истории

Переждать войну и вернуться к себе Даниил Туровский рассказывает о семье курдских беженцев, запертых в аэропорту Шереметьево

Источник: Meduza

В транзитной зоне аэропорта Шереметьево с 10 сентября 2015 года находится семья курдских беженцев: муж, жена и четверо их детей в возрасте от трех до 13 лет. Они пытаются укрыться в России, поскольку город, в котором они жили в Ираке, атакуют боевики «Исламского государства» (организация признана в России экстремистской, ее деятельность запрещена). Семью задержали на границе, обвинив в том, что они пытались пересечь ее по недействительным паспортам; на них завели уголовное дело, грозящее наказанием до двух лет заключения. Неофициально семье предложено вернуться в Ирак. Специальный корреспондент «Медузы» Даниил Туровский рассказывает историю беженцев, застрявших в аэропорту Шереметьево.

Город Эрбиль, столицу иракского Курдистана, уже многие месяцы осаждают боевики «Исламского государства». С лета 2014 года джихадисты захватили несколько ближайших деревень, сама столица подвергается периодическим нападениям. Пока атаки более-менее успешно отражает «Пешмерга», собственная армия курдов (название переводится как «глядящие в лицо смерти»). Несмотря на то, что «Пешмерга» — едва ли не единственная сила, которой удается противостоять ИГ, ее бойцам не хватает сил, чтобы полноценно сопротивляться джихадистам (с момента объявления халифата в июне 2014 года в сексуальное рабство к боевикам попали более тысячи девушек из курдских сел; в мае 2015-го джихадисты расстреляли 300 курдов-езидов, ранее взятых в плен во время столкновений). 

В Эрбиле в конце 1990-х поселился сириец Хасан Ахман Абдо. Какое-то время он работал в местной типографии, но вскоре остался без работы, почти все время сидел дома, перебиваясь случайными заработками. В 2002 году Хасан женился. Его супруга Гулистан приехала в Эрбиль из родного Казахстана в 2000-м — выступать с ансамблем народных песен; тогда же они и познакомились. С тех пор у них родились четверо детей — девочка и три мальчика; сейчас им от трех до 13 лет.

В феврале 2015 года боевики «Исламского государства» вновь напали на Эрбиль, причем атака была сильнее прежних — террористам почти удалось ворваться в город. Хасан с семьей старались не выходить из дома — казалось, что так безопаснее, хотя даже из их убежища было прекрасно слышно выстрелы и взрывы. Вылазку джихадистов в тот раз курдам удалось отбить.

Хасан и Гулистан хотели уехать подальше от войны и начали копить деньги на дорогу. Многие из Эрбиля и других иракских городов пытались перебраться в Европу, однако эта семья решилась поехать в Россию, поскольку в Самаре живут сестра и двоюродный брат Гулистан. 

У Хасана, Гулистан и их старших детей были иракские паспорта, выданные в Эрбиле. На двоих младших детей документы семья оформить не успела. Готовясь к поездке, Хасан пытался получить бумаги на детей в Багдаде, но там отказали, объяснив, что «идет война». Тогда семья обратилась к родственникам в Африне, городе сирийского Курдистана, не признанного Россией. Местные чиновники согласились сделать документы на всех. В итоге семья получила визы в российском консульстве в Эрбиле, их проставили в паспорта граждан сирийского Курдистана.

Собрав вещи (получилось семь больших сумок), они 9 сентября сели в самолет в Эрбиле, долетели до Стамбула, а там пересели в самолет на Москву. Около 16 часов 10 сентября они приземлились в аэропорту Шереметьево. 

На паспортном контроле российский пограничник долго листал их паспорта, а через несколько минут сказал, что документы недействительные. Спустя некоторое время всю семью вместе с детьми задержали сотрудники ФСБ, их отвели в изолятор временного содержания в здании аэропорта.

* * *

Вскоре Хасану и Гулистан предъявили обвинение в попытке незаконного пересечения границы по недействительным документам (ст.322 УК РФ), за которое предусмотрено наказание до двух лет лишения свободы.

Через три дня, 13 сентября, Хасан и Гулистан написали заявления в УФМС России с просьбой предоставить им временное убежище в России. «У нас не было другого выхода, так как исламисты-террористы убивают всех мужчин-курдов, а женщин и детей уводят в рабство», — объясняли они в своем заявлении. В нем они также указали, что приехали «переждать войну и вернуться обратно к себе».

Около 12 дней семья находилась в закрытом помещении ИВС. Оттуда им удалось связаться с родственниками Гулистан. Те приехали в Москву из Самары и обратились в организацию «Гражданское содействие», занимающуюся защитой прав беженцев.

Адвокат семьи Роза Магомедова считает, что паспорта посчитали подделкой, поскольку они действительно отличаются от обычных сирийских паспортов — их выпустили на территории сирийского Курдистана (его сейчас контролирует курдская часть сирийской оппозиции). По статусу эти документы — примерно такие же, как паспорта самопровозглашенной Луганской народной республики или удостоверения личности, выдававшиеся в Ичкерии во время первой чеченской войны. «Во всей России такой паспорт, конечно, считался недействительным, а внутри Чечни его признавали», — поясняет Магомедова.

23 сентября семью привезли на автобусе в Химкинский городской суд. Им избрали меру пресечения в виде залога — по 50 тысяч рублей за каждого (следствие изначально собиралось просить суд о заключении беженцев под стражу, но потом ходатайствовало о залоге: если бы родителей поместили в СИЗО, детей пришлось бы отправить в детский дом). Родственники, жившие все это время на Курском вокзале, заплатили эти деньги за Хасана и Гулистан. 

После суда семью посадили на автобус, отвезли в Шереметьево и отпустили в транзитной зоне терминала Е. У них забрали все документы, выйти оттуда они не могут.

* * *

Гулистан рассказала «Медузе» о том, в каких условиях сейчас живет ее семья.

По ее словам, они сидят в одном и том же месте недалеко от капсульного отеля в терминале E (именно в этом отеле летом 2013 года несколько дней провел Эдвард Сноуден). Гостиницу себе они позволить не могут. Спать приходится на полу — на одеялах, привезенных из Ирака. Ночью уснуть почти невозможно из-за кондиционеров — с собой у них только летние вещи. Мыться приходится в общественных туалетах. 

Гулистан подозревает, что у детей после нахождения в ИВС появились вши. На днях она просила пограничников о медицинской помощи, но врач так и не появился.

Их не обеспечивают ни едой, ни водой — все приходится покупать за свои деньги в ресторанах аэропорта, где цены значительно выше обычных. Несколько передач с едой и фруктами семье отправила сестра Гулистан.

Гулистан полагает, что скоро их небольшие сбережения закончатся, и им, возможно, придется голодать. «Нам ничего не дают, никто даже не спрашивает, нужно ли нам что-то, мы брошены, — рассказывает она. — Нас закрыли, мы как в тюрьме уже три недели. Видим солнце только через стекло, воздухом не дышим».

Старшие дети часто спрашивают у нее, когда они смогут поехать к тете в Самару; младшая дочь почти все время плачет. «Я в последние дни и сижу и думаю только одну мысль: Аллах, что я сделала? Ошибка, что я детей родила? Только мучаются. Была бы одна — поспала бы на улице, босиком ходила. Но им-то за что?» — говорит Гулистан.

В минувшую пятницу сотрудники «Гражданского содействия» передали детям мяч и настольные игры.

Некоторые сотрудники пограничной службы неофициально говорили Гулистан, что ее семье придется вернуться обратно в Ирак, поскольку в Россию их все равно не пустят. «Но как? Там же война, — говорит она. — Там убивают детей, наших женщин увозят и насилуют. Нас выкидывают туда, будто мы не люди».

* * *

Председатель комитета «Гражданское содействие» Светлана Ганнушкина считает, что не имеет значения, по каким документам семья Хасана и Гулистан въехала в Россию. «Это лица, ищущие убежища, которые не могут вернуться на свою родину из-за смертельной опасности, — сказала Ганнушкина „Медузе“. — По 31 статье конвенции „О статусе беженцев“ лицо, ищущее убежища, в том числе пересекшее границу нелегально, не должно подвергаться наказанию. Должны были прийти сотрудники ФМС и указать следствию на то, что их нельзя привлекать к ответственности». Правозащитница полагает, что дело против них должны закрыть, а их самих — пустить на территорию России, чтобы они могли отправиться к родственникам в Самару и там подать заявление о предоставлении убежища в местный УФМС.

В пятницу, 25 сентября, Светлана Ганнушкина звонила начальнику отдела по вопросам гражданства ФМС Валентиной Казаковой, занимающейся в том числе и проблемами беженцев, но Казакова не ответила на звонок. Позднее чиновники ведомства заявили Ганнушкиной, что по данным ФМС в аэропорту Шереметьево «никого нет».

Адвокат семьи Роза Магомедова сейчас всеми способами пытается вытащить семью из транзитной зоны. Она попросила родственников семьи связаться с сирийским полицейским участком в Африне, где Хасану и Гулистан выдавали паспорта, чтобы запросить подтверждение об этом. Магомедова планирует передать это письмо следователям, занимающимся их делом.

Утром в понедельник, 28 сентября, защитница позвонила в иракское посольство в Москве и попросила их «посодействовать в получении российской визы» для Хасана и Гулисант — по их иракским паспортам.

Вечером того же дня президент России Владимир Путин, выступая на Генассамблее ООН, среди прочего заявил, что «беженцы нуждаются в сострадании и поддержке». По данным ФМС, за время гражданской войны в Сирии Россия приняла около двух тысяч беженцев из этой страны. В 2014 году временное убежище в РФ получили также 11 человек из Ирака.