истории

Чуждый нам хамон Александр Тимофеевский объясняет, зачем уничтожать санкционную еду

Источник: Meduza

Санкционные продукты, которые предприниматели пытаются ввезти на территорию России, будут сжигать в специальных печах, установленных на пограничных пунктах. Об этом на прошлой неделе сообщили чиновники Минсельхоза; идею одобрил и президент РФ Владимир Путин. По просьбе «Медузы» журналист Александр Тимофеевский объяснил, в чем заключается сакральный смысл уничтожения еды. 

«Путинские чинуши еду не уничтожат — отберут, вот это да, украдут, продадут втридорога!» — написала известная рестораторша под моим постом в фейсбуке об уничтожении продуктов. У нее сейчас в Москве вкусный и к тому же успешный ресторан, в котором она самозабвенно трудится, все сама контролирует, сама находит продавцов, сама делает закупки, ей ли бриллиантов не знать. Но в данном случае, по-моему, она ошибается.

Конечно, что-то наверняка украдут и перепродадут, куда ж без этого, все мы люди, но цель другая. Иначе бы все сделали рутинно, тихо-молча, как и должны были делать уже год, сразу после введения санкций в действие. Приобретение в ЕС продуктов не частными лицами для своего пользования, а конторами для дальнейшего оборота, запрещено. Запрещенные продукты никаким образом не могут распространяться на территории России, они вне закона, как «Архипелаг ГУЛАГ» при Брежневе. Обнаруженные на границе, они должны быть уничтожены, а значит, разворованы и пущены на черный рынок. Так было бы при Брежневе, но сейчас цель другая.

Цель — уничтожение, взаправдашнее, образцово-показательное, эффектно снятое со всех точек и предъявленное в прайм-тайм в телевизоре. Сценичность и демонстративность — главное в этой задумке с уничтожением санкционных продуктов. Не так важно их истребить, как выставить истребление напоказ, вот вам картинка, ее и жрите. Недаром уничтожение одобрил сам Путин, хотя этого совершенно не требовалось, достаточно было приказа Минсельхоза, ну или премьера, кого еще надобно. Высочайшее одобрение, избыточное для самого дела, необходимо для ритуала, это не просто уничтожение продуктов, это их публичная казнь, и вот «Интерфакс» рапортует — «Оборудование для сжигания санкционной продукции поставлено на 20 пограничных пунктов в РФ»; и возникает загадочное слово «инсинератор», так называется печь для кремации еды, обыватель приобщается к таинству, к священнодействию.

Кто же адресат, для кого весь этот театр устроен?

Показательное уничтожение еды — давняя традиция. Осажденная средневековая крепость шла на это, чтобы показать свою силу неприятелю: смотрите, нам ничего не жаль, думайте, сколько у нас запасов, нам не страшна никакая осада. Об осаде Hohenneuffen в Швабском Альбе (Баден-Вюртемберг) рассказывают: «Защитники замка накормили своего единственного осла до смерти последними продуктами и с набитым животом бросили в осаждающих. Те попались на хитрость, решив, что замок имеет большие запасы, и прекратили осаду». Путинская Россия уже давно играет в осажденную крепость, кругом враги, кругом Гейропа, решившая извести наши нравственные ценности, саму физиологию русского человека. Но задумка с уничтожением еды направлена не вовне, а вовнутрь. Нынешняя осажденная крепость уничтожает продукты, чтобы продемонстрировать силу не осаждающим, а осаждаемым. Именно им предстоит испытание, именно они должны пройти через инициацию.

Сложность испытания не только в том, что многие бедствуют, а некоторые прямо голодают. Она, прежде всего, в том, что для большинства населения уничтожение продуктов — табу, заложенное генетически, усвоенное с детства: доедай все до конца, нельзя выбрасывать хлеб, еда не мусор. Это табу опирается на войну и блокаду, которыми все время клянется власть. А в следующем году 75 лет началу ВОВ, потом 75 лет снятию блокады, потом 75 лет Победе, и всякий раз будет торжество, и «Бессмертный полк», и вождь, прижимающий к сердцу оставшихся в живых ветеранов. Зачем же сейчас уничтожать еду под софитами, прямо на сцене, почему бы не уйти в кулисы? Ведь обниматься с блокадницей будет трудней. А кому сейчас легко, спрашивается. Выбор должен быть трудным.

Потому испытание, потому и Путин. Идет мобилизация. Как она выглядит? Вот так она выглядит. Надо сделать трудный выбор: переступить через табу, через любое недоедание, через здравый смысл и поверить, что все поставляемые из ЕС почти четверть века продукты были исключительно для богатых, для зажравшейся «пятой колонны», что это все чуждый нам хамон и глубоко враждебный пармезан, что щи да каша пища наша, что враг должен быть казнен в этом — как его зовут? — инсинераторе, и гибель его надо встретить криками радости. И они раздадутся, не сомневайтесь.