истории

Репосты от полиции, лайки от ФСБ «Медуза» записала монологи россиян, которых судили за «экстремизм в соцсетях»

Источник: Meduza

За последние несколько лет в России появились десятки осужденных за «экстремизм в соцсетях». Как правило, их штрафуют или приговаривают к условным срокам за перепосты «ВКонтакте»; при этом по каким признакам выбирают тех, на кого заводятся дела, неизвестно. «Медуза» публикует монологи россиян, преследуемых за лайки и репосты. 

Дело о «народном сходе»

В январе 2015 года студентку петербургского госуниверситета Оксану Борисову обвинили в организации несанкционированной акции в Ставрополье — митинга в память об убитом неизвестными бойце спецназа Дмитрии Сидоренко. Борисова выросла в Ставрополье, но к тому времени уже несколько лет училась в Санкт-Петербурге. Она перепостила новость о планируемом мероприятии; за это ее задержали прямо в вузе. Суд дал ей сутки административного ареста.

Когда убили парня, сотрудники полиции практически проигнорировали этот случай. Люди [из Ставрополья] писали, что полиция не ищет преступников и даже покрывает их. Я репостнула запись из местного сообщества — о том, что планируется «народный сход». Я выросла в Ставрополье, у меня там много знакомых.

Спустя несколько дней после того, как «сход» прошел, ко мне в вуз пришли шестеро сотрудников полиции, с собой у них было дело на меня — 60 страниц. Они пришли в деканат, попросили меня туда привести. У меня в тот день был экзамен, но меня прямо из деканата забрали в отделение, потом в другое — по месту проживания. Там уже меня задержали, я отсидела сутки. Мне ничего не объясняли — почему, за что. Каким образом я могла организовать мероприятие, находясь за тысячу километров, тоже было непонятно. Потом уже прошел суд, который вынес решение, что я являлась организатором этой акции. Суд дал мне сутки ареста. Но так как я их уже отсидела, меня сразу отпустили.

Осенью 2015-го против меня завели новое дело, и тоже из-за записи в социальных сетях. Все началось с того, что мой знакомый опубликовал запись о сотрудниках полиции Ставрополья, в которой назвал их «бандерлогами в погонах», а местного майора полиции Окалелова описал как «самого неумного в отделе». Окалелов сходил к психиатру, и тот выдал ему справку о том, что у него якобы появилась плаксивость после прочтения комментариев и этого поста. Я опубликовала пост о том, что он подал иск на моего знакомого, выложила у себя это с вопросом: как такой человек может работать в полиции? В итоге Окалелов и ко мне подал гражданский иск, только недавно об этом узнала. Я не считаю, что там было какое-то оскорбление, сейчас дело находится на лингвистической экспертизе.

Дело об антивоенных постах

20 февраля 2016 года в Екатеринбурге осудили местную жительницу Екатерину Вологженинову — ее приговорили к 320 часам обязательных неоплачиваемых работ по 282-й статье УК — «возбуждение вражды и ненависти», а ее компьютер и компьютерную мышку суд постановил уничтожить. Это произошло из-за нескольких записей Вологжениновой на личной странице «ВКонтакте». Среди этих записей — антивоенные репосты, стихотворение «Мой дед в сорок пятом дошел до Берлина» и карикатура на Владимира Путина. Вологженинова работает продавцом в магазине и одна воспитывает дочь. Решение суда она собирается оспаривать.

У меня на странице были посты оппозиционной направленности, картинки, изображение мужчины, похожего на Путина. Было много постов про Донбасс. Я это собирала больше для себя, для истории — время сейчас такое, все события эпохальные.

Видимо, за мной сначала наблюдали. Однажды мне отключили интернет, потом рано утром позвонили какие-то люди, представились сотрудниками провайдера и сказали, что им нужен доступ в квартиру. Только вместо них пришли сотрудники ФСБ и Следственного комитета. Они проводили обыск, искали электронные носители, смотрели литературу. Обыск длился часа три. Потом завели на меня дело, я ходила на многочисленные допросы.

На допросах они хотели, чтобы я во всем созналась. Но в чем я могла признаться? Только в том, что это моя страничка. Они хотели, чтобы я призналась, что постила все это в целях разжигания ненависти и вражды. Мой адвокат Роман Кочанов шутил, что дело было толще, чем за убийство.

В суде убрали из материалов дела фотожабу на Путина — сказали, что карикатуры на политиков — это нормально. Было несколько заседаний, ко мне приходила группа поддержки. Так как я стала клиентом правозащитников из Amnesty International, на заседания приходили международные наблюдатели — иностранные консулы из Франции, Великобритании, Чехии и Германии.

Сейчас мы подаем на апелляцию, начнем оспаривать решение в областном суде.

Дело «Русофобии поста»

В апреле 2014 года в Барнауле гражданского активиста Андрея Тесленко, когда он выходил из подъезда, задержали мужчины в масках. На него завели уголовное дело — из-за текста «Русофобии пост» на личной странице «ВКонтакте». Тесленко эмигрировал вместе с женой и детьми в США. «Русофобии пост» был впоследствии включен в список экстремистских. 

Я репостнул на своей странице «ВКонтакте» текст под заголовком «Русофобии пост», который прочел на анонимном форуме. Этот текст не понравился одному из моих френдов, он потребовал удалить его, а после моего отказа написал на меня заявление в Генпрокуратуру.

В тексте, помимо прочего, автор удивлялся, что его знакомые айтишники, которые хорошо зарабатывают и поездили по миру, тиражируют байки российского государственного ТВ о бездельниках-либералах, устраивающих фашизм на Майдане. Я столкнулся с аналогичной ситуацией: один из моих коллег вообще говорил, что будь его воля, он бы всех «майданутых», включая женщин и детей, сжег напалмом. Поэтому текст во мне срезонировал, и я решил его перепостить.

Утром 17 апреля 2014 года меня на выходе из подъезда задержали сотрудники Центра Э и повели обратно домой — проводить обыск. Так я и узнал, что против меня возбуждено уголовное дело об экстремизме. После обыска и изъятия компьютеров и смартфона меня повезли на допрос, но следователя не было на месте, и меня отпустили.

На следующее утро после допроса мы с женой и дочерью сбежали из своего Новоалтайска в Новосибирск, а откуда улетели в Киев, поэтому адвокатов у меня нет, а судить меня заочно российский закон вроде бы не позволяет. Потом отправились дальше, в Штаты.

Дело я связываю со своей политической активностью. Я же оппозиционные митинги устраивал в Барнауле. И у меня уже был административный штраф за «экстремистский» ролик Алексея Навального.

Я успел уехать, однако над моим товарищем Антоном Подчасовым был суд. Он репостнул мою злополучную запись, и суд признал Антона виновным в разжигании розни и приговорил к полутора годам условно, а также запретил заниматься работой, связанной с интернетом (впоследствии Алтайский краевой суд ужесточил приговор, также лишив Подчасова права работать в избирательных комиссиях в течение полутора лет — прим. Медузы). Кроме того, его внесли в «список террористов» Росфинмониторинга и арестовали все счета. Не так давно Антон подал жалобу в Европейский суд по правам человека.

Дело о Дмитрии Медведеве в папахе

Дмитрий Семенов, оппозиционный активист из Чувашии, перепостил на своей странице «ВКонтакте» изображение Дмитрия Медведева в кавказской папахе с оскорбительной надписью. За это его обвинили в экстремистской деятельности. 

На самом деле, я перепостил интервью журналиста Матвея Ганапольского, а к этому посту модераторы одной группы «ВКонтакте» прикрепили вот это изображение. Мы в суде доказывали, что у меня не было умысла на распространение того демотиватора, я и сам не совсем понял, как эта картинка соотносится с темой интервью.

Тем не менее, она оказалась на моей странице, что и стало поводом для возбуждения уголовного дела. Интервью касалось присоединения Крыма и работы российских СМИ. Главная мысль Ганапольского была в том, что российские СМИ занимаются пропагандой. Я часто расшариваю записи, касающиеся России и событий в мире, и мысль показалась мне правдивой и интересной.

О возбуждении уголовного дела я узнал, когда ко мне в семь утра пришли с обыском сотрудники ФСБ. Они пришли по двум адресам, по месту проживания и по месту прописки — там живут мои родители. После обысков мне «вручили» меру пресечения — подписку о невыезде. Через несколько дней произошел обыск на рабочем месте. Изъяли все мои ноутбуки — рабочий и тот, который был у родителей дома. Через полтора месяца мне их вернули под расписку о том, что я не буду их продавать или дарить.

Несколько месяцев длились допросы, следствие отправляло демотиватор на экспертизу, мы собирали свои доказательства.

Суд начался летом 2015 года, а закончился в сентябре. На первое заседание пришло много людей: чебоксарские блогеры, представители партий, журналисты. Увидев это, судья сразу же сделала заседание закрытым, по ходатайству сотрудников ФСБ. Очевидно, что они испугались публичности, потом стало понятно почему: доказательств у них не было, показания свидетелей противоречили друг другу. Их доказательства — показания личностей, незнакомых мне, которые зашли на мою страничку и расценили этот демотиватор как экстремистский, и сама лингвистическая экспертиза.

Адвоката мне предоставили в ассоциации «Агора», мы проводили и свои экспертизы, но на наши доказательства суд просто не обращал внимания. В итоге меня наказали штрафом в 150 тысяч рублей, и сразу же применили амнистию.

Дело философа из МГУ

Доцента философского факультета МГУ Вячеслава Дмитриева заподозрили в распространении экстремистской литературы на личной странице «ВКонтакте». Дмитриеву пришлось объясняться с сотрудниками ФСБ прямо в ректорате университета, до суда дело не дошло.

Я сделал репост текста [богослова и философа Владимира] Микушевича. Там были речевые обороты, оскорбляющие национальное достоинство, я их просто вырезал, чтобы не травмировать публику. Я сделал перепост для своих соратников по демократическому движению — организации «Прямая демократия». Текст говорил о праве и возможностях жесткого сопротивления насилию власти со стороны народа.

Я перепостил эту запись ко дню рождению Ленина. Смысл того текста: бывают ситуации, когда люди оказываются лицом к лицу с насилием — и когда им все равно погибать, они должны знать, что они могут в этой ситуации сделать.

Меня сразу после поста задержали. Вызвали в деканат, потом препроводили в главное здание в ректорат. Там был представитель ФСБ, какой-то полковник. Он выразил недовольство моим перепостом, и у нас был долгий тяжелый разговор. Мне сулили за этот перепост два года тюрьмы, я доказывал, что к этому тексту я имею не очень большое отношение.

Потом провели экспертизу, текст был признан ей экстремистским.

Мне, конечно, досталось и от деканата, и от ректората тоже, я писал объяснительные, оправдывался. В итоге все вроде как этим и ограничилось. Какие-то претензии по работе есть, но я пока на месте.

Дело об обращении украинцев

На 21-летнюю активистку Елизавету Красикову из Иваново завели уголовное дело из-за перепоста «Обращения украинцев к народам России». Ее признали виновной в призывах к осуществлению экстремистской деятельности.

Началось все с обыска 15 марта 2014 на съемной квартире. Я спокойно открыла дверь, так как деваться было некуда. Люди из ФСБ показали постановление суда об обыске, объяснили, что возбудили дело из-за репоста на моей странице «ВКонтакте». Глянула в книжку с Уголовным кодексом, увидела, что за статья — «призыв к экстремистским действиям». Я вообще не могла понять, что там у меня на странице нашли, спрашивала, что там конкретно. Мне отвечали, что после обыска повезут меня в управление ФСБ и там все разъяснят.

На обыске не хамили, вещи не переворачивали. Он длился часа два, а потом еще часа три я проторчала в здании ФСБ. Уговаривали меня написать явку с повинной. Я отказывалась и несколько часов выбивала право на звонок близким. Наконец, сообщила о случившемся друзьям. Они посоветовали не давать никаких показаний, так я и сделала.

ФСБ прицепилась к репосту из группы «Анархо-ньюз», который там в итоге удалили, ну и я потом тоже удалила. Обращение приписывают «Правому сектору» (организация признана в России экстремистской и запрещена; текст обращения входит в список экстремистских материалов). Я не могу сказать, почему я сделала репост — сделала и все. И забыла. Не было никаких мотивов. Отношения между Украиной и Россией тогда обострились, я наблюдала за этим всем, была против войны в Донбассе, переживала из-за убитых в Киеве. Делала акцию памяти «небесной сотни», пытались с друзьями согласовать акцию против ввода войск на Украину, но нам отказали.

Друзья нашли мне адвоката. Допросы проходили по такому принципу: нас вызывали, мы с адвокатом приходили, отказывались от дачи показаний, расписывались и уходили. Адвокат и не думал, что дело до суда дойдет, так как доказательств у следователя не было никаких. Но следователи их придумали. Нашли каких-то двух свидетелей, которые дали показания — на условиях анонимности — о том, как я им рассказывала о злодейских мотивах и планах. На суде их слушали из закрытой комнаты через устройство, которое изменяет голос. На наши вопросы с адвокатом ничего не отвечали, на несовпадения их слов с реальными событиями говорили «затрудняюсь ответить».

Суд счел их показания серьезными и вызывающими доверие. А наши с адвокатом слова сочли недостоверными. На вопрос, почему свидетелей не рассекречивают, мы получили ответ, что я могу на этих людей надавить и навредить им. Присудили мне штраф в сто тысяч рублей, но в итоге амнистировали.

Адвокат потом говорил, что у эфэсбэшников есть планы по определенным статьям, план надо выполнять — вот так все против меня и совпало.