истории

«Крым остался автономной территорией» Монологи жителей полуострова о второй годовщине присоединения к России

Источник: Meduza

Два года назад, 16 марта 2014-го, состоялся референдум о присоединении Крыма к России. По официальным данным, более 90 процентов крымчан проголосовали за вхождение в состав Российской Федерации, что позволило российской пропаганде называть аннексию «возвращением домой». Специальный корреспондент «Медузы» Илья Азар отправился в Крым и записал монологи его жителей — как тех, кто принципиально отказался от российского паспорта, так и тех, кто счастлив от того, что произошло.

Ирина

(имя изменено), предприниматель, Севастополь

Я живу и родилась в Севастополе, но когда два года назад пришла Россия, решила отказаться от российского паспорта, потому что я Россию сюда не звала и ничего хорошего от нее не ждала.

В 2014 году я, которая никогда не говорила на украинском языке, вдруг стала «фашисткой» и «бендеровкой», и мне кричали, чтобы я валила в свою «Хохляндию». Я отвечала: «А ничего, что я тут родилась, а ты приехал сюда 15 лет назад, надел на себя бушлат, бьешь себя в грудь и орешь, что ты севастополец?» Пришлось разорвать отношения с многими друзьями. Моего мужа даже родители, у которых он прописан, сдали судебным приставам, сообщив им, что он бандеровец.

Спустя два года я к России отношусь как к стране-агрессору и предателю, вору и обманщику. Но я знаю достаточно порядочных [русских] людей, к которым я не испытываю негатива, а, наоборот, благодарна им за то, что они пытались поддержать меня морально.

После референдума, когда мы высказывали свою позицию, в нас плевали, а сейчас отставной мвдшник, который кидался на нас со слюной и с безумными глазами, очень спокойно реагирует, когда мы ему на украинском говорим: «Леня, кажи менi, будь ласка». Со многими знакомыми мы спорили и ругались в 2014 году о том, что будет дальше. В 2015 году они сказали мне: «Ира, к сожалению мы вынуждены признать, что ты права». В 2016 году они уже спрашивают: «А как думаешь, есть шансы вернуться назад?». Вот как поменялось за два года отношение в моем кругу общения.

Мы же жили в начале 1990-х под протекторатом России, и тут была полная жопа. Тогда я, извините, узнала, что такое голод. Тогда многие россияне переехали сюда от еще худшей жопы в самой России. И на референдуме (в марте 1994 года за автономию Крыма в составе Украины проголосовало 77,9% избирателей — прим. «Медузы») народ из меркантильных соображений выбрал остаться в Украине. И я очень сомневаюсь в итогах референдума 2014 года. У меня окна выходят на избирательный участок, и я не могу сказать, что 16 марта 2014 года туда толпа валила. Мои друзья, которые работали на избирательных кампаниях, отслеживали и говорили, что одни и те же люди ходили голосовать на разные участки.

У тех, кто сейчас в Севастополе, и не поддерживает присоединение к России, просто работает холодный расчет. У них нет какого-то особенного украинского патриотизма, но они мозгами все прекрасно понимают. Они говорят: «Я выбираю Украину, потому что с ней есть возможность двигаться вперед, а с Россией — нет». Но есть и те, которые еще в 2013 не смогли бы сказать кто они — русские или украинцы, а теперь точно знают, что они украинцы, несмотря на то, что по национальности русские.

Отказников от российского паспорта, когда мы его оформляли, в очереди стояло больше 100 человек ежедневно. Заявления принимали только две недели, и в Севастополе около двух тысяч человек успели написать отказ. Но официальные крымские данные в 3,5 тысячи отказов по всему полуострову — неверные, даже если брать только Севастополь и Симферополь. Перед нами на отказ от российского гражданства стояла даже пара из Ростова — они приехали в Севастополь лет десять назад, получили украинское гражданство, но Россия их и тут настигла.

Если захотят нас выселить из квартиры, поскольку у нас нет паспорта, то это их проблема, а не моя. Если отберут квартиру, я буду судиться. Как иностранный гражданин я имею право владеть недвижимостью. Получать вид на жительство я не хочу. Я хотела получить разрешение на временное проживание (РВП), но выяснилось, что для севастопольцев положены только паспорт или ВНЖ. Мне тогда еще выдали анкету, где я должна была написать, что прибыла в Севастополь 18 марта 2014 года. Я говорю: «Так, дорогие мои, я в Севастополь прибыла 22 декабря 1970-го. То есть у меня до этого момента здесь квартиры не было что ли?» Получается, что я, приехавшая в 2014 году, прошу у самой себя, родившейся здесь в 1970 году, разрешения жить в своей квартире. Я в ФМС сказала: «Если я сама себе разрешаю у себя жить, то на хрена вы мне нужны?».

Очень многие «отказники» не выдержали давления 2014 года и уезжают один за одним. Мы с мужем сами на себя работаем, поэтому можем позволить себе эту роскошь. А тем, кто работает, говорили: «Не получишь паспорт, уходи с работы».

Вообще проблем много — с 1 апреля мы, например, не сможем ездить в Херсон за лекарствами для больных родственников, потому что нужно обязательно получать российские автомобильные номера, а переоформить их, даже если захотим, мы не сможем без российского паспорта. При этом штрафовать нас гаишники все равно будут. Но на основании чего?

Люди сейчас живут, в основном, за счет того, что заработали еще при Украине. Мои знакомые предприниматели сейчас таксуют, это те же 1990-е, когда люди с высшим образованием выходили таксовать или торговать. Блошиный рынок на Остряках сейчас неимоверно растет — так можно понять, что происходит в Севастополе.

Большинство крымчан, как и все остальные в мире, — это аморфная масса. Пришла Россия, они решили подстраиваться. Можно их обвинить в пассивности, но для чего? Каждый выбирает свой путь и имеет право на свое мнение. Другой момент: как это мнение доносится до другого, аргументами или автоматами.

Многие мои друзья тоже смирились. Они за Украину, но говорят, что главная задача — остаться здесь. Они подстроились под эту ситуацию, а я не могу через себя перешагнуть. Если бы все прошло законно, я бы смирилась и приняла. Но в этой ситуации я не могу смириться. Я не знаю, как буду жить дальше. В любой момент ко мне могут прийти из ФСБ и депортировать из Крыма. Но это не я к вам в Россию приехала, это вы ко мне приперлись, поэтому это ваши проблемы. На сегодняшний момент мы для них головная боль, и им легче от нас избавиться.

У многих еще почву из-под ног выбило и то, как поступила Украина. Мы теперь и там с крымской пропиской нерезиденты. Получается те патриоты, кто сохранил свою преданность стране, никому там не нужны. Вплоть до того, что у нас в Украине в банке лежат 2000 долларов, а забрать их мы не можем.

Вообще главный итог «Русской весны» в том, что для пророссийских крымчан Украина теперь враг, а для проукраинских — наоборот, Россия. Раньше этого различия не было. В 2014 году севастопольцы бегали поддерживать едой украинский Черноморский флот. Но они тогда не знали, что украинцы выведут войска, и я сама слышала разговоры: «Сейчас наши пойдут вперед, и надо будут тех наших защищать». Вот какая наивность была у севастопольцев! Я тоже тогда понимала, что защищала бы и российских пацанов — теперь они для меня чужие.

Вне зависимости от того, останется ли Крым под управлением России, она Крым потеряла. Когда патриотический угар пройдет, о нем забудут, как о слишком неудобной игрушке.

Усейн

безработный, Кореиз

Даже не знаю, что изменилось в Крыму. Стало легче жить в экономическом плане? Чепуха, на мне это никак не отразилось. Первое, где я попал, — это когда мне перевели стоимость обучения из гривен в рубли и сделали курс по 3,8 рубля за гривну, хотя должны были по 2,8. Лучше обучение при этом не стало. Стипендия до перехода [в состав России] была 800 с чем-то гривен (по нынешнему курсу около 2000 рублей — прим. «Медузы»), а стала 1000 рублей — студенты были в шоке.

Работа появилась? Нет. Ее вообще нет, и постоянную работу я найти не могу. У меня высшее инженерное образование, но почему-то никому не нужен молодой специалист. Обещано-то столько было…

Жить стало легче? Нет. Если говорить об отношении к крымским татарам, а я крымский татарин, то Россия — неправовое государство. У меня лично пока проблем не возникает, но в зоне риска — мы все, особенно те, кто ходит в пятницу в мечеть. Из-за этого я даже уже не так переживаю о работе.

Если говорить обо всех этих запретах, судебных делах, то похоже, что нас просто хотят выдавить из Крыма. Причем не только крымских татар, но и всех инакомыслящих. Депортировать как в 1944 году они не могут, время другое. Но уезжают сами многие — кто на Украину, кто в Турцию. Но, по-моему, мы не для того в Крым возвращались, чтобы уезжать.

Кто-то кричит про фашизм на Украине, но я с ним сталкивался со школы. Одноклассники и учителя делали на моей национальности большой акцент. Одна учительница обвиняла меня, семиклассника, в том, что я захватываю ее землю. Учительница биологии говорила, что я СПИД распространяю. При том что я даже крымско-татарский не очень хорошо знаю, так как учился всегда на русском языке. Отношение к татарам всегда было плохим.

Сложно сказать, что стало лучше. Ну, разрешили женщинам на паспорт фотографироваться в платках. При Украине это запрещали. Но, с другой стороны, теперь, чтобы собраться в мечети, кроме как на пятничную молитву, имам должен уведомить власти, что там собираются люди. Обычно у нас мечеть вообще закрыта, потому что были прецеденты, когда вламывались и разбивали окна.

Вспомнил! Бензин стал дешевле примерно в два раза. Ура! Так что автомобилистам лучше стало. Но в целом с деньгами не лучше. Первую российскую зарплату моей маме заплатили 23 тысячи рублей. После зарплаты в 4 тысячи гривен — это был рост больше, чем в два раза. Но зарплату эту давали два или три месяца, а потом объявили, что санаторий слишком совдеповский, люди здесь отдыхать не могут, санаторий закрыли, а ее уволили.

Анна Петровна

имя изменено; владелец продуктового магазина, Севастополь

Нормально живется. Самое главное, что сейчас войны нет. Посмотрите, что в Донецке творится. Такое не хотелось бы пережить. По телевизору смотришь и думаешь, что так все быть не может, но к нам же приезжают беженцы и рассказывают такое, что волосы дыбом встают.

Два года назад мы ходили на митинги, а мой муж даже стоял на Перекопе (на границе Крыма и Херсонской области — прим. «Медузы»). Его по телевизору показывали, и теперь он боится на Украину въезжать, так как везде засветился.

Мои родственники живут все на Украине, я там работала корректором в газете раньше. Поехать к ним я сейчас не могу. Они нас врагами считают. А какие мы враги, какие предатели? Ну и что, что мы отделились? Как иначе? Там же эти бандеры, как же так можно? Что они творят?

Изменилось ли что-то в лучшую сторону — сложно сказать. Зарплаты и пенсии не увеличились. Работать тяжело, ведь поставщики повышают цены, и люди в магазины не ходят, пусто сейчас. То ли денег не имеют, то ли чего-то ждут.

Местными властями мы недовольны, особенно нашим губернатором [Сергеем Меняйло]. Столько денег куда-то девается, и все понимают, что он зарывает их прямо в дорогах. Предпринимателей он тоже давит. Вы мое имя только не упоминайте, а то сразу закроют.

Александр

разнорабочий, живет в Ялте, родом из Луганска

Я бы не сказал, что нам с женой здесь легко. Хотелось бы хоть какой-то помощи с документами от властей, но ее нет. Я с Луганска, а жена моя с Донецка, и нам даже вид на жительство не дают. О чем можно дальше говорить? Нам говорят «нема», хотя какие-то люди получают — видимо, за деньги. Обидно.

А надо же как-то жить — домой пока не к чему возвращаться. Там жизни нет, зарплаты нет, а просто сидеть дома неинтересно. Тут мы занимаемся шабашками.

Ничего страшного, что пока [самопровозглашенная] Луганская народная республика не стала Россией. Луганск скоро будет в России. Вообще все будет нормально, я знаю, уверен. А если и не возьмет в свой состав, то мы и просто под крылом российским хорошо будем жить.

Дмитрий Заремблюк

владелец бара «Культпросвет», Симферополь

В момент присоединения Крыма к России я был в Париже на фестивале и вернулся, когда здесь уже были «зеленые человечки». Но я не особо почувствовал опасность — в день массовых расстрелов на Майдане я был в Киеве, и там об этом знали только в центре города. Окраина, где мы гуляли с друзьями, вообще ничего не знала. Когда я вернулся в Крым, тут были какие-то стычки у Верховной рады [Крыма], но я всегда был отдален от политики. 

Сейчас изменения в Крыму очевидны во многих отраслях. Изменился аэропорт, более или менее все приведено в порядок. Может, это потому что теперешней власти нужно показать, что что-то меняется, хотя хотелось бы верить, что это настоящие преобразования к лучшему. В России много красивых городов. Я как-то приехал из Харькова в Белгород и был просто потрясен, какое маленькое между ними расстояние и насколько большая разница. В Белгороде за чистотой как будто следит весь город, и в России таких городов реально очень много.

При России поменялось многое в налоговой сфере, например. Мы, конечно, все равно не можем догнать Европу — наша власть немного с совковыми принципами и очень сильно боится компьютеризировать что-либо. Введена электронная очередь, но передвижения в ней отсутствуют. Я как человек, который имеет непосредственное отношение к компьютерам, не понимаю, куда мне надо нажать, чтобы вылез талончик. Но все равно стало поприятнее.

Я прекрасно понимаю, насколько сложно что-либо делать в настолько нулевом Крыму, потому что он достался россиянам вообще никаким. Даже из Краснодара заезжаешь сюда, и такое ощущение, что здесь Чернобыль взорвался. Суперсложно и есть чем заниматься в каждой области. Если власть будет идти на уступки молодежи, то мы только за популяризацию Крыма как курорта всесоюзной здравницы. У нас ведь так красиво, что я никогда даже не задумывался, чтобы уехать на лето в какое-то другое место.

В Крыму люди очень устали, они запуганы, разучились отдыхать. Последние лет пять при Украине город перестал организовывать для людей концерты и празднования дней города. Закрылся завод «Союз-Виктан», который спонсировал приезд артистов, и не стало ничего. Мы готовы организовывать мероприятия на альтруистических началах — мы и так для городской молодежи много делаем, так сказать, подпольно. Сейчас хотя бы ярмарки в городе проходят, что отлично. Государству нужно беспокоиться о качественном досуге горожан.

К празднованию годовщины референдума я отношусь хорошо, хотя бы потому, что людей еще раз что-то объединит, они выйдут и почувствуют себя едиными и дружными. Я поэтому и начал заниматься общественной деятельностью, потому что ощущение, когда вас стоит несколько тысяч и вы вместе не «ганьба» кричите, а слушаете потрясающую музыку, — незаменимы.

Я имею непосредственное отношение к качественным андерграундным движениям в Крыму. Украина тут или Россия нам все равно. Мы больше пропагандируем здесь то, что мы не являемся ни частью Украины, ни России, а то, что мы — крымчане. Мы всегда были автономной республикой и даже сейчас в России, я считаю, Крым остался автономной территорией, и в первую очередь нужно думать, как нашим людям обустроить блага.

Собственно поэтому мы и сделали бар «Культпросвет». Мы играем с пластинок вживую, а если даже цифровую музыку ставим, то максимально близко к старой школе. У нас ставка на коммерцию минимальная, мы отбиваем бар, и рады. Я, правда, надеюсь, что наша власть подойдет к заведениям, ориентированным на вечернее посещение, с пониманием, потому что и так сложно с арендой в Симферополе, она близка по стоимости к московской и выше, чем в Праге.

Правда, сейчас добавилось людей — много приехало беженцев из мест, где культура не очень развита, и большинство отправились в Симферополь. Они ситуацию с нашей и без того не особо просвещенной публикой, усугубили. Очень много людей, которых я называю «быкотекой».

Много кто из Крыма уехал, но, если честно, я не понимаю зачем. Какая разница, кому этот кусочек земли будет принадлежать — Турции, Китаю или Ямайке. Люди не меняются от того, какая тут страна. Это больше условность для политических игр. Крым всегда был Крымом, люди всегда добрые были, никогда здесь не происходило ничего плохого. Что касается Украины, то я очень скучаю по друзьям оттуда.

Петр Сергеевич

пенсионер, Ялта

Отлично все! А чего? Жаловаться что ли? Ну, пенсия меньше стала, 10 тысяч рублей, хотя у меня 40 лет стажа водителем. В магазинах все дороже стало. А живется лучше, все в этих магазинах есть. Не знаю я почему лучше, но мне лучше! У меня жена есть, пенсия есть — что еще мне надо? Ничего! Правда, вот на Украину теперь не поедешь — это плохо, ведь у меня там родственники.

Алла

администратор гостиницы «Дворик у причала», Ялта

Для нас всех годовщина — праздник, тем более что это выходной (выходным в Крыму признано 18 марта — день, когда по итогам референдума был подписан договор о присоединении республики к России — прим. «Медузы») . Это очень радостное событие, что мы вступили в Россию. Крым всегда был российский. У меня и мама в Москве живет, так что мне точно радость. Мне никаких неудобств присоединение не принесло.

Туристов у нас вообще больше стало. Даже сейчас, весной, заполняемость практически полная. И зимой у нас были люди. По украинским постоянным клиентам, конечно, скучаем. Жалко, что потеряли связь — их с тех пор, как мы перешли в Россию, не было, но надеемся, что они вернутся.

Ксения

занимается землеустройством, Севастополь

Конечно, для меня это праздник! Все у нас хорошо, главное, что войны нет, и есть уверенность в завтрашнем дне. Я очень рада, тем более что у меня родители русские, они очень долго ждали этого момента.

Разочарования нет. Понятно, что не все сразу, но никто нам золотые горы и не обещал. Мы понимаем, что сейчас переходный период. Свет в моем районе не выключали, поэтому мне очень хорошо было и [во время блэкаута]. Сейчас у нас ни люди не поменялись, ни система, так что все точно так же.

Дмитрий Иноземцев

программист, Симферополь

Чувство эйфории никуда не делось, хотя, конечно, попритухло. Но общий позитивный ключ как был, так и остался. Тот факт, что Крым принадлежал Украине меня, как родившегося в России и ассоциировавшего себя с ней, угнетал.

При Украине русских здесь не то, чтобы притесняли, но заезд был, скажем так, с заднего крыльца. Программы, которые были в школе, на мой взгляд, носили антироссийскую окраску. Крым — это русскоязычный регион, а в школах было всего два часа русского языка, и о многом говорит то, что русские одиннадцатиклассники писали на русском же с дикими ошибками. Были искажение истории, попытки борьбы с памятниками Второй мировой войны, что вызывало резкое отторжение. Да и вообще показное украинство выглядело смешно.

Что касается работы, то все усилия ребят с той стороны [с Украины] оказывают на меня как айтишника и на мою отрасль очень серьезное влияние. Она практически уничтожена здесь. Из-за санкций большинство крупных фирм перенесли свои разработки в Европу, в Киев, в Краснодар. Компании из США не могут работать с Крымом, поскольку у них могут начаться проблемы. В индустрии в итоге остались одиночки и небольшие команды, которые находят способы это обходить.

Работа все равно есть, но проблема в уровне оплаты. Есть, конечно, разница — работать на Запад или на Крым. Но лично мои доходы не упали.

Теперь все хорошо. Ощущения, что мы зря присоединились к России, — нет. Можно и потерпеть. Проблемы воспринимаются как данность, они проходящие. Та же волна стояния в очередях по замене документов закончилась. Все переоформились и продолжают жить обычной жизнью.

Нынешняя политика властей Крыма? Рукожопят немного, конечно, но нет ничего идеального в этом мире, и они пытаются что-то делать. Они — продукт нашего общества, с каким-то багажом и наследием, хотя в общем и целом, тренд позитивный. Что касается перестройки энергосистемы, то это небыстрый вопрос, и я понимаю, что в последний раз такие трудоемкие задачи решались еще в советское время.

Отношение к Украине у меня такое — ушли и забыли, мне не особо интересно, что там происходит. Оно было не очень позитивное, когда мы были в ее составе, а сейчас в Украине власть явно перехвачена товарищами из США. Какое может быть уважение к ним?

Я не думаю, что Путин — это тиран или супермозг, который всем управляет и никогда не спит. В руководстве страны есть набор фигур, которые принимают решения, и Путин из них самая сильная. В целом они действуют в позитивном ключе, правильным образом.

Виктор

сотрудник народного ополчения (легализованная крымская самооборона), Симферополь

Единственное, почему я праздником не особенно доволен, так это потому, что у меня отдыха нет как раз из-за него — я несу службу у Госсовета Крыма. А так, я всем доволен. Чем тут быть недовольным? Разница огромная с тем, что было. Тем более, что никакие минусы нам не могут затмить главное добро — спасение нас от Украины. Иначе мы бы сейчас воевали. Поэтому глубже нет смысла смотреть, этого объяснения должно любому хватить.