истории

«Мы в любой момент можем провалиться» Монологи жителей «самого плохого дома Москвы»

Источник: Meduza

Жилой дом по адресу Госпитальный переулок, 4а, заслужил звание «самого плохого дома Москвы». Принадлежащий сейчас Министерству обороны дом был построен в 1932 году, с тех пор здесь ни разу не было капитального ремонта. В 2011 году из-за износа тут перестали работать лифты, весной 2016 года в доме полностью отключили газ — по соображениям безопасности: он мог взорваться. Жители дома создали сайт, на котором просят посетителей о помощи. «Медуза» поговорила с людьми, которые живут в Госпитальном переулке, 4а, и не могут уехать.

Сергей Емельянов

преподаватель, полковник запаса

После службы я поступил в военную академию (РХБЗ, Военная академия радиационной, химической и биологической защиты, до 2006 года располагалась в Москве и управляла домом в Госпитальном переулке — прим. «Медузы»). В 2000 году мы с женой заехали в эту квартиру. Она в плохом состоянии была, здесь люди постоянно менялись: послужил — уехал. Когда начали строить Третье кольцо (участок ТТК пролегает под Госпитальным переулком — прим. «Медузы»), нам пообещали, что дом расселят и снесут.

В 2006-м академия стала переезжать в Кострому, я написал рапорт об увольнении. Как академия переехала, постановление о расселении сразу отменили. Мы стали думать, что делать, приватизировали квартиру. Стали ждать ремонта, надеялись, что дом передадут от Министерства обороны городу. Еще когда я служил, мы с квартирно-эксплуатационным управлением собрали пакет документов по этому вопросу, передали в правительство Москвы. Но вмешался начальник РХБЗ и забрал документы. Не знаю зачем. Наверное, какие-то личные отношения его были причиной.

Мы тогда еще начали приглашать телевидение, [из программы] «Вести» дважды приезжали. Нас за это сильно ругали. Начальник меня к себе вызывал и отчитывал как мальчишку — что я лезу не в свое дело, что позорю всех. Сейчас он живет на улице Академика Волгина в хорошей квартире, в новострое. А я — в доме, который никому не нужен. Все обещания, что Родина нас не забудет, оказались блефом.

28 марта Мосгаз отключил нам газоснабжение. Но я их понимаю: если какая-то аварийная ситуация — лучше отключить, чем дом взлетит. Центральной телевизионной антенны тоже нет, как и лифтов. Сейчас нас поставили в план на капремонт в 2018–2020 годах, но кто знает, будет ли он. Опять случится кризис — и все отменят.

Я уже и не обижаюсь ни на кого, считаю, что это моя личная вина, что мы остались в этом доме. Мог локтями поработать и выбить жилье. Сейчас же как: если человек хочет чего — он добивается. По трупам ходить неприятно, зато мягко. Кто придерживается этой поговорки, живет в нормальных условиях, а кто скромничает, думает о нравственных принципах и моральных устоях, оказывается в такой ситуации, как я.

Анна Романова

пенсионер, ветеран труда

Я из дома выхожу раз в неделю, в магазин. Так-то некому ходить — дед у меня старый, ходил раньше, а как лифты нам отключили, так он и сел — и ноги атрофировались.

Антенну отключили телевизионную, потом — газ, так над нами и издеваются. Керосинку вот хотела купить. Все соседи чайники и электроплиты накупили, а проводку-то ни разу в доме не меняли. Боюсь, что сгорим.

Я сама кочегаром в академии работала, потом на заводе, бобины делала — для ЗИЛов, 21 год подряд. Дед служил с 1951 года, 11 медалей у него. В стрелковой роте был. Тяжелая служба. В 1959 году нам две комнаты дали. Дед 25 лет отслужил, хотел уходить, но уговорили остаться. Потом у нас двое детишек появилось, мама еще жива была, дали и третью комнату.

Дочка сейчас в Чертаново снимает квартиру, а внучка в этом же доме живет — двое ребятишек у нее. Тут пенсионеров много, и таких, как я, власти за мусор считают. Когда газ отключали, даже никто не пришел, не объяснил ничего. Вот боюсь, что еще что-нибудь отключат.

[Министр обороны Сергей] Шойгу вот знает, что наш дом — брошенный, но молчит. Сосед сверху ему трижды писал. Он Афганистан прошел, Чернобыль, сам полковник, грамотный дядька. А уж на него — и то внимания не обращают.

На 9 Мая нас зато поздравили, [муниципальный] депутат наш. И Путин письмо прислал — «Мы жизнью обязаны вам», до сих пор у меня лежит.

Борис Каплан

пенсионер, ветеран труда

С самого начала [в доме] ни сантехника, ни электрика не было, никого. Потому что дом ведомственный, а не городской. Считается, что это чепуха какая-то, не дом.

Раньше тут много генералов жило, [герой Советского Союза Борис] Микуцкий жил с семьей, после войны контуженный. Лифта тогда не было, он с денщиком добирался до квартиры три часа — с дыханием плохо, оступался. Но все равно тогда получше было.

Я с рождения тут живу, с 1938 года. У меня отец — полковник, работал в академии [РХБЗ]. Мы сначала в комнате жили, в правом крыле (сейчас оно законсервировано). Брат родился в 1943-м — нас в эту квартиру и поселили.

Сам я шахматист, мастер спорта, заслуженный педагог-тренер. Работал 43 года во Дворце пионеров в Восточном округе, 3500 детей подготовил и оформил разряды. А жена — экономист, на заводе «Рубин» 44 года работала, она меня младше на год всего. После выхода на пенсию ходил в КЦСО [Комплексный центр социального обслуживания], там бабок и дедок учил шахматам немного, чтобы они головой работали.

В 2000 году я ослеп, но потом на один глаз все-таки сделали операцию. И у жены катаракта. После операции видела на оба глаза, а потом какой-то студент бежал, задел ее, она ударилась — один глаз ослеп опять.

Мы после этого стали ходить в секцию настольного тенниса. Я прочитал, что для глаз полезно. Думал еще, сказать жене или нет, а то на смех поднимет. Ну ничего, приняли в секцию, сказали, реакция у меня нормальная. Жена долго сопротивлялась, но через два года я ее тоже уговорил.

В шахматы сейчас не играю, потому что в январе этого года получил тяжелую травму. Освещение плохое в подъезде, вышел за газетой, оступился, летел два этажа вниз. Жена пошла искать, а я лежу там. Ребра все переломал, ключицу отбил. Три месяца в «Склифе».

Там питание ужасное было, вернулся домой в апреле, думал, подкреплюсь, а жена говорит — газ отключили. Причины неясны, в управляющей компании телефоны отключили, разговаривать не хотят.

Сейчас на электрической плитке готовим. Ходили в управу, префектуру, но они не могут помочь. Есть у нас, правда, молодые ребята, инициативная группа, борются, чтобы нас переселили, в интернет пишут. Я главному насчет газа говорю, а он: «Это вы ерундой занимаетесь, надо все в комплексе решать».

Ксения и Людмила

участницы инициативной группы жильцов

Вы не смотрите на косметический ремонт в квартире: если здесь снять потолок и все остальное, не лучше будет, чем у бабушек. Мы, как могли, прикрыли этот ужас. Все равно гниет и протекает.

Спускались к соседке снизу, советовались, куда писать [жалобу], она нам показывала трещину в потолке. Она ее заделала кое-как штукатуркой, но от того, что мы ходим сверху, трещина все равно растет. А в туалете, если снять навесной потолок, будет видно половину нашего туалета, мы в любой момент можем провалиться.

Мы периодически боремся [с управляющей компанией], пару месяцев назад начали активно это делать, журналистов позвали, добились, чтобы ребята приехали и сняли. Сайт у дома появился. Ходим в управляющую компанию, записываем, что они нам говорят. Сегодня вот думали опять поругаться — не получилось, там беременная женщина вышла к нам, мы не стали.

Поговорили про стариков — они же ходят в управу, в префектуру, пишут им. Их, естественно, там футболят. Женщина говорит, ей из управы позвонили, сказали, мол, купите им хоть плитку кафельную, пускай успокоятся, задолбали ходить.

Ремонт в подъездах сами жильцы делают, хотя мы за него платим. В левом крыле нелегалы живут. Электрощиток находится в комнате у одного из жильцов, мы его Мегавольтом зовем. Если пробки выбьет, то надо к нему в гости идти.

Сегодня узнали, что у Министерства обороны больше ста домов таких — и ни в одном доме нет ремонта, ими вообще не занимаются.

Андрей Чернышов

кандидат военных наук, полковник запаса

Раньше на этаже у нас 11 семей было, сейчас — три с половиной. Половина — это холостяк один тут.

Я до этого в Сибири, Афганистане, на Урале, в Ханкале служил. До этого еще Чернобыль, в июле 1986-го, радиационная разведка… веселуха была. Поступил в академию РХБЗ, дали жилье здесь под съем. В 1995-м закончил с золотой медалью. Специализация — биология, и диссертация по той же теме. Я кандидат наук и доцент. У меня публикаций — выше крыши и около 200 выпускников. Я в академии преподавал до 2013 года.

Когда академия уехала [в Кострому] — мы тоже собрались, 29 человек. Думали, все будет хорошо, обещали нам там квартиры, золотые горы. А в итоге кинули нас — Министерство обороны и [бывший министр обороны Анатолий] Сердюков, скотина.

Вернулся в Москву, я же с 1992-го здесь живу, куда мне деваться. Вот живем здесь семьей, четыре человека. Сын работает, дочка — в активном поиске. Я — в интернете, статьи там, аннотации, всякое разное… По специальности. Пишут: «Мне не хватает двух статей, чтобы выйти на кандидата наук», я ему — фью!.. Элементарно.

Видите, какой потолок темный? Эта протечка кипятка была, с зонтиками двое суток ходили. Стена в душевой обвалилась, мы ее пленочкой закрыли. [Календарями] дыры в стенах закрываем. Ничего, я здесь привык… Гвозди только в стены не вбивать, а то попадешь в какую-нибудь трубу нечаянно.

Комментарий управляющей домом компании «Главное управление жилищного фонда Минобороны РФ»: 

Мы пришли [в этот дом в качестве управляющей компании] с августа 2015 года. Дом подлежит капремонту с заменой всех коммуникаций. Собранных на текущий ремонт средств на все не хватает, поэтому мы выбираем: закрыть кровлю приоритетнее, чем покрасить подъезд.

Жильцы в левом крыле заселены по распоряжению академии. Возможно, они потеряли право на проживание, но это вопрос к департаменту жилищного обеспечения Минобороны. Выселять их мы не имеем права, они платят коммунальные услуги.

Мы ежемесячно отправляем в Министерство обороны запросы по вопросу капремонта. Официального ответа мы не получили, по устным заверениям — ремонт газопровода обещали запланировать на 2017 год.

Дом частично принадлежит Минобороны, частично — собственникам, приватизировавшим жилье. Возможно, жители выбрали не совсем правильную политику — пожаловаться и ничего не делать. Собственники, которые приватизировали жилье, платят взносы в Фонд капитального ремонта [города Москвы]. Они могут привлечь его. Мы со своей стороны готовы помочь, осметить, пригласить представителя Минобороны, но обращаться в Фонд капремонта мы не уполномочены.