истории

«Никто тут не хочет выкинуть Обаму из окна» Фотограф Алексей Фурман — о беспорядках в Фергюсоне

Источник: Meduza

24 ноября присяжные фактически оправдали американского полицейского Даррена Уилсона, который в августе 2014-го застрелил чернокожего подростка Майкла Брауна. Решение суда стало поводом для новых беспорядков в Фергюсоне (штат Миссури), где произошло убийство. По просьбе «Медузы» журналист Александр Горбачев записал монолог украинского фотографа Алексея Фурмана, который снимал акции протеста в Фергюсоне — его фотографии публиковали в Time, The Guardian и The Washington Post.

Алексей Фурман — украинский фотограф, который сейчас учится в магистратуре Школы журналистики Университета Миссури. Фурман снимал для Kyiv Post, National Geographic; его фотографии, сделанные во время протестов на Майдане, в Крыму и в районе вооруженного конфликта на востоке Украины, публиковались в том числе в USA Today и The Washington Post. С 23 ноября Фурман снимает в Фергюсоне, где возобновились акции протеста в связи с убийством чернокожего подростка.

По удачному совпадению у нас сейчас как раз каникулы, так что нам с моим другом Джастином в Колумбии (город, где располагается Университет Миссури — прим. «Медузы») делать было особенно нечего, ну и мы решили: почему бы не поехать в Фергюсон и не поснимать. Тем более, все говорили, что дело уже идет к вердикту — собственно, мы поехали, когда стали писать что-то типа «Tensions grow in Ferguson» (в Фергюсоне растет напряжение — англ. яз.).

Честно говоря, в воскресенье, когда мы там оказались, никаких «tensions» особенно не было — совершенно мирный протест, хоть народу и больше было, чем в предыдущие дни. Медиа склонны очень преувеличивать происходящее. В понедельник был такой случай: один из лидеров протеста пришел к зданию в Клейтоне, где заседал суд, и написал несколько твитов — мол, полиция блокирует протестующим доступ к журналистам. Но там толком не было никаких протестующих! В здании сидят судьи, на улице стоят работники СМИ, ничего не происходит, полиция просто следила, чтобы зеваки не отвлекали медиа от работы. Видимо, активиста тоже попросили отойти, — ну и он начал очень оживленно твитить. Безумие какое-то.

Читайте также: Беспорядки в Фергюсоне 

Одной из главных ошибок, на мой взгляд, было то, что постоянно переносили время оглашения вердикта. Сначала объявили, что пресс-конференция пройдет в четыре [часа дня в понедельник, 24 ноября]. Потом перенесли на восемь. Я думаю, если бы действительно провели в четыре, многое было бы по-другому. Куча людей услышала бы приговор, когда была на работе, у многих гнев бы прошел. А тут получилось так, что несколько сотен человек пришли к полицейскому участку и уже там по мобильным телефонам слушали, что говорят в суде. И когда они услышали, что конфликт разрешен в противоположную сторону, естественно, они среагировали. Кто-то просто расстроился, кто-то решил действовать.

Еще одной ошибкой было то, что полицейские оставили свою машину без присмотра. Когда люди услышали приговор, они покричали, подошли к забору участка, а потом решили двигаться по улице. В какой-то момент их встретил ряд полицейских в полном обмундировании; толпа остановилась — но совсем рядом, в нескольких метрах, была припаркована полицейская машина, в которой никого не было, ну и естественно, люди на нее среагировали. Они начали ее громить, пытались перевернуть (в тот раз не получилось, перевернули на следующий день), потом еще кто-то туда бросил «коктейль Молотова» или какую-то другую зажигательную смесь, и в итоге машина сгорела.

Полиция теснила людей с помощью слезоточивого газа. Не знаю, что там говорили про smoke gas (представители полиции поначалу утверждали, что слезоточивый газ не используется — прим. «Медузы»), тактика была ровно такая же, как в Стамбуле [во время беспорядков в мае 2013 года], когда весь Истикляль (одна из главных улиц в Стамбуле — прим. «Медузы») просто укрыли слоем газа, и на улице было невозможно находиться. В Фергюсоне было то же самое. Я работаю без противогаза, поэтому я просто отбежал, и это мне позволило снять общий план, который потом опубликовали в The Washington Post.

Важно понимать, что протестующие, которые были около участка, и те, которые разнесли вдребезги кусок города, — это как минимум не на сто процентов одни и те же люди. Нельзя винить протестующих в том, что они подожгли город, все это разворачивалось параллельно. Разрушением и мародерством занимался преимущественно местный мелкий криминалитет. Когда мы уходили с митинга, разбитые витрины, подожженная пиццерия — все это уже было.

Толпа протестующих в целом достаточно типичная, похожая на те, что я видел в Украине или в Стамбуле. 90% — люди возрастом от 16 до 60 лет, которые стоят с плакатами, кто-то приходит с семьями, кто-то общается с друзьями. А вот 3-5%, 30-40 человек — это молодые парни в балаклавах, которые держатся группами по пять-семь человек и создают большинство неприятностей. Непохоже, чтобы они принадлежали к какой-то большой организации, которая хочет что-то показать белым. Тактика у них простая: подъезжает машина или несколько, выбегают люди, быстро грабят магазин, поджигают его и уезжают. Это они проделали с 12-тью заведениями на одной улице.

За два дня я не видел в руках у протестующих никакого оружия. Максимум, что они использовали, — это булыжники, дымовые шашки и пластиковые бутылки. Не было такого, как в Киеве, когда в полицию летел просто шквал предметов вплоть до мобильных телефонов — нет, время от времени кто-то что-то спорадически бросал, и все. И даже когда переворачивали машину, это выглядело так: десять человек переворачивают, 50 камер это снимают, еще 300 стоят рядом и наблюдают за происходящим.

Более того, представители протестующих четко говорят, что поджог зданий и уничтожение имущества никак не способствуют борьбе за справедливость в деле Майкла Брауна. Во вторник 98% людей вообще пытались сдержать тех, кто хотел насилия и что-то кидал в полицию. Организаторы стояли между людьми и полицейскими и кричали: не бросайте ничего, не толкайтесь, не создавайте проблем. И когда полиция оттесняла протестующих с проезжей части, все происходило очень мирно.

Безусловно, медиа играют очень важную роль во всем происходящем. Даже, собственно, настроения толпы трудно измерять, потому что процентов 35 в ней — это СМИ. Когда во вторник возникли трения между полицией и протестующими из-за перекрытия дороги, перекрыли ее именно журналисты, которые пытались снять и ту, и другую сторону конфликта. С другой стороны, сейчас всем уже понятно, что если камера что-то снимает в Фергюсоне, это будет показано на весь мир, что только усиливает желание перевернуть машину или разбить витрину.

В воскресенье на митинге было 200 протестующих и 120 журналистов, это выглядело так же странно, как известная картинка с Гаити, когда женщина несет воду по улице, а ее окружают 15 фоторепортеров. Один коллега, когда мы только приехали, сказал: надо снимать, как будто что-то происходит, хотя ничего не происходит. От того, что в Фергюсоне столько медиа, есть много плюсов, но есть и минусы — СМИ нужно противостояние, конфликт, жестокость; им нужны мрачные силуэты на фоне горящих зданий.

Сравнивать Фергюсон с Киевом и Стамбулом странно, потому что ситуации совсем разные. На Майдане был все-таки народ, восставший против социального строя. Понятно, что тут у темнокожего населения своя долгая печальная история, но у меня нет ощущения, что сейчас на улицах в борьбу включено даже все черное население города. А потому и нет ощущения, что это начало чего-то великого. Это скорее очередной шаг в большом и долгом противостоянии. Никто тут не хочет пойти в Белый дом и выкинуть Обаму из окна. Цель в том, чтобы добиться справедливости.

В повседневной жизни в Миссури я никакого расового напряжения не ощущаю, все уживаются, и браки, и все что угодно. И это не проблема. Проблема возникает, когда начинаются столкновения с полицией. Полиция как будто включает особый режим. Во время протестов полицейские кажутся очень тренированными. Но с тем же Брауном мы наблюдаем парадокс — ну мог же полицейский ему просто выстрелить в ногу или как-то еще обездвижить. Нет, включается режим убийства. Вот это по-настоящему страшно.

Наверное, если судить по последним вечерам, протест будет постепенно выдыхаться. С другой стороны, очевидно — еще один такой инцидент, и загорится не улица, а целый город. Очевидно, что такие случаи надо расследовать специально, более тщательно, более публично, и все-таки каких-то полицейских сажать или как минимум наказывать — чтобы успокоить эту огромную толпу людей. Просто из теории вероятности никак не получается, что все полицейские были невиновны. Надо что-то в системе менять, иначе сегодня Фергюсон, завтра Филадельфия, а послезавтра Лос-Анджелес. Фергюсон — это знак. Это веха, но это точно не конец.