истории

Маленький друг, Бог мелочей, Обладать и Аустерлиц Четыре романа на новогодние каникулы. Обзор Галины Юзефович

Источник: Meduza

Специально к новогодним праздникам литературный критик Галина Юзефович выбрала четыре первоклассных романа: «Маленький друг» Донны Тартт, «Бог мелочей» Арундати Рой, «Обладать» Антонии Байетт и «Аустерлиц» Вильгельма Георга Зебальда. Читатель мог пропустить эти книги, поскольку они выходили по-русски уже давно, но в последние несколько месяцев их переиздали — и это повод, чтобы к ним вернуться.  

Донна Тартт. Маленький друг. М.: АСТ: Corpus, 2015. Перевод Анастасии Завозовой

Однажды жарким майским днем девятилетний Робин Клив — стремительный и смешливый рыжий непоседа — был найден повешенным на заднем дворе собственного дома в Александрии, дремотном и пыльном городке американского Юга. Кто, как и почему убил ребенка, так и осталось тайной, и со временем тайна эта превратилась в зловонную язву, разъедающую большое и не слишком дружное семейство Кливов изнутри. Даже им — признанным мастерам все мифологизировать и поэтизировать, способным любой случай из жизни оплести многослойной паутиной и превратить в утешительную или поучительную притчу, история смерти маленького Робина оказывается не по зубам. Она не поддается единственному известному им методу осмысления — переваривания — действительности, поэтому так и остается непережитым горем, непереработанной травмой. Она растворяется в шепотах и недомолвках, скрывается в отведенных глазах, прячется за вечно опущенными занавесками.

В этой, мягко скажем, не слишком здоровой атмосфере растет младшая сестра Робина Гарриет. В день трагедии ей не исполнилось еще и года, однако разлитые в воздухе воспоминания об умершем (и, конечно же, посмертно обожествленном) брате становятся питательной средой, из которой растут ее собственные страхи, комплексы и беззвучные внутренние драмы. Поэтому нет ничего удивительного в том, что, достигнув тринадцати лет, Гарриет решает вернуться в эпицентр своих бедствий, заново расследовать смерть Робина — и уж на этот-то раз убийца не избежит наказания.

Если вообразить себе треугольник, по углам которого расположены «Над пропастью во ржи» Дж. Д. Сэлинджера, «Убить пересмешника» Харпер Ли и, скажем, «Загадочное ночное убийство собаки» Марка Хэддона, то роман Тартт окажется ровно в его середине. Иными словами, что бы ни было написано в аннотации, не верьте: «Маленький друг» — детектив еще в меньшей степени, чем даже первый роман Донны Тартт «Тайная история». Расследование Гарриет извлечет из мрака много всего неожиданного, но — простите за спойлер — не имя убийцы. Впрочем, это станет понятно довольно быстро, и, пережив болезненное, но короткое, разочарование, читатель сможет полностью погрузиться в то, ради чего на самом деле писался роман — в волнующую, болезненную и неустаревающую историю взросления, куда более захватывающую и драматичную, чем любой детектив.

В первом русском издании, пять лет назад, «Маленького друга» переводили только что не автоматическим переводчиком, а позиционировали как «крутой детектив», так что не удивительно, если тогда вы его пропустили. Сейчас же роман, наконец, вышел в человеческой обложке и, главное, в безупречном переводе Анастасии Завозовой, уже прославившейся переводом «Щегла». Так что даже если вы все-таки имели несчастье прочесть роман по-русски, не колеблясь перечитывайте: поверьте, за прошедшие годы он сильно изменился к лучшему.

Арундати Рой. Бог мелочей. М.: АСТ, 2015. Перевод Леонида Мотылева

Букероносный роман индийской писательницы Арундати Рой «Бог мелочей» (последний раз он издавался по-русски в 2005 году) рифмуется с «Маленьким другом» темой детской смерти. Не мальчик, а девочка, не повешен, а утонула, не на американском, а на индийском юге, но эффект, в сущности, тот же: на месте трагедии вздувается колоссальный пузырь горя и ненависти, и когда он лопается, вместе с ним рушится целый мир.

Восьмилетним близнецам Эсте и Рахели бог послал одну душу на двоих: сколько бы брат с сестрой ни дрались, сколько бы ни ссорились в течение дня, ночью они все равно заснут, обнявшись в одной постели. Их гордая мать, красавица Амму вернулась в родительский дом после неудачного брака и травматичного развода. Теперь ей и ее детям приходится жить в семье брата, с высоко поднятой головой принимая попреки и неодобрение многочисленной родни — девушкам из хороших семей керальских христиан не пристало разводиться и возвращаться домой. Но еще меньше девушкам из хороших семей пристало влюбляться в людей низкой касты — а именно это в конечном счете случается с Амму. Теперь катастрофа — не более, чем вопрос времени, и когда с маленькой племянницей Амму, английской кузиной Эсты и Рахели, произойдет несчастный случай, повествование понесется к своей трагической развязке: дети будут разлучены, невинные погибнут, виновные останутся без наказания.

Развернутый от конца к началу (читатель с первых страниц знает, что произойдет с героями, но смотрит на них словно бы сквозь толщу воды, не в силах окликнуть или предостеречь), единственный роман Арундати Рой — это одновременно и роман воспитания, и восхитительная этнографическая проза, и социальная драма, и один из самых душераздирающе-пронзительных текстов, написанных по-английски за последние пару десятилетий. Ну, и конечно же отдельного упоминания достоин блестящий перевод Леонида Мотылева — пожалуй, лучшее из всего, сделанного мастером, за вычетом разве что прошлогоднего «Стоунера».

Антония Байетт. Обладать. М.: Иностранка, Азбука-Аттикус, 2015. Перевод Виктора Ланчикова и Дмитрия Псурцева

Если ставить книгам оценки исключительно за интенсивность читательского удовольствия, то «Обладать» Антонии Байетт имеет шанс получить одиннадцать по десятибалльной шкале. Если вам повезло и вы роман либо совсем не читали, либо читали давно и основательно подзабыли, эта тончайшей работы интеллектуальная игрушка станет, пожалуй, наилучшим выбором на зимние каникулы.

Композиция романа — две вложенные друг в друга концентрические окружности. Центральная — это история любви двух выдуманных Антонией Байетт поэтов викторианской эпохи, титана духа Рандольфа Генри Падуба и загадочной затворницы Кристабель Ла Мотт. Их странные, болезненные и пылкие отношения (любовь не столько мирская, сколько рыцарская, куртуазная, интеллектуальная) долгое время остается вне поля зрения исследователей, пока однажды, уже в наши дни, молодому и не слишком удачливому филологу-падубоведу Роланду Митчеллу и его коллеге — специалисту по творчеству Ла Мотт Мод Бейли не попадается на глаза пачка старых писем. Погружаясь в перипетии сложного любовного многоугольника (у Падуба имеется жена, добродетельная зануда Эллен, у Кристабель — возлюбленная и компаньонка Бланш), Мод и Роланд с удивлением понимают, что они и сами причудливым образом вплетены в тот давний сюжет. Однако они не единственные, кто стремится присвоить и обжить (и в научном, и в эмоциональном смысле) этот заповедный кусок прошлого: на него еще претендуют и научный руководитель Роланда Аспидс, и Беатрис Пуховер — специалист по Эллен Падуб (сама непроизвольно берущая на себя ее роль), и американский исследователь (а по совместительству маньяк-коллекционер всего связанного с Падубом) Мортимер Собрайл… Их интриги, их страсть, взаимная ревность и нестойкие альянсы становятся внешним кругом, отражающим и преломляющим сердцевину романа — историю Рандольфа и Кристабель.

Прелесть «Обладать» Антонии Байетт (пожалуй, последнего великого романа эпохи постмодерна) в том, что его можно читать десятком разных способов: как производственную филологическую драму, как изысканный любовный роман (вернее, как два, а то и три любовных романа), как философскую притчу про бесплодную влюбленность в прошлое, про стремление и невозможность обладать им, а еще как старый добрый детектив об утраченной рукописи или — чем черт не шутит — как драматическую поэму (примерно пятую часть текста занимают стихи и поэмы, сочиненные автором за своих персонажей). Словом, множество романов на любой вкус, упакованных в один восхитительно длинный, затейливый текст с кучей потайных кармашков, лестниц и переходов. Чистое читательское наслаждение — как уже было сказано, одиннадцать из десяти.

Вильгельм Георг Зебальд. Аустерлиц. М.: Новое издательство, 2015. Перевод Марии Кореневой

Немец В. Г. Зебальд — один из сравнительно немногих по-настоящему великих писателей, известность которых в России пока категорически недостаточна. Его знаменитый роман «Аустерлиц», впервые опубликованный по-русски в 2007 году, остался тогда практически незамеченным, и только сейчас усилиями «Нового издательства» (недавно выпустившего и сборник его эссе «Краткая история разрушения») Зебальд вновь пытается достучаться до российского читателя — хочется верить, что с большим успехом, чем в прошлый раз.

Аустерлиц в данном случае — это не место известного сражения, а имя протагониста — искусствоведа, специалиста по истории архитектуры. Впервые он — худощавый и белокурый, одинаково хорошо говорящий по-английски и по-французски, но настойчиво избегающий немецкой речи, — встречается с безымянным рассказчиком (весь роман — это, по сути, бесконечная прямая речь, заключенная в рамку бесхитростного «Аустерлиц сказал») в Антверпене, где они беседуют о символике вокзалов и крепостей. Следующая встреча, такая же случайная, произойдет в Лондоне, а после их пути вновь пересекутся уже через двадцать лет, и на этот раз Аустерлиц расскажет верному слушателю всю историю своей жизни — с раннего детства и до нынешнего дня.

Выросший в семье сурового пастора среди сумрачных холмов Уэльса, герой лишь после смерти приемных родителей узнает, что имя, которое он привык считать своим, ему не принадлежит — на самом деле его зовут Жак Аустерлиц, и он сын немецких евреев. Все дальнейшее — это постепенное, с нечастыми (хотя и вполне сладостными) передышками восхождение (или, если угодно, нисхождение) героя в ад его забытого прошлого и прошлого его семьи. Нет, читателя не ждет никаких неожиданностей, ужасов или резких сюжетных поворотов — как в хорошей шараде, Зебальд за весь роман ухитряется вообще ни разу не употребить слово «Холокост». Вся история Аустерлица — это не сама травма, но опыт ее переживания или, как выражаются психотерапевты, работа горя — предмет, ключевой для Зебальда и так или иначе сквозящий в любом его тексте (те, кто уже прочел «Краткую историю разрушения», наверняка заметят в «Аустерлице» знакомые мотивы).

Медлительность повествования, болезненная тема, отсутствие привычных абзацев (не говоря о частях или главах) и странный, не то документальный, не то псевдодокументальный изобразительный ряд (в книге приведено множество фотографий, связанных с сюжетом лишь по касательной), вроде бы, позиционирует Зебальда как автора «трудного» и эзотеричного. Однако «трудность» эта — мнимая, поверхностная: то, о чем говорит Зебальд, обладает такой универсальной, абсолютной важностью, а выбранный им тон настолько безупречен и чист, что через пару страниц отсутствие абзацев перестает казаться сколько-нибудь серьезным препятствием. Словом, это тот случай, когда сомнения излишни — дочитывайте Байетт, и сразу за Зебальда.