истории

«Единственный способ выйти — прорваться с оружием» Интервью находящегося в Алеппо американского журналиста Билала Абдула Карима

Источник: Meduza

31 октября газета The Times сообщила, что Россия готовится к масштабной операции в районе сирийского города Алеппо — он на протяжении длительного времени подвергался практически ежедневным бомбардировкам как со стороны России, так и западных союзнических сил, воюющих с «Исламским государством». 1 ноября российские власти это опровергли, однако боевые действия в городе не прекращаются. Город блокирован сирийской армией. Журналист «Эха Москвы в Санкт-Петербурге» Артем Александров поговорил для «Медузы» с находящимся сейчас в Алеппо американским журналистом Билалом Абдулом Каримом.

Билал Абдул Карим — американский журналист и документалист. Он приехал в Сирию в 2012 году для съемок фильма о повстанцах, воюющих с армией президента Сирии Башара Асада. С тех пор он освещает войну для издания On the Ground News. Билал также делал репортажи для Би-би-си и Skynews. В августе он приехал в Алеппо, чтобы рассказать о ситуации в городе, но выехать уже не смог из-за начавшейся блокады — город окружила регулярная сирийская армия.

Алеппо — крупнейший город Сирии с населением около двух миллионов человек, он расположен на северо-западе страны. С 2012 года в городе идут бои между армией президента Сирии Башара Асада и повстанцами, среди которых есть и радикалы. Сейчас город разделен на две части: основную контролируют правительственные войска, Восточный Алеппо, где сейчас живет порядка 300 тысяч человек, находится под контролем повстанцев.

— Как вы оказались в Алеппо?

— Я работаю на сайте OGNnews, мы делаем репортажи по всей Сирии. Когда мы приехали в Алеппо, дорога назад закрылась — и мы застряли.

— Как давно это случилось?

— Десять недель назад.

(На заднем фоне слышен сильный шум.)

— Это — выстрел?

— Это разорвалась бомба.

— Но российские власти 18 октября объявили, что сейчас гуманитарная пауза.

— Ну, я не уверен, кто и что делает прямо сейчас. Русские заявили, что они прекратили огонь в одностороннем порядке. Почему они решили сделать это сейчас, я не знаю. Но все здесь скептично относятся к тому, что президент России Владимир Путин делает это по гуманитарным причинам.

— У вас есть своя версия?

— Не знаю. Думаю, очевидно, что судьба 300 тысяч человек для него не важна, потому что он систематически бомбит больницы (Минобороны РФ неоднократно опровергало удары по любым гражданским объектам в Алеппо — прим. «Медузы»), использовал бункеропробивающие бомбы против жилых домов, осколочные боеприпасы и зажигательные боеприпасы (правозащитники из Human Rights Watch утверждали, что Москва и Дамаск применяли в Сирии запрещенное международной конвенцией зажигательное оружие в районах, где находится гражданское население. Москва всегда эти обвинения отрицала — прим. «Медузы»). Больницы наполнены пострадавшими от российских боеприпасов. Так что мне сложно поверить, что Путин остановил бомбежку по гуманитарным причинам. Я просто не верю в это.

— Российские власти говорят, что их цель — военные объекты и солдаты. Вы утверждаете, что это не так?

— Да, и я объясню почему. Например, в октябре удар нанесли по трем больницам за один день. Одна больница полностью перестала функционировать, другая — временно, третья просто повреждена (2 октября сообщалось о двух разрушенных и поврежденных после бомбардировок больницах — прим. «Медузы»). Мне очень сложно поверить, что удар по трем больницам в один день — это случайность. У русских дроны летают над территорией повстанцев 24 часа в сутки. Если ваша разведывательная аппаратура постоянно дает вам неточные данные и вы все время попадаете по больницам и жилым домам, то вам нужно прекращать участие в войне: оборудования для ответственного участия в войне XXI века у вас нет. Хорошие намерения по Путину — это все равно что, пытаясь остановить преступника на улице, стрелять по нему из автомата, убивая вместе с ним 15 прохожих. Просто иметь хорошие намерения недостаточно. Если вам нужно убить столько гражданских, чтобы остановить войну, то нужно прекратить это делать.

— Еще одна вещь, о которой говорит российская власть, — это то, что повстанцы в Алеппо — радикальные исламисты, вроде «Ан-Нусры». Это правда?

— «Ан-Нусра», которая сейчас называется «Джабхат ан-Нусра ли-Ахли аш-Шам», заявляет, что они разорвали свои связи с «Аль-Каедой». Верить в это или нет — каждый решает сам. Однако здесь, в Восточном Алеппо, это даже не одна из наибольших группировок повстанцев, уж тем более они не те, кто контролирует ситуацию в Алеппо. Это маленькая группировка, одна из 22 здесь присутствующих. Большинство группировок входят в ССА (Свободная сирийская армия — прим. «Медузы»). 

— В конце октября сообщалось о начале контратаки повстанцев. Как ее успехи?

— Атака началась с обстрела из РПГ, который велся по военной базе недалеко от Восточного Алеппо. Удалось захватить часть территории, которая была под контролем Асада. В пятницу, 28 октября, утром были дожди и облака, не было самолетов, и повстанцы увидели в этом благоприятный знак [для начала атаки].

— Расскажите о том, как живет город.

— В городе нечем заняться. Нет работы, ничего. Еду достать тяжело. Даже если есть деньги, на рынке нечего купить. Большинство людей выживают за счет благотворительных организаций. Производители выдают на руки людям ограниченное количество хлеба. Вода, бывает, есть, бывает — нет. Жители с воодушевлением встретили новость о начале атаки повстанцев, потому что люди в городе голодают.

— Насколько сильно разрушен город?

— Скажу так: каждое здание в Восточном Алеппо несет на себе следы хоть какой-то бомбардировки. Без исключений. Некоторые участки города полностью разрушены.

— А что с транспортом?

— У кого машина на бензине, тот вынужден ее припарковать: бензина нет. Моя машина была на бензине, и она простояла месяц перед тем, как ее уничтожили. У кого на дизеле, если его получается достать, то время от времени можно ездить.

— Во время гуманитарных пауз, когда авиация прекращает бомбардировки, еда и прочее необходимое как-то попадает в город?

— Нет, во время так называемых гуманитарных пауз в город не доставили ни крошки еды — или не было позволено, чтобы ее доставили. «Гуманитарные паузы» — это стратегия сирийского правительства. Во время них они открывают коридор, по которому население может уйти из осады, — только здесь это не сработало. Очень многие хотят уйти из-под обстрелов, но они не хотят уходить на территорию, подконтрольную режиму Асада. Они видят, что режим убил более полумиллиона своих граждан. Почему же люди должны доверять режиму? Было много разговоров, что повстанцы силой не дают им уйти, но жители под бомбежкой уже пять лет, им не нужно силовое принуждение для того, чтобы решить остаться.

— Люди записываются в ополчение?

— Конечно, численность и радикальных, и умеренных повстанцев растет. Люди понимают, что единственный способ им выйти из этой ситуации — это прорваться с оружием.

— В Алеппо есть проблема с исламистами, которые навязывают людям нормы шариата?

— Наоборот. «Джабхат аль-Нусра ли-Ахли аш-Шам» так популярна среди местного населения, потому что ее члены не приезжие. Они родились и выросли на тех же улицах, где сейчас падают бомбы.

— Что, вы думаете, будет дальше?

— Я думаю, блокада будет прорвана: люди здесь в отчаянном положении. У них ни безопасности, ни еды, ни воды — это заставляет людей сражаться гораздо яростнее.