истории

Школа былого величия Как живет спортивный центр, с которого начался допинговый скандал в России. Репортаж «Медузы»

Источник: Meduza

Мордовская школа спортивной ходьбы до недавнего времени была главной в России и одной из самых успешных в мире. Ученики одного из основных создателей школы Виктора Чегина с 1995 года выиграли восемь олимпийских наград и более 20 медалей чемпионатов мира. Чегина называли гением и собирались установить его бюст на Аллее славы в столице Мордовии Саранске. Вместо этого в марте 2016-го его отстранили от работы в спорте пожизненно, так как на употреблении запрещенных препаратов поймали больше 20 учеников. Из-за допинга сначала выпускникам школы, а потом и всем российским легкоатлетам запретили участвовать в международных стартах. Они уже пропустили Олимпийские игры в Рио-де-Жанейро и в 2017 году рискуют пропустить чемпионат мира в Лондоне. О том, что происходит с саранской школой спортивной ходьбы, по просьбе «Медузы» рассказывает журналистка Александра Владимирова.

Там спортсмены — все для них

Над входом в гостиницу бывшего Центра олимпийского подготовки (после допингового скандала его переименовали в ШОР — спортивную школу олимпийского резерва по легкой атлетике) висят пять переплетенных колец. Голубое, черное и красное — в верхнем ряду, желтое и зеленое — в нижнем. Согласно Олимпийской хартии, они символизируют союз пяти континентов, встречу спортсменов всего мира на Играх. Этот символизм уже не актуален — летом 2016 года российских легкоатлетов, тяжелоатлетов и ряд представителей других видов спорта отстранили от участия в Олимпиаде. А началось все, по сути, с саранского центра ходьбы.

Одновременная дисквалификация пяти его ведущих спортсменов, о которой объявили в январе 2015-го, последовала сразу за показом документального фильма на немецком телеканале ARD. В той ленте впервые (пусть и с достаточно спорной доказательной базой) открыто заявили о систематическом применении допинга в России и о поддержке его на государственном уровне. Чиновники от обвинений открестились, но школа Виктора Чегина — доказательство того, что такие обвинения небезосновательны. Итогом работы центра были не только многочисленные медали, но и не менее многочисленные дисквалификации. За 17 лет — 26 спортсменов.

Почти все жители Саранска про отстранения ходоков за применение запрещенных препаратов слышали. Но по-прежнему зовут ШОР «школой Чегина» или просто ЦОПом. Относятся к допинговым скандалам в столице Мордовии довольно спокойно, как и к исчезновению вывески с фамилией Чегин с фасада здания — ее (с неохотой) демонтировали в феврале 2016-го.

«У нас местная газета „Столица С“ как выпустит статью на две страницы с такими фотографиями! — говорит и. о. директора школы, бывший тренер ЦОПа Вера Начаркина. — А ее больше всего читают в Саранске. Так что все [про допинг] знают. Но в основном нас поддерживают, понимают. Если бы не наши результаты по ходьбе, у нас не было бы в Саранске такой инфраструктуры, не было бы чемпионата мира [по футболу в 2018 году]. Жители должны быть благодарны, когда бы нам еще столько всего построили! Как подтвердят наши ветераны, ходили мы тут раньше в сапогах и в галошах. А сейчас! Город сильно изменился».

Продолжает меняться и сама школа. Несмотря на многочисленные дисквалификации и скандалы, запланированных строительных работ никто не отменял. Так, к зданию, где сейчас расположены гостиница и бассейн, пристраивают футбольно-легкоатлетический манеж. Стеклянный, в форме трубы, он напоминает маленький аэропорт. На огромной заасфальтированной площадке перед манежем почти нет машин, они все припаркованы у гостиницы. Тишина и пустота.

«Строительство еще не закончилось, оно продолжается, — поясняет Начаркина. — И хорошо, что продолжается! Выживание — это вообще страшное дело. Тем более у нас новое здание. Там порушилось, здесь штукатурка упала, столько всего нужно доделывать. Поэтому мы [стали продавать абонементы в] бассейн, на фитнес. Только с этих денег и живем. Еще и гостиницу сдаем — по остаточному принципу. В основном-то там спортсмены — все для них».

Поселиться в отеле при ШОР может любой желающий — с мая 2016 года он зарегистрирован на booking.com под названием «Гостиница при спортивной школе». Проживание одного человека в двухместном номере обойдется в 2600 рублей в сутки. Но теоретически надо быть готовым к возможности подселения второго жильца. Так принято среди спортсменов.

Условия проживания здесь точно не хуже, чем в самых известных спортивных центрах Подмосковья — в Новогорске и на «Озере Круглом», где живут представители других олимпийских видов спорта. Простоваты в саранской «Гостинице при спортшколе» только мебель и украшение стен — в виде двух фотографий в позолоченных рамках. На одной из них (ныне дисквалифицированной) спортсменке Эльмире Алембековой вручают огромный букет роз (видимо, после победы на чемпионате Европы — 2014), на второй демонстрируют медали (уже отбывшие свои дисквалификации) призеры чемпионата мира 2005 года — Алексей Воеводин (серебро) и Сергей Кирдяпкин (золото).

Посмотреть на живого Кирдяпкина можно во время ужина. Сюда приходит весь цвет мордовской спортивной ходьбы (кого-то еще не дисквалифицировали ни разу, кто-то уже отбыл свои дисквалификации). И хотя, как мне рассказали сотрудницы ресторана «Виктория», постояльцы периодически обедают и ужинают вместе со спортсменами, все равно вторые к первым по-прежнему не привыкли.

«Абнормальные» спортсмены

Олимпийская чемпионка 2008 года Ольга Каниськина во время ужина сидит за отдельным столом. На нем стоит табличка серебряного цвета с надписью «Резерв» — стол предназначен для руководства школы. Пост директора ЦОПа Каниськина получила сразу после того, как предыдущий его руководитель Виктор Колесников (который в 1990-х создавал центр вместе с Чегиным) был отстранен Российским антидопинговым агентством от работы в спорте на четыре года («за нарушение антидопинговых правил»). Уже тогда среди учеников школы было два пожизненно дисквалифицированных спортсмена — Игорь Ерохин и Сергей Морозов. Каниськину назначали, чтобы уладить все проблемы, но в итоге она сама создала новые: в январе 2015-го было объявлено о дисквалификации олимпийской чемпионки на три года и два месяца. Затем объявили и о ее увольнении из ЦОПа.

Существует два основных способа обнаружить факт применения допинга. Во-первых, можно найти само запрещенное вещество во время анализа пробы (до 2009 года почти всех спортсменов только за это и дисквалифицировали). Во-вторых, отстранить от участия в соревнованиях можно и из-за «абнормальных», то есть неестественных, показателей биологического паспорта (БПС). По сути это индивидуальный для каждого спортсмена электронный документ, который формируется на основании данных, заносимых в компьютерную программу по результатам допинг-проб. БПС состоит из нескольких модулей, которые находятся на разных стадиях внедрения. Наиболее разработанный на данный момент — гематологический паспорт спортсмена, в нем собрана информация о маркерах эритропоэза, измеренных в пробах крови спортсмена. Есть еще, например, стероидный и эндокринологический модули. В первом случае собирают информацию о маркерах измененного метаболизма эндогенных стероидов в пробах мочи, во втором — о наличии в крови избыточного количества гормонов роста.

Учитывая эти данные, для каждого спортсмена формируют свой доверительный интервал. Выход за его пределы означает, что на организм человека было оказано серьезное внешнее давление — манипуляции с кровью или применение запрещенных препаратов. Единичный всплеск можно объяснить физиологией, условиями тренировок (например, в высокогорье), но вот регулярные скачки и колебания на самых пределах доверительного интервала дают повод антидопинговым агентствам внести спортсмена в группу риска и начать его проверять чаще.

Именно на основании данных биопаспорта и была отстранена Каниськина. Так как объявили об этом поздно, только спустя два с лишним года, уже к концу 2015-го спортсменка могла снова выходить на старт. Она и собиралась, но от идеи пришлось отказаться из-за нарушения правил выхода из дисквалификации. Каниськину ведь не только отстранили от участия в соревнованиях, но и аннулировали ее результаты, показанные с 15 августа 2009-го по 15 октября 2012-го. За этот период она успела выиграть серебро Олимпийских игр, два золота чемпионата мира и еще целый ряд менее престижных соревнований. В итоге Каниськиной пришлось вернуть все медали, но для продолжения спортивной карьеры этого было недостаточно. Чтобы снова соревноваться, надо было отдать и призовые.

Точная их сумма неизвестна, но только за золото двух мировых первенств 2009 и 2011 годов Каниськина получила от Международной ассоциации легкоатлетических федераций (IAAF) около 120 тысяч долларов. По сегодняшнему курсу это больше семи с половиной миллионов рублей. Так как к моменту окончания дисквалификации Каниськиной от участия в международных стартах отстранили уже всю легкоатлетическую сборную России, возвращать такую сумму спортсменка особого смысла не видела. Тем более с дальнейшим трудоустройством проблем не возникло — ей предложили вернуться в ШОР в должности заместителя руководителя.

«Когда меня поставили директором (ЦОПа, позднее ШОР), временно исполняющим обязанности, мне было, конечно, очень страшно, — признается Вера Начаркина. — У нас, у тренеров, другое отношение к работе. Когда я пришла на свою первую планерку, то сказала: будет как в спорте — все по результатам. Кто как работает, так и получает. Не выполнил — замечание, не нравится — до свидания. А почему Ольга [стала моим замом]… Потому что мы единомышленники. Со спортсменами мне работать легко. Она отбыла свое наказание. Как говорится, тюрьму отсидела. А дальше что — теперь ей все закрыть? Моя точка зрения такова: она честный, порядочный человек, работяга. И мне с ней комфортно».

Каниськина не любит общаться с журналистами. Так, разрешив Начаркиной дать мне свой номер телефона, она в итоге не подняла трубку и не ответила на СМС. За последние два года она дала всего пару коротких интервью. 20 января 2015-го — почти сразу после новости об отстранении — Каниськина отказалась от комментариев, пояснив, что это распоряжение руководства. «А руководство — это я!» — добавила спортсменка.

Не идут на контакт и другие ходоки из Саранска. На данный момент не имеют права участвовать в соревнованиях 11 человек. К примеру, Татьяна Акулинушкина первый раз была отстранена в 2013 году, еще будучи юниоркой, — сдала положительный тест на препарат фенотерол. Тогда РУСАДА ограничилась полугодовой дисквалификацией. Следующее отстранение пришлось на 2015-й. На этот раз обнаружили фуросемид и дали четыре года. Всего за последние шесть лет (по данным, предоставленным «Медузе» Российским антидопинговым агентством) было дисквалифицировано четыре саранских ходока юношеского и юниорского возраста (до 18 и до 20 лет соответственно). Все, кроме Акулинушкиной, которая сейчас работает фитнес-инструктором, отбыв срок дисквалификации, продолжили спортивную карьеру.

«Медуза» пыталась связаться и с пожизненно дисквалифицированными Морозовым и Ерохиным, и с Акулинушкиной. Никто не захотел отвечать на вопросы — всего от разговора отказались десять спортсменов.

Поначалу отказывалась разговаривать и директор Вера Начаркина. Она предлагала найти другую тему для написания материала, затем просила «помочь ей и не задавать вопросов», объясняла, что есть немало «директоров, которые сами ищут, какому бы журналу дать интервью», а она «человек очень скромный». Лишь когда разговор зашел о Викторе Чегине и его машине Porsche Panamera, которая стоит во дворе ШОР («на ней катается начальник транспортного отдела, у них с Чегиным родственные отношения»), а также о потенциальной возможности для сборной России пропустить следующую Олимпиаду, Начаркина разрешила приехать на интервью, добавив, что лучше это сделать как можно быстрее, «чтобы поскорее закончились ее мучения».

Аллея славы

Вера Начаркина, в девичестве Маколова, — трехкратная чемпионка Советского Союза по спортивной ходьбе, серебряный призер Всемирной универсиады. Она родилась в Мордовии, в селе Луньга, население которого сейчас не превышает 300 человек. Будучи самым младшим, восьмым, ребенком в семье, с ранних лет Начаркина вырабатывала в себе «соревновательный характер».

«У нас было так: не успеешь дотянуться до чашки — останешься голодным. Вот и приходилось опережать старших», — объясняет Начаркина, рассказывая о том, каким спортом занималась в детстве.

Поступать в университет в Саранске она ехала с главной целью — заниматься спортом, «математика и так давалась легко». Спортивная ходьба в Саранске была еще не развита, и Начаркина стала бегать. Сменила дисциплину после знакомства с начинающим тренером Виктором Чегиным, который оказался старше нее всего на четыре года.

«Ходьба пошла у меня легко, — вспоминает Начаркина. — Мастер спорта — через три месяца, международник — через пять. Я была первой ученицей Виктора Михайловича, которая [стала] членом сборной Советского Союза. Хотя в то время методики-то и не было. Ее только искали. От объема — к скорости, от скорости — к объему. Пробовали и с пульсом, и без пульса. Результаты, слава богу, росли».

Серебряный призер Олимпийских игр 1996 года (и отец защитника футбольной сборной России и московского ЦСКА Георгия Щенникова) Михаил Щенников вспоминает об экспериментах, которые перенесла на себе Начаркина, с сочувствием.

«Конечно, она была у него настоящим первопроходцем! — признает он. — Во время коммерческих стартов мы жили рядышком. Вот в Испании как было: мы уже отдыхаем после соревнований, пиво пьем. А Чегин 25 километров Вере дает — гонял он ее сильно. Мы на нее смотрим: „Бедная Вера!“ Говорим Чегину: „Вить, за пивом лучше сгоняй!“ Тренировки безбашенные. Не знаю, нужны ли они были. Столько через Веру прошло, столько она всего на себе испытала, бедная».

Чегин стал тренировать после завершения спортивной карьеры — невыдающейся: в отличие от своих многочисленных учеников выше уровня кандидата в мастера спорта он не поднялся.

«Кто-то посмеивался над Витей немножко, он же делал все не так, как остальные, — вспоминает Щенников. — Много спрашивал, узнавал. Про тренировки много интересовался, что лучше, как. За иностранцами наблюдал. Хотя та методика, про которую все столько говорят, она не его, а Полякова из Череповца. В таком стиле тот начал тренировать первым, а Чегин перенял, ну и часть своего добавил, где-то что-то убрал».

Именно уникальной методикой, по которой почти никто в мире больше не работает («просто не выдерживает нагрузок»), на протяжении долгих лет объясняли невероятные успехи мордовской школы спортивной ходьбы. За последние два десятка лет ученики Виктора Чегина оказывались в призах сотен международных соревнований — Олимпиад, первенств мира, Европы, универсиад, этапов Кубка мира, главных юношеских и юниорских чемпионатов. На важных внутренних стартах ходоки из Саранска неизменно занимали сразу весь пьедестал. К концу нулевых в российской спортивной ходьбе сложилась устойчивая монополия. У серьезных тренеров, работавших вне ЦОПа, было два пути — готовить учеников для отправки в Саранск или менять сферу деятельности. Еще можно было продолжать работать и молча надеяться на то, что когда-нибудь верховенство саранского центра закончится и их воспитанники смогут претендовать на большее, нежели статус спортсменов второго эшелона.

Надежды оправдались, но не в том виде, в котором на них рассчитывали. 13 октября 2016 года к группе отбывающих дисквалификацию (которая составляла шесть человек) добавилось еще пять воспитанников Чегина. Спортивный арбитражный суд отстранил их на четыре года на основании положительных тестов на эритропоэтин. Пробы были сданы в июне 2015-го, то есть уже после того, как дисквалифицировали Каниськину, Кирдяпкина, Борчина и ряд других титулованных спортсменов. 

Несмотря на массовые дисквалификации, многие саранские спортсмены по-прежнему носят самые желанные в мире спорта титулы. Так, Сергей Кирдяпкин хоть больше и не является олимпийским чемпионом, зато остается чемпионом мира. Валерий Борчин потерял два золота мировых первенств, но по-прежнему считается победителем Игр в Пекине.

Их портреты, как и фотографию бывшего главного тренера ЦОПа, все еще можно найти в саранском Сквере славы. Они там значатся и как почетные жители республики, и как кавалеры ордена Славы Мордовии разных степеней. Всего на этих стендах с фотографиями можно найти больше десятка дисквалифицированных спортсменов, которые представляют не только спортивную ходьбу. Есть здесь, например, и Дарья Пищальникова — первая в истории России чемпионка Европы в метании диска. Сейчас это ее единственный «громкий» титул, хотя раньше она числилась и вице-чемпионкой мира, и серебряным призером Олимпийских игр. На применении запрещенных препаратов ее ловили дважды — в 2008-м (из-за несовпадения ДНК спортсменки в анализах допинг-проб дисквалификация составила два года) и в 2013-м (за использование оксандролона, срок дисквалификации — десять лет). Причем долгие годы Пищальникова выступала за Адыгею, но потом руководители Республики Мордовия сильно захотели, чтобы она представляла именно их регион.

Методики Чегина

«Принципиальное отличие [методики Чегина] — в работе по шаблону, — объясняет чемпион России, бронзовый призер Кубка Европы — 2005 Владимир Станкин. — У них каждый недельный цикл практически одинаковый. Меняется только расстояние прохождения дистанции, скорость — одна и та же. Я считаю, что это неправильно и нелогично, организм очень быстро от этого устает. Должны быть какие-то смены. А здесь — шаблон: плохо тебе, хорошо, это никого не волнует. Зато такая методика дает очень быстрый результат».

Родная сестра Владимира Станкина Ирина — первая «звездная» ученица Чегина, чемпионка мира — 1995. Сам Станкин, как и она, тренировался большую часть жизни в Саранске, тем не менее в группу Чегина так и не попал («не рассматривал это категорически»). Долгое время он выступал за Москву. Когда стал чемпионом России и съездил на чемпионат мира (занял шестое место), ему все-таки оформили двойной зачет, «еле-еле» пристроив в саранскую Школу высшего спортивного мастерства.

Между Станкиным и его сестрой Ириной, которая работает в ШОР тренером, существует «негласное табу» — не обсуждать тренировочный процесс и вопросы допинга. Тем более со спортивной ходьбой Станкин сейчас связан опосредованно — занимается продажей легкоатлетической экипировки. В число поставщиков ШОР он не входит. А после того как дал интервью местной газете «Столица С» (весьма сдержанное и без конкретных обвинений), Станкин вошел в число врагов школы: в комнате охранника на самом видном месте висит листок с фотографией Станкина и подписью «При появлении не пускать».

На том же листке напечатано еще два снимка — Михаила Игушкина и Дениса Асанова. Как и Станкин в прежние годы, эти совсем молодые ребята сейчас выступают за Москву, хотя до этого числились саранскими спортсменами. Михаил Игушкин собирался объяснить свое появление в черном списке, но после разговора со своим нынешним тренером давать интервью отказался.

«Когда большая часть за кого-то, шансов [изменить что-то] в одиночку или вдвоем немного, — отмечает Станкин, вспоминая свое собственное спортивное прошлое. — Меня несправедливо снимали с дистанции два раза — на мемориале Маскинского и на Кубке ЮКОСа. Это были саранские старты, своего рода решающие: на них присутствовал глава республики. Так что мне выигрывать у них было нельзя. Спросят: „А это кто такой?“ — „Он из Саранска“. — „А почему он тогда не у нас?“ А так — сняли и сняли, ну и что. Виктор Михайлович [Чегин] был тут царь и бог. На тот момент это было правильно — и никто ему слова сказать не мог».

Но все-таки находились и те, кто говорил.

«Он психолог, понимаете»

Сейчас Роман Рассказов занимается продажей промышленного оборудования, «подтаксовывая» в свободное от торговли время. С супругой Натальей Федоськиной (тоже бывшей спортсменкой) он растит двоих сыновей, строит дом, недавно высадил на участке яблони и вишни.

«Все нормально, живем, работаем, ни от кого не зависим и не нервничаем», — смеется Рассказов.

В 2001-м на чемпионате мира в Эдмонтоне он выиграл дистанцию 20 километров, через два года в парижском пригороде Сен-Дени добавил к золоту бронзу. Руководство республики объявило: за успехи саранские ходоки получат квартиры. Квартиры дали, но на спортсменов их не оформили.

«Пять квартир „висело“, не хотели отдавать — три однушки, двушка и моя трешка, — вспоминает Рассказов. — По телевизору [бывший губернатор Мордовии] Николай Иванович Меркушкин говорил, что квартиры спортсменам подарили, а на деле хотели подписать с нами договор социального найма. Мы, естественно, не соглашались. Я писал письма — Владимиру Путину, своему начальнику в ЦСКА ВВС. Мне потом сказали влиятельные люди: эти квартиры „крышевала“ даже прокуратура. А когда я разговаривал с [начальником радиотехнических войск ВВС Михаилом] Смолкиным и с бывшим министром [обороны] — был такой, ныне покойный, [Павел] Грачев, они говорили: „Рома, это все Чегин“».

В итоге спустя два года все пять квартир удалось выбить «одним судом». Рассказов говорит — повезло, попался «очень порядочный судья». А вот с «непорядочным» тренером чемпион мира — 2001 решил дела больше не иметь («человек просто идет по трупам»). При этом Рассказов не отрицает: Чегин фанат своего дела. По Саранску ходит легенда о том, что за всю жизнь он не пропустил ни одной тренировки. «Заражать» собственным энтузиазмом Чегину удавалось и многих своих учеников.

«Он психолог, понимаете, — добавляет Рассказов. — Дает бедным ребятам чуть-чуть денежек, зарплаты определенные. А все нормальные спортсмены, чемпионы, выходят из бедных рабочих семей».

Подтверждает слова о «необеспеченности» большинства своих воспитанников и Начаркина. Рассказывая о работе школы, она подчеркивает важность ее социальной роли в жизни города и прилегающих районов. Частью системы являлись филиалы, которые были разбросаны по всей республике. Был целый штат скаутов, занимавшихся поиском и отбором талантливых ребят. Сейчас всему этому дан другой статус и другие названия, система по-прежнему функционирует, пусть и в более скромных масштабах.

«[Наши воспитанники] в основном все из неблагополучных, неполных семей, — говорит Вера Начаркина. — Мы их одеваем. Привозим на тренировки и увозим на автобусах. Самых талантливых и перспективных содержим полностью в нашем интернате. Все бесплатно. У нас построена целая пирамида. [Одни тренеры] работают с малышами, потом передают [их] в другие группы и так далее. Разрушить все это сейчас очень легко. А у нас занимается около 2600 детей. Куда хлынет эта большая масса? В подвалы?»

Рассказов честно признается, что сам о перспективах саранской школы спортивной ходьбы особо не задумывается. Почти всем в Саранске, по его мнению, «на все это наплевать».

«Люди живут своей жизнью, — отмечает он. — Сейчас видите, как стремительно растут цены. Надо зарабатывать. Мы уже привержены к этой главной ценности — банковским билетам. Вы обратили внимание, сколько по Саранску ездит дорогих машин, хотя регион нищий? Вот приезжаешь в Нижний Новгород или даже в Казань — в основном социальный ряд машин. Нет таких постоянных „всплесков“ с номерами 001. А здесь — такова жизнь. Мы с вами люди простые, поэтому нам не нужно забывать: человек дешевле, чем картошка. Так что все эти слова [про своих не бросаем] — это все вранье! Люди для верхушки — они никто. Отработанный спортсмен — все, пинка дали, следующий. Вы ведь видите, как быстро меняются поколения».

Многие более поздние ученики Виктора Чегина со словами Романа Рассказова не согласны. Некоторые, даже дисквалифицированные и лишенные званий, считают бывшего тренера чуть ли не своим вторым отцом.

«После моего переезда в Саранск Виктор Михайлович сразу взялся за мое воспитание, — рассказывал в 2015 году в интервью „Столице С“ на тот момент пожизненно дисквалифицированный Владимир Канайкин (позднее его пожизненную дисквалификацию заменили на восьмилетнюю). — Учил жизни, правильному отношению к делу. Отличный педагог, тренер и человек! Я таких людей в своей жизни больше не встречал. Со всеми спортсменами, уже завершившими карьеру, Чегин продолжает общаться. Многие до сих пор к нему приходят со словами благодарности. Лично я могу говорить о нем только в восхитительных тонах».

«Я сейчас говорю и буду говорить всегда: он мне очень сильно помогал, — отмечает двукратная чемпионка мира среди юниоров, участница Олимпийских игр — 2008 Таня Калмыкова. — И формирование меня как личности происходило, можно сказать, под его надзором. Ведь большую часть времени мы проводили на сборах. И всегда, когда возникали какие-то вопросы в плане финансовом или даже личном [он помогал]. Когда я рассталась с парнем, с которым провстречалась полтора года, Чегин был в отъезде. Потом он приехал в Саранск на один день по делам, но все равно нашел время, чтобы встретиться со мной и меня успокоить. Это для меня очень ценно, я все помню и знаю совершенно точно, что квартиру [за участие в Играх в Пекине] мне дали только потому, что он настоял».

«Махнули и поперли»

Чем сейчас занимается пожизненно отстраненный от работы в сфере спорта и культуры Виктор Чегин, никто не уточняет — «бизнесом». От интервью «Медузе» он отказался, пояснив, что «в его положении, если честно, общаться не хочется». Ранее в интервью ТАСС, уже после отстранения, Чегин заявлял, что «в спорте сделал все, что мог, и ни о чем не сожалеет». Его ученица Начаркина не скрывает: со своим бывшим тренером она созванивается достаточно часто. Но в ШОР, по ее словам, он не приезжает («старается школу не подставлять»), хотя видеть его здесь по-прежнему очень рады.

«Мы не признаем то, что Чегин виноват, честно, — говорит Начаркина. — Он для нас всегда остается героем. Он воспитал столько спортсменов, которые с благодарностью его вспоминают, помнят, чтут. И меня тоже никто не может переубедить, что Чегин вот такой, его нужно сажать в тюрьму. Он столько добра принес! А для республики сколько он [сделал], для каждого лично спортсмена! Обвиняют — это просто сильных людей убирают. Школа-то у нас сильная, бросается в глаза».

В марте 2016 года, когда было объявлено о пожизненной дисквалификации тренера, его воспитанники написали письмо Владимиру Путину, рассказав об «открытом произволе», который «творится в отношении Виктора Чегина». Подписали обращение и нынешние руководительницы ШОР — Вера Начаркина и Ольга Каниськина. Ответа не последовало.

«Мы хотели защитить его честное, доброе имя, — поясняет Начаркина. — Конкретных доказательств у них нет. <…> Мы вот обвиняем офицеров WADA (Всемирного антидопингового агентства). Почему-то. Вот они берут мочу. А потом говорят, что концентрация не позволяет брать анализ, но тем не менее забирают. [Ну раз так] тогда ждите, когда концентрация будет нормальной. И потом эти обвинения, в этих докладах… Я думаю, это политика. Это наезд».

«Политическая» аргументация всего происходящего с саранской школой Владимира Станкина и Михаила Щенникова заставляет улыбаться. Но они соглашаются: чистосердечное признание ходоков вряд ли облегчит их участь, скорее осложнит жизнь тех, кто официально пока «чист».

«Если кто-то признается, то большая масса людей просто потеряет работу, — говорит Станкин. — Куда пойдут те люди, которые всю жизнь тренируют? Политическая обстановка — хорошая такая ширмочка, ее хоп — подставил, и все. И многие действительно верят, что это происки врагов. Потом, если сейчас начать тормошить все вдоль и поперек, то есть риск, что никого просто не останется. У всех будет рыльце в пушку. Поэтому если уж вытряхивать одеяло, то [делать это надо] потихонечку, чтобы всех не испачкать».

«В принципе я знал, что этим всем закончится, — добавляет Щенников. — Это десять лет назад уже было понятно. Но на какой уровень все вышло! Дошло до того, что всю страну могли отстранить от Олимпиады. Из-за кого? Из-за Чегина. Он же все это разжег. Сколько же там народу — это же просто нереально. Зачем это делать… Значит, кто-то, наверное, прикрывал. Просто так невозможно ведь было».

Михаил Щенников уверен: работать «нормально» нужно и можно, но для этого требуется больше терпения. В свое время Чегин и его звал к себе в Саранск. Тогда у Щенникова была серьезная травма, которая мешала ему продолжать тренироваться. Саранский специалист обещал «все сделать». От предложения Щенников отказался.

«Нет, я бы туда ни в коем случае не пошел, — мотает головой серебряный призер Игр-1996. — Могу сказать, что я горжусь тем, что за всю карьеру никогда ничего вообще не употреблял. Хотя предлагали сделать какие-то капельницы, что-то в этом роде. Я же ходил на эссенциале и рибоксине. Все. Ну и пиво с баней после жестких тренировок — надо же как-то разгружать голову. Так что выигрывать без допинга можно. Для этого надо технически быть хорошо подготовленным. Наверное, это тяжело, требует больше времени».

Роман Рассказов вспоминает случай, который произошел с ним в одну из рабочих смен. Его пассажиркой оказалась 21-летняя спортсменка из ШОР. Чемпиона мира по спортивной ходьбе она не признала, поэтому была достаточно откровенна.

«Я спросил, у кого она тренируется, — рассказывает Рассказов. — Фамилию назвала — неважно, не буду говорить. Она, видать, меня не знает, может быть, на лицо не посмотрела. Спросил, сколько ей лет. Говорю, какой у тебя результат. Она: „Да вам результат ничего не скажет. Час 26 [минут] 40 с чем-то [секунд]“. — „Сколько ты тренируешься?“ — „Второй год“. Думаю, елки-палки. Второй год — а уже мировой результат».

Победительница чемпионата мира — 2015 китаянка Лю Хун выиграла дистанцию 20 километров с результатом 1:27:45. Она же взяла и золото Олимпийских игр в Рио-де-Жанейро, хотя из-за погодных условий время было хуже — 1:28:35.

«Как вы думаете, как ходить 1:26:40, два года потренировавшись? На морковке с картошечкой? Так не бывает. Посмотрите на их лица… Они глупые, эти мордашки. Маханули — и поперли», — говорит Рассказов.

Станкин считает, что винить в подобного рода историях надо не юных спортсменов, а в первую очередь людей, от которых те зависят.

«В 15–17 лет, я думаю, очень многие пойдут на все, чтобы чего-то достичь, — рассуждает он. — Сужу по себе. В этом возрасте, когда я тренировался, мне было без разницы — лишь бы стать чемпионом. Честно признаюсь. Если бы мне сказали: „Вот это вот чемпионская таблетка…“ Знаете, даже сейчас, я думаю, большинство [молодых ребят] эту таблетку съедят не задумываясь».

«Не только здоровья, ничего не будет»

Сейчас возможности стать чемпионами мира или Европы нет ни у саранских ходоков, ни у российских легкоатлетов в целом. Пропустив Олимпийские игры — 2016, они теперь надеются на то, что удастся поехать в Лондон — на чемпионат мира — 2017. 

Поедут ли олимпийцы и паралимпийцы на следующие Игры в Японию, пока неизвестно. Над этим сейчас активно работает Независимая общественная антидопинговая комиссия, созданная в конце июля по рекомендации Владимира Путина и возглавленная почетным президентом Олимпийского комитета России Виталием Смирновым. Работа комиссии, по отзывам глав международных спортивных и антидопинговых организаций, идет довольно успешно. Но точный вердикт будет вынесен в декабре, когда должна быть опубликована вторая часть доклада независимой комиссии WADA, руководимой канадским юристом Ричардом Маклареном. Из первой части доклада, опубликованной накануне Олимпиады в Рио, следовало, что применение допинга и контроль за ним осуществлялись Министерством спорта при активной поддержке ФСБ.

«Я думаю, что эти доклады практически на 90% правда. Может быть, что-то там и придумано, но в целом — не из пальца же все это высосано, — говорит Щенников. — Надо [процесс] контролировать более жестко и честно. Хочешь не хочешь, но все-таки какие-то коррупционные связывающие все равно наверняка существуют. Но доказательств нет».

«В связи с этой „давкой“, негативом, мы, наоборот, стали работать еще больше, — подчеркивает и. о. директора ШОР Начаркина. — Появилось еще больше тренеров и детей. Мы-то все понимаем, что это обыкновенный наезд, чтобы задушить то, что у нас есть. Ведь поймали — про это говорят. А то, что у нас были отрицательные допинг-пробы? Сейчас тот же IAAF подал в суд, чтобы Емельянов признал, что он принимал [допинг]. Как так, если в двух лабораториях проверили: в одной посомневались, в другую отправили. Там посомневались. Все, у него все чисто. Нет, опять в суд подали. Почему? А ведь каждое это судебное разбирательство нам обходится в десять тысяч евро. Откуда у спортсменов такие деньги?»

«Я, если честно, им [спортсменам] не завидую, знаете почему? — говорит Роман Рассказов. — Я, может быть, и вовремя закончил, но от людей слышу — от врачей, травматологов: это полупокалеченные люди. Мне мои знакомые врачи сами говорят, я даже не спрашиваю! Поэтому мне их просто жаль. Говорят, будет третья-четвертая волна перепроверок проб. А вот не дай бог, вот так вот возьмут и все отберут. И тут уже не только здоровья, ничего не будет».