истории

«Мы были подавлены, обсуждали, зачем все это» Члены БОРНа продолжают признаваться в убийствах: репортаж Андрея Козенко

Источник: Meduza

В Московском областном суде завершился двухдневный допрос Максима Баклагина — первого из четверых находящихся на скамье подсудимых участников «Боевой организации русских националистов» (БОРН). Как уже сообщала «Медуза», банду обвиняют в убийствах антифашистов, мигрантов и федерального судьи. Баклагин 10 декабря рассказал, что после совершенных лично им убийств он остался разочарованным и опустошенным — общественная реакция оказалась совсем не такой, как ожидалось, власти националистов проигнорировали, последователей не нашлось. «Я так спокойно вам все это рассказываю не потому, что я какой-то там, а потому, что у меня было четыре с половиной года на то, чтоб все осмыслить», — заявил подсудимый. За процессом следит спецкор «Медузы» Андрей Козенко.

На прошлом заседании Баклагина прервали буквально на полуслове. 10 декабря он продолжил рассказ событиями весны 2010 года. Тогда на сайте Lifenews он обнаружил историю о том, как некто Сосо Хачикян, 47-летний таксист, избил продавщицу салона «Евросеть» до такой степени, что у нее случился выкидыш. «На Lifenews было видео, где Хачикян рассказывает, что он сделал, и мне показалось, что он бравирует. Я очень возмутился его поступком и тем, что он на свободе, а не в изоляторе. В очередной раз убедился, что государство устранилось от проблемы мигрантов. У них же диаспоры сильны, вот я и пришел к умозаключению, что он отделался с помощью банальной коррупции. На следующий день я встретился [с еще одним подсудимым Вячеславом] Исаевым и предложил убить Хачикяна», — довольно безучастно рассказывал Баклагин.

В начале лета 2010-го Баклагин и Исаев отправились в Тверскую область, где в то время в палатке жил Алексей Коршунов. После ареста Никиты Тихонова именно Коршунов был основным идеологом БОРНа, а также самым подготовленным членом банды из всех — с опытом службы в ФСБ. Кроме того, он окончательно перешел на нелегальное положение. Корушунов идею убийства Хачикяна одобрил, только советовал немного подождать. История с избиением продавщицы получилась резонансной, аббревиатура БОРН уже тоже была на слуху, и бывший прапорщик ФСБ полагал, что к Хачикяну могут приставить наружное наблюдение — чтобы поймать тех, кто надумает отомстить.

Читайте также: «Встал на этот путь — надо идти до конца». Члены БОРНа начали давать показания о совершенных убийствах

Тогда же Коршунов сказал Баклагину и Исаеву: скрывайтесь, не ждите, вас рано или поздно поймают или убьют при задержании. Коршунов предложил сделать поддельные паспорта. Члены банды воспользовались этим предложением: в течение лета они купили два паспорта у «каких-то наркоманов» и передали их Коршунову вместе со своими фотографиями и 30 тысячами рублей. Спустя короткое время паспорта были готовы. «Один на фамилию Карцев, а второй на какого-то Ивана Ильича, я уже и фамилию его забыл», — говорил Баклагин.

В сентябре 2010 года он приступил к подготовке убийства Хачикяна. С помощью так и не названной им «электронной базы» нашел адрес таксиста в Бибирево и поехал проверять, там ли он живет. «В четыре утра я поехал в Бибирево, в 6.30 был на месте. Поставил на машину краденые номера, которые Исаев ранее свинтил с Daewoo Matiz в нескольких кварталах от дома Хачикяна. Подъехал к подъезду и стал ждать, наблюдая из-за тонированных стекол. В 7.30 утра он вышел из подъезда, и я решил, что в это время он уходит из дома постоянно», — рассказывал Баклагин.

Убийство наметили на 15 сентября. «В другие дни мне совсем рано на работу надо было, — без затей объяснял бывший юрист Баклагин. — А на тот день у меня было дело в арбитражном суде Московской области, оно только в 15.00 начиналось. Вот я и думал с утра совершить преступление, а потом уже поехать на работу». Накануне они с Исаевым купили кепки, спортивные штаны, черно-розовые и черно-белые эмо-толстовки с черепами. Доехали из Дмитрова на машине до станции «Водники», там пересели на электричку. Так делать — не ездить с оружием через стационарные посты ГАИ (на электричке провезти обрез и пистолет гораздо проще) — их научил Коршунов. Доехав до станции Лианозово, они на автобусе добрались до Бибирево. Переоделись. Было около 6.45 утра.

По замыслу, Баклагин должен был стрелять из обреза, Исаев — страховать его с наганом, а также разбросать на месте преступления листовки. Накануне их сам Баклагин и сделал: с помощью трафарета он написал на листах формата А4 — «Это за ребенка», имея в виду не родившегося младенца избитой Хачикяном женщины. И подпись — «БОРН». В семь утра Баклагин проник в подъезд, воспользовавшись тем, что кто-то из жителей дома вышел — и дверь с кодовым замком за ним закрылась не сразу. Позже Баклагин впустил Исаева, они встали на площадке между восьмым и девятым этажами, принялись ждать.

Минут через двадцать Хачикян вышел к лифту, присел и начал чистить ботинки. К нему тут же направился Исаев, рассмотрел лицо вблизи и кивнул напарнику — это он. Баклагин стал подниматься навстречу сидящему, Хачикян поднял голову, попытался встать, но убийца выстрелил ему в правую часть лица с расстояния не более метра. Участники банды бросились бежать. Исаев крикнул, что забыл про листовки, Баклагин крикнул ему бросать их прямо здесь, на один пролет ниже. Они устремились по лестнице вниз, Баклагин поскользнулся, упал и, как выяснилось позже, порвал связки на ноге.

Участники банды тем же путем вернулись в Дмитров, Баклагин попросил отвезти его в больницу, где и пролежал до конца октября 2010 года.

27 октября 2010-го Баклагин возвращался домой после выписки и увидел у дома «огромное количество людей, похожих на оперативников». Отойдя чуть в сторону, он заметил «какие-то силуэты» в окнах своей квартиры и окончательно понял, что это обыск. Он тут же позвонил Исаеву и участвовавшему в убийстве антифашиста Ильи Джапаридзе Юрию Тихомирову. Участники БОРНа договорились встретиться возле Иваньковского водохранилища. У Баклагина и Исаева на двоих было порядка 400 тысяч рублей, которые они откладывали, зная, что однажды придется бежать. Исаев привез хранившееся у него оружие; они утопили то, которое было задействовано в ходе совершенных убийств.

Тихомиров (он и сейчас, на суде, не признает свою вину в убийствах и участии в банде) сказал, что бежать ему некуда, он остается. Баклагин с Исаевым уехали в Ярославль, где сняли квартиру по поддельному паспорту. Но совсем скоро они перебрались в город Александров Владимирской области, где и прожили следующие полтора года. «Мы были подавлены, — вспоминал Баклагин. — Ежедневно обсуждали, зачем все это вообще надо было. Цели не достигнуты, миграционная политика не поменялась. Последователей у нас нет. А мы сами приносим горе ни в чем не виновным родственникам убитых, а теперь еще и своим. Я так спокойно вам все это рассказываю не потому, что я какой-то там, а потому, что у меня было четыре с половиной года на то, чтоб все осмыслить».

Исаев тоже задавался вопросом, зачем и как теперь жить. Но у него были немного другие ответы. Весной 2011 года он прочитал на сайте «Движения против нелегальной миграции» (сейчас запрещено как экстремистское) про участкового полицейского Гагика Беняминяна. Он якобы пытался выселить из квартиры пожилую учительницу, от которой пытались избавиться не то таджики, не то каракалпакцы. Исаев предложил его убить, Баклагин отказался: сказал, что с него хватит и что цели никакой он уже не видит.

В марте 2011 года Исаев предпримет попытку застрелить участкового, когда тот будет выходить из своей машины, но у него заклинит пистолет-наган, и он убежит.

«Мы читали книги, занимались спортом, ходили за грибами, готовили еду на несколько дней, чтоб хватало. Алкоголь и ночные клубы — нам все это было неинтересно», — описывал подсудимый образ жизни приятелей, друживших с самого детства. Раз в неделю, по субботам, Исаев ездил на электричке в Москву и там включал телефон, номер которого знал только Коршунов. В соответствии с договоренностью, при необходимости Коршунов написал бы сообщение, которое бы пришло на включившийся телефон. Недель через восемь такая смска действительно пришла. «Берите деньги — будут подарки», — было написано в ней. Встретились в условленный день в Ботаническом саду.

Коршунов подарил своим подельникам гранату и газовый пистолет, переделанный в боевой. Вместе с тем, приказал ничего больше не делать — продолжать «лежать на дне». Обменялись новостями, выяснили, что арестовали Тихомирова. Попрощались; Коршунов сказал, что втроем они, наверное, видятся в последний раз. Это оказалось правдой. Коршунов вскоре после этой встречи нелегально переберется на Украину, тоже будет жить по поддельному паспорту. В октябре 2011 года он погибнет в Запорожье — считается, что при самоподрыве гранаты. В июне 2012-го Баклагина с Исаевым вычислят и арестуют. Оба дадут признательные показания, Баклагин попытается покончить с собой, перерезав вены, но его спасут.

«Я признаю, что входил в БОРН и занимался бандитизмом, — завершал свои показания Баклагин. — Воспринимал БОРН не просто как организацию с членством, а как общий бренд националистов, которые совершали преступления. Придумал БОРН Никита Тихонов, название мне нравилось, да и логика действий тогда была мне по душе. Мы хотели повлиять на миграционную политику».

Баклагину задавали уточняющие вопросы и зачитывали некоторые показания, данные им на следствии (с теми, что он дал сейчас, они совпадают вплоть до отдельных формулировок). Он попытался выгородить Тихомирова — такого же, как и Исаев, друга своего детства. Тихомиров, по его словам, еще в школьные годы получил прозвище «эстонец» за медлительность. Тихонов и Коршунов за своего его не считали и близко к себе не подпускали. А в убийство антифашиста Джапаридзе вовлек Тихомирова Баклагин, буквально сломив его волю — «он такой безынициативный» (Тихомиров стрелял антифашисту в голову, а добивал его ножом уже Баклагин).

За эти два дня Баклагин слегка вышел из себя только дважды. В первый раз — когда прокуроры указали ему на противоречие: на теле Джапаридзе было 26 ножевых ранений, а Баклагин говорил, что ударил его раз семь. «От того, что сделал, не отказываюсь, но что я вам — Джек-потрошитель, что ли? — обиделся подсудимый. — Он просто сопротивлялся сильно, клинок рукой хватал, поэтому и резаных ран много».

Второй раз слово взяла мать убитого (судя по материалам дела — Коршуновым) судьи Мосгорсуда Эдуарда Чувашова. «Я не знаю, кто из вас кто, я на вас даже не смотрела ни разу и не посмотрю, — сидевшая боком к аквариуму пожилая женщина расплакалась. — Вы мне самое главное скажите, зачем вы моего сына убили? За-чем?!» «У меня нет ответа на этот вопрос», — сказал Баклагин как-то быстро, сжавшись и сквозь зубы.

На вопрос судьи Александра Козлова, зачем надо было убивать, а не избивать, «хотя это тоже, так скажем, отрицательный момент», Баклагин отвечал уже взяв себя в руки. «На тот момент мы считали это допустимым», — отвечал он. «Хоть кто-нибудь из потерпевших вам лично что-нибудь плохое сделал?» — допытывался судья. «Нет», — пожал плечами националист.

«Медуза» продолжит следить за процессом по делу БОРНа.