IDFA в Амстердаме, а также Sundance, где есть документальные международные секции. Сделала ее Рохсаре Гаем Магами, известный иранский режиссер, у которой уже были выдающиеся картины. «Сонита» рассказывает о молодой афганской девушке-беженке в Иране, которая настаивает на своем праве самовыражения — она стала очень известным рэпером, исполнителем песен на фарси. Тут интересна сила самой героини и то, что этот фильм сделан женщиной, — с понимаем того, в каком положении находятся женщины в Иране. Фильм дает возможность заглянуть глубоко внутрь самых тонких материй жизни в этой стране. Я думаю, что фестивальный и прокатный успех картины связан с силой героини, которая является своеобразным контрапунктом безличной политики Европы. Того множества людей, которые бесконечно рассказывают, как они борются против всего плохого и ради всего хорошего, при этом не обладая сильными личностными качествами.
Кто меня теперь полюбит? (Whoʼs Gonna Love Me Now?)
Томер и Барак Хейманны, Израиль, Великобритания
Виктория Белопольская: Еще один фестивальный рекордсмен — картина, которая вышла в большой прокат в Израиле, в Германии, в Великобритании. Ее главный герой — израильтянин, живущий в Британии, человек из большой, дружной, довольно фундаменталистской семьи из Кибуца, который при этом гей. И, увы, он инфицирован ВИЧ. В нем, таким образом, сосредоточены все формы другого: он инфицирован ВИЧ, он гей, он иностранец в чужой стране, он чужой в своей семье — в фильме показано, как все это отражается на его отношениях с родственниками. Мне кажется, что для российского зрителя — я не побоюсь дидактизма выражения — этот фильм имеет воспитательный характер: с огромным сочувствием замечательный режиссер, самый большой гуманист в современном кино, Томер Хейманн, показывает другого изнутри его жизни. И герой вызывает безусловное сочувствие. И название «Кто меня теперь полюбит» — это цитата героя, его первая мысль, когда он узнал, что инфицирован ВИЧ. Название провоцирует зрителя, потому что нам действительно предстоит полюбить его, это практически неизбежно.
О.Джей: Сделано в Америке (O.J.: Made in America)
Эзра Эдельман, США
Виталий Манский: Смотреть этот мини-сериал очень интересно, в том числе и человеку, не жившему в США в тот момент, когда судебный процесс над Симпсоном превратился в реалити-шоу для всей Америки (и фактически стал прародителем целого жанра). Велись трансляции, было фантастическое медийное сопровождение — это часть американской истории, может быть, одно из наиболее знаковых событий Америки последних десятилетий. Для американца интерес к этому фильму, который по большему счету является адаптированной версией хорошо известного прошлого, сравним с эффектом воздействия на россиян передачи «Намедни» и «Старых песен о главном». «О. Джей: Сделано в Америке» — красиво упакованный и правильно поданный американской аудитории ностальгический продукт. Картина коммерчески успешна и может выиграть «Оскар» — этот факт тоже нельзя обойти стороной.
Башня (Tower)
Кит Мэйтланд, США
Виктория Белопольская: «Башня» — один из редких примеров замечательного жанра анимадока, анимационной документальной картины. Некий безумец Чарльз Уитмен, известный как «техасский снайпер», в 1966 году забрался на башню Техасского университета в Остине и начал расстреливать случайных людей, идущих по кампусу. Этот фильм восстанавливает события и, что важно, чувства тех людей, которые пережили это нападение. Авторы исследуют ситуации и эмоции участников. Здесь нет обвинения в адрес преступника, только реконструкция событий, в том числе, финала истории — когда трое полицейских его убили. Редко, когда кинематографисты используют подобный метод для передачи эмоций. Можно же было сделать обычное документальное кино с использованием архивных материалов и воспоминаний героев, а здесь авторы остановились на анимации, потому что эмоции — это нечто воображаемое.
Винер (Weiner)
Джош Кригман, Элис Стинберг, США
Виктория Белопольская: Это замечательный пример фильма, снятого методом кинонаблюдения с невероятно близкого расстояния. Энтони Винер, бывший конгрессмен, удивительный, несколько сумасшедший, яркий человек — он очень близко подпустил к себе автора. Возникает ощущение, что ты находишься внутри его кабинета и его дома, рядом с его женой и с ним самим во время его мэрской предвыборной кампании в Нью-Йорке (2013). Редко, когда публичное лицо так близко подпускает к себе кинематографиста и позволяет снять так много интимного — например, выяснение отношений с женой в связи с его виртуальными изменами. Главное — образ Винера в этом фильме совершенно не симпатичный. Ясно, что это очень противоречивая личность, и фильм может нанести ему больший вред, чем все его действия и публикация в социальных сетях портретов, простите, без трусов. Это целый период жизни большого американского политика федерального значения, снятый с очень близкого расстояния и демонстрирующий абсолютную открытость как норму общества.
Сафари (Safari)
Ульрих Зайдль, Австрия
Виктория Белопольская: Ульрих Зайдль, абсолютный классик документального кино, теперь уже и игрового. Его метод — во многом провокация, в документальном кино он предъявляет в кадре нечто такое, что лишает зрителя равновесия. То есть обычно зрителю надо понять — сочувствовать герою, осуждать его или относиться к этому как к некоему удивительному феномену. В «Сафари» он отступил от метода зрительской провокации и снял скорее отстраненно-философский фильм о феномене смерти. Ему очень хочется понять отношения людей и смерти. В центре его внимания европейцы, австрийцы, которые приезжают в Африку исключительно с одной целью — убивать животных. Этот фильм буквально о сафари, но особое место в картине занимают мемориальные съемки — когда люди на память снимают себя на фотоаппарат на фоне убитой дичи, даже не на фоне, а как бы с участием этой убитой дичи: они выстраивают мизансцены — «я с мертвым жирафом». Так вот это больше, чем документальное кино — это философское эссе о смерти. Мне кажется, Зайдль говорит о культурной смерти европейской цивилизации, потому что в фильме среди эпизодических героев, кроме центральных, условно говоря, убийц, появляются местные жители. В них есть естественная витальность, естественная жовиальность и определенная гармония, которой уже давно нет в Европе.
Море в огне (Fuocoammare)
Джанфранко Рози, Италия
Виталий Манский: Джанфранко Рози — главный везунчик европейской документалистики, причем его везение нельзя назввать незаслуженным или случайным. Я с ним хорошо знаком, высоко ценю его фильмы, однако должен сказать — везение, которое сопровождает его картины, в каком-то смысле больше, чем они сами. Изначально Джанфранко отправился снимать на Лампедузу чуть ли не туристический фильм. Когда он отснял часть материала, в фильм ворвались беженцы (на Лампедузу регулярно прибывают мигранты, рядом с островом в 2015 году потерпел крушение корабль, на котором находились до тысячи беженцев — прим. «Медузы») — то есть это они пришли в его фильм, а не он к ним. И эта ситуация родила картину, которая параллельно рассказывает о жизни итальянского островка и огромной трагедии беженцев. Некоторые обвиняют фильм в абсолютной искусственности и недокументальности из-за того, что у режиссера соединилось то, что не существует в реальности. Жизнь итальянцев коренным образом изменилась, а Джанфранко показывает в картине тот уклад жизни острова, каким он был до появления беженцев. Его фильм правильнее определять как игровую картину, снятую документальными методами.
«Море в огне» взял главный приз на Берлинале, и это одна из самых актуальных картин года. Интересно, что на документальных фестивалях картины Рози не выглядят столь выигрышно и редко получают призы. В «Море огня» довольно много постановочных эпизодов, и конечно, когда мы включаем эту картину в топ-10, мы имеем в виду ее глобальный успех, фестивали, прокат и отбор от Италии на «Оскар».
Дон Жуан (Don Juan)
Ежи Сладковски, Польша
Виталий Манский: «Дон Жуан» — один из главных артхаусных успехов 2016 года. Премьера фильма состоялась в конце 2015 года, но по факту вся его жизнь прошла в 2016-м. Это картина, возможно, одного из самых неочевидных лидеров европейской документалистики, поляка Ежи Сладковски, часть жизни прожившего в Швеции и постоянно снимающего в России. «Дон Жуан» также снят в России.
Это история мальчика-аутиста, входящего в пубертатный период и преодолевающего не только проблемы коммуникации с реальным миром, но и проблемы собственного полового созревания. Фильм — яркая трагикомедия, рассказывающая больше не о мальчике, а о том мире, в котором он живет. В чем-то я бы сравнил Ежи Сладковски с Полом Павликовски, получившем «Оскар» за «Иду»: мне кажется, логическим развитием для Сладковски также стал бы переход в игровое кино. Документалисты иногда обвиняют его в постановочности кадров, и эта пограничная реальность в «Дон Жуане» тоже присутствует. Вообще пограничность — один из знаков современной докуметалистики, которой не хватает реального пространства и она начинает манипулировать реальностью, чтобы создать более мощные произведения.
P. S. В лучах солнца
Виталий Манский, Чехия, Россия, Германия, Латвия, Северная Корея
Бонус от редакции «Медузы». «В лучах солнца» Виталия Манского — важнейшее событие в отечественной документалистике. Это редкие кадры из Северной Кореи и рассказ о стране, в которой жизнь обычных людей срежиссирована государством практически полностью. Картина снималась при участии Северной Кореи по заранее написанному сценарию — однако режиссеру и его команде удалось вывести из Пхеньяна отснятый материал, не прошедший цензуру, поэтому фильм получился совсем другим, нежели задумывала северокорейская сторона. «В лучах солнца» выявляет тотальную ложь, в которую погружены жители КНДР, и разоблачает механизмы северокорейской пропаганды. Кроме того, фильм Манского — самая успешная российская картина в истории отечественной документалистики как с коммерческой точи зрения, так и с фестивальной (картина получила около 30 призов на международных смотрах).