истории

«Получается по Райкину: что охраняем, то имеем» Искусствовед Валентин Скурлов — о том, как открытие украинских архивов поможет отследить историю яиц Фаберже

Источник: Meduza

На Украине принят закон «О доступе к архивам репрессивных органов коммунистического тоталитарного режима 1917–1991 годов». «Медуза» уже обсудила со специалистом по советским репрессиям Никитой Петровым, какое значение открытие архивов будет иметь для российских историков. О том, что это означает для искусствоведов, журналист Никита Зея поговорил с искусствоведом Валентином Скурловым — консультантом русского отдела дома Сhristieʼs, экспертом по оценке художественных ценностей Министерства культуры и исследователем творчества Фаберже.

— Верховная рада Украины 9 апреля приняла закон, открывающий гражданам доступ ко всем секретным архивам силовиков и спецслужб СССР — КГБ, Генпрокуратуры, ГРУ, Минобороны, военных судов. Может это перевернуть научный мир?

— Насчет благодати украинским ученым — я не спешил бы с выводами. Поговорим об этом через год-два, когда появятся первые результаты. Сейчас и действующий российский закон позволяет получать бывшие секретные данные. 

Проблема в том, что у российских архивов нет денег для оцифровки документов и размещения их в электронной сети, как это делается в британских архивах, где выложено несколько миллионов дел. 

Проблема в выделении финансов для Архивного управления и строгом исполнении заданий по рассекречиванию и передаче таких документов в открытую сеть. Ну и конечно, надо бы облегчить работу исследователя в архивах ВЧК-ОГПУ-КГБ, Министерства обороны, Министерства иностранных дел, Министерства внешней торговли. Там масса любопытных документов.

— Не хотите поехать поработать в украинских архивах советских спецслужб?

— Я с удовольствием поехал бы в украинские архивы ВЧК-КГБ, СБУ, но думаю, что делать это еще рано. Еще в царской России говорили, что «строгость законов облегчается их неисполнением». Закон не прописан по процедуре. А дьявол кроется в деталях. Например, будут ли предоставлять архивные документы спецслужб гражданину России — «страны-агрессора»? Возможно, американцу и предоставят такие документы за «скромную плату», но я не имею возможности материально «стимулировать» малооплачиваемых сотрудников украинских архивов.

— Политика повлияла на отношения с украинскими учеными?

— Я с 2009 года пять лет готовил издательский проект «Украина и Фаберже». Но в силу известных украинских событий проект приостановлен. Один из уважаемых кавалеров награды Фонда Фаберже в январе прошлого года писал мне, что он ежедневно ходит на Майдан, подносит булыжники. Другой профессор из Львова вдруг потребовал оплаты за сканирование фотографий из его книги, хотя книгу я издаю на собственные средства. У третьего кавалера, директора ювелирной фабрики на Луганщине, бойцы АТО выкрали сына, потребовали выкуп в 200 тысяч долларов.

Или такой момент. У меня в прошлом году консультировался один аспирант из Украины. Он написал диссертацию, о том, как с помощью магазинов «Торгсин» организовали Голодомор украинцев Черниговской области. То есть золото, серебро и бриллианты забирали, выдавали боны, но Москва якобы нарочно не завозила продукты, чтобы отоварить боны. Как говорил Геббельс, чем чудовищнее ложь, тем скорее ей поверят.

Вот что бывает, если не публиковать настоящие архивные документы — возникают мифы, а с мифами бороться бесполезно. Как говорил профессор Лосев («Теория мифа»), миф можно опровергнуть только другим мифом.

На Украине все ювелиры ушли в тень и жалуются, что искусство развивается в подполье. Ну и куча жизненных проблем. К одесским ювелирам ехать опасно после пожара в Доме профсоюзов. Моим коллегам запрещают ездить на ювелирные конференции в России, сразу попадаешь под подозрение. Из исследований исключаются главы о русско-украинских связях в период 1917–1991 годов, и даже в период царской России.

— Вы представитель Мемориального Фонда Фаберже в России, ученый секретарь этого фонда. Ездите по миру, вручаете орден Фаберже меценатам, камнерезам, ювелирам, ученым. Российские и украинские обладатели ордена не поссорились после известных событий?

— Да, в 18 странах мира наградами Фаберже отмечены 560 человек. Из них 130 украинских (включая десять донецких и луганских ювелиров) и 330 российских кавалеров наград. В украинские теперь не входят 14 кавалеров из Крыма. Со своими украинскими коллегами они стали врагами, доходит до того, что не разрешают их фамилии в одной книге публиковать. Как говорится, вместе на одном поле они теперь не сядут.

— В крымских архивах есть что-то представляющее интерес для исследователя работ Фаберже?

— Архивы там не хранились, в советское время все крымские дворцы и поместья подчинялись силовым ведомствам. Я ездил в Феодосию, там был камнерез, который резал сердолики для Фаберже. Евгений Фаберже, старший сын, в 1912 году лично ездил к императору в Крым на пасху и вручал яйцо пасхальное.

— Какие формы секретности существуют в российских архивах сейчас?

— Четыре формы: «Секретно», «Совершенно секретно», «Совершенно секретно особой важности» и «Совершенно секретно, особая папка». По последним двум не существует никакого временного срока, могут рассекретить через 100 или 200 лет.

— Куда попасть труднее всего? Можете перечислить самые проблемные для ученых архивы?

— Архивы в России ведомственные, так было еще с царских времен. Сложные для исследователей архивы — Архив ФСБ, Министерства иностранных дел, Министерства обороны, Министерства внешней торговли. Каждый из них имеет свои ведомственные правила пользования.

До 2004 года все российские архивы (кроме вышеперечисленных) входили в состав Главного архивного управления, то есть в структуру на уровне министерства. После 2004-го перешли в подчинение Министерства культуры. Сейчас РГИА (Российский государственный исторический архив) выложил в электронном виде несколько тысяч дел, но за деньги. Для примера: британский королевский архив выложил несколько миллионов дел, но бесплатно.

— Можно ли сейчас найти в архиве какие-то сенсационные документы?

— Сейчас уже общество ничем не удивить. Я могу сказать только по своей теме. В 1920-30-е годы за границу были проданы многие шедевры из царских дворцов, российских музеев и частных собраний. До сих пор мы ничего не знаем не только об объемах продаж и об ассортименте, но и о личностях, осуществлявших эти продажи. Закон охраняет биографические сведения о личностях на протяжении 75-ти лет. [Значит] все, что ранее 1940 года, должно быть рассекречено. Но у нас еще надо дать команду на рассекречивание. Никто такой команды не дает. Архивисты говорят: пишите наверх, мы до сих пор не получали команды и финансов на процедуру рассекречивания.

Вспомним, что у нас многие годы отрицали наличие подлинной карты «Пакта Молотова — Риббентропа». Что это — злонамеренная диверсия? Мне до сих пор непонятна такая узкопонимаемая забота об интересах государства. Или до сих пор не открыты документы по Катыни. Это действительно больная тема. Общество не встанет на дыбы, если узнает, как с помощью антиквариата финансировалась деятельность Коминтерна.

— А что именно вы хотели бы узнать из засекреченных документов?

— Надо знать, в каких количествах, в каком качестве переправлялись антикварные предметы за рубеж. Ведь до сих пор нет ведомостей передачи через Всесоюзное объединение «Антиквариат» 13-ти императорских пасхальных яиц американскому бизнесмену, другу Ленина Арманду Хаммеру или Эммануэлю Сноуману из фирмы Wartski (Лондон), через которого, как он утверждает, прошло девять императорских яиц.

Надо знать, как у товарища Александра Половцова оказались два императорских пасхальных яйца, хранящихся во дворце Гатчины: яйцо с решеткой и розами и яйцо «Гатчинский дворец». Половцов после революции стал первым управляющим национализированного дворца-музея в Гатчине, он в числе первых проводил опись дворцового имущества. Позднее эмигрировал в Париж, где открыл антикварную лавку и торговал предметами русского искусства. В Париже Половцов продал американским коллекционерам те самые два пасхальных яйца из Гатчины — «Дворец» и яйцо с решеткой и розами. Если Половцов украл эти шедевры, принадлежавшие России, значит, надо называть вещи своими именами — кража. И требовать их возврата из США, сейчас они хранятся в Музее города Балтимор.

Есть еще много фондов, которые не рассекречены, например, в ГАРФе (Государственный архив России) есть фонд Торгсина. Это торговая организация СССР, в 1931-1936 годы скупавшая валюту, антиквариат, драгоценности у иностранцев и советских граждан. Примерно 15% дел в архивном фонде Торгсина до сих пор засекречены. 

Есть фонд Валютного управления Наркомфина, которому переданы в 1922 году (93 года назад!) императорские пасхальные яйца. Переданы им 42 пасхальных яйца. Обратно через пять лет вернулись только 24. Куда за это время пропали 18 яиц, в том числе то, по поводу которого сейчас спорят исследователи Фаберже?

— Речь идет о нефритовом яйце «Ампир», созданном в 1902 году фирмой «Фаберже» по заказу Николая II — для его матери, императрицы Марии Федоровны?

— Да. Некоторые искусствоведы сомневаются в его происхождении, но в первую очередь по причине отсутствия документального подтверждения «истории бытования» произведения в 1922-1995 годах. На Западе очень важна юридическая чистота происхождения. А вдруг за этим предметом какие-то «кровавые» истории. Когда предмет стоит миллионы долларов, отрицать такие истории я бы не стал.

Я держал яйцо «Ампир» в руках и склоняюсь к мнению, что оно подлинное.

В 1922 году это нефритовое яйцо с миниатюрой Императора Александра III и двумя бриллиантами еще находилось в России. Потом следы теряются. В наши дни оно неожиданно объявилось в 1995 году в Петербурге, в антикварном магазине. Принесли его наследники чекиста, старого большевика товарища Шварца (умер в 1951-м), который был в 1918-м председателем Всеукраинской ЧК. Правда, яйцо уже было без царских атрибутов (без короны с бриллиантами, без монограмм царя и его супруги, без миниатюры). Так почему же не найти документов по передаче этого ценного предмета в 1922-1951 годах товарищу Шварцу? И понять, в каком качестве он его получил — в качестве подарка или просто купил на закрытых распродажах.

— Данные о Шварце можно будет найти в открытых архивах ВЧК-КГБ Украины?

— Нет, досье на товарища Шварца хранится в Москве, а не на Украине, потому что он из категории «номенклатуры ЦК», а такие документы не хранятся в местных архивах. Исаак Израилевич Шварц с декабря 1918-го по апрель 1919-й был председателем Всеукраинской ЧК, затем уполномоченным ЦК по Донбассу, а в 1921 году уехал в Москву, где и получил «императорский пасхальный подарок» — яйцо 1902 года.

— В чем логика принятия решения по тем или иным делам? Получается, наука в заложниках у группы людей, которые руководствуются лишь им известными принципами?

— Вы сами отвечаете на вопрос. Историческая наука у нас в заложниках у группы людей, связанных корпоративными, кастовыми интересами, ложно понимаемыми ими или неверно трактуемыми «интересами государства». Возможно, влияет и недостаток финансирования по оцифровке документов.

— А с незасекреченными архивными материалами какие у ученых бывают проблемы?

— В первой половине 1990-х я часто ездил в Москву и работал в одном из крупнейших архивов. Мне альбомы с фотографиями Николая II и его семьи вообще не давали. Отговорка была стандартная: «По этим альбомам работает директор архива, пока не выпустит в печать, ничего не дадим». Директор был — что и сейчас. Действительно альбом (и не один) вышел, но цена была даже по нынешним временам впечатляющая — 300 долларов. Когда через год я попробовал попросить несколько фотографий для возможной публикации, мне назвали такие финансовые условия, что всякое желание пропало. Получается по Райкину: что охраняем, то имеем. Интересно, а директор архива платил такие суммы за использование архивных фотографий? Вряд ли. Я не люблю считать деньги в чужих карманах, но здесь настолько все ясно, что не требует комментариев, и многие архивисты об этом знают.

В архиве внешней политики [Министерства иностранных дел] картотекой пользоваться нельзя. Надо назвать фамилию, которая вам нужна, сотрудники по главной картотеке смотрят и говорят, есть дела или нет. Иногда такого ответа надо ждать пару дней и больше. На каком основании сотрудники архива знают, что мне нужно? Иногда персоналия возникает во время просмотра как раз именно каталога. Такая же ситуация в другом ведомственном архиве — Военно-историческом.

В некоторых архивах предпочтение отдается иностранцам, которые, это не секрет, стимулируют материально работников. Про один их таких архивов писали в центральной печати. Там было про хамство, грубость и безразличие к отечественным исследователям со стороны работников. Кроме того, мне неоднократно жаловались мои коллеги на этот архив.

Вот почему новые исторические факты чаще всплывают в западных источниках, чем у нас.

— Западные ученые сталкиваются с проблемой закрытых архивов у себя?

— Турки до сих пор отрицают армянский геноцид 1915 года, прошло 100 лет. И не публикуют никаких документов. Говорят: проблемы нет. Более того, если сунешься в турецкие архивы, то попадешь под уголовное преследование. Поэтому нам равняться на другие государства надо тоже осторожно. В других странах архивы сохраняются хорошо, но они, в отличие от российских, раздроблены. Надо ноги истоптать, чтобы найти что-то нужное. Нет мощных государственных архивных организаций, много частных архивов. Меценаты выделяют огромные суммы, университеты в Америке покупают частные архивы.

Например, архив Гувера — документы по белой эмиграции. Доступ в эти архивы открыт, но американцы после 1990 года охладели к изучению России.

В Британии есть архивы Ллойда. Это мощнейшая организация, которая фиксировала все перемещения ценных вещей по всем ювелирным фирмам мира, включая и Россию. Никто еще не занимался этими архивами, потому что это корпоративные архивы, а не государственные, а пустить в архив — это добрая воля владельцев. В архиве Ллойда, есть, например, сведения о перемещениях вещей фирмы «Фаберже», которая активно вела зарубежную торговлю.

— А есть зарубежные архивы, в которые категорически не пускают?

— До сих пор не пускают в архивы монархий. Никто не знает документов о продаже вещей Фаберже монархиям Британии, Японии, Таиланда и других стран. Это связано с тайной личной собственности. Если лейбористы узнают, сколько ценностей у британской королевы, они могут приостановить финансирование королевской семьи. У них эти суммы утверждаются парламентом.

— Почему большинство российских предметов искусств, проданных большевистским правительством за границу в 1920-30-е годы, оказалось в США?

— На мой взгляд, многие шедевры культуры оказались за рубежом по экономической причине. Это самый легкий путь получения валюты. Директор Оружейной платы Кремля Иванов про эту распродажу шедевров ради подъема промышленности говорил: «Все равно, что поливать поле из лейки в засуху». Не было, да и сейчас нет экономической оценки предметов искусства. Тогда продавали по цене металла. Было еще одно объяснение. Надеялись на мировую революцию, в результате которой произведения искусства станут собственностью мирового пролетариата, и тогда американский пролетариат вернет русским (советским) пролетариям художественные ценности, как вернули в 1957 году советские власти Дрезденскую галерею в ГДР. Других причин для перемещения отечественных культурных ценностей я не вижу.

Много произведений искусства российского происхождения попали к американцам после Второй мировой войны — в качестве трофеев, изъятых у немцев. В 1920-е годы Советская Россия продала много изделий Фаберже именно через берлинские аукционы. Или такая цепочка: русский антиквариат продавали в 1920-е годы парижскому антиквару Зелигману (еврейского происхождения), в 1940 году эти предметы конфисковали немцы при оккупации Парижа, а в 1945 году они перешли в качестве трофеев американцам.

Другие страны в период финансовых кризисов тоже продавали ювелирные ценности. Например, Франция, после поражения в войне против Пруссии в 1870 году продавала королевские ценности — с целью пополнения бюджета государства.

— Можно в американских архивах узнать, что стало с нашими ценностями?

— Дело в том, что многие вещи большевистское правительство продавало по нелегальным каналам. Американский предприниматель Арманд Хаммер сумел подружиться с советским правительством, стал другом СССР. В 1921 году Хаммер подписал соглашение с наркоматом торговли. Он поставляет американскую пшеницу и получает за это антиквариат. В Москве Хаммер прожил 10 лет, покупал картины, скульптуры, собрал огромную коллекцию вещей из русских музеев. Например, «Юнона» Рембрандта. Сейчас хранится в музее имени Хаммера в Лос-Анджелесе.

В начале 1930-х годов Хаммер вывез из России 13 пасхальных императорских яиц Фаберже.

Так вот, я пытался проследить путь этих императорских яиц из Советской России в США. Оказалось, что в документах американской таможни нет никаких сведений о легальном ввозе на территорию Штатов. Значит, попали они туда нелегально.