Россия и Белоруссия, кажется, сильно поссорились. Чем это грозит?

Россия и Белоруссия очень сильно поссорились из-за того, что со следующего года начнет повышаться цена российской нефти для белорусских нефтеперерабатывающих заводов. Владимир Путин и Александр Лукашенко не смогли решить проблему на встрече в Кремле 25 декабря, договорившись лишь создать «рабочую группу» по спорным вопросам и интеграции. Следующую встречу они наметили на 29 декабря.

C 2019 года Россия постепенно обнуляет экспортные пошлины на нефть и одновременно повышает налог на добычу нефти. Удорожание сырья собственным нефтеперерабатывающим предприятиям государство собирается компенсировать.

Эти меры получили название налоговый маневр, и он серьезно ухудшает условия торговли нефтью для Минска. Повышение налога на добычу сырья доведет цену нефти для Белоруссии до мировой, что бьет по ключевой статье белорусского экспорта — нефтепродуктам.

Раньше Белоруссия покупала нефть беспошлинно, потом перерабатывала, облагала пошлиной, аналогичной российской, и продавала. А пошлину забирала себе. После отмены экспортной пошлины в РФ Белоруссия вынуждена будет поступать так же, иначе ее продукция станет просто неконкурентоспособной. А это значит, что белорусский бюджет лишится важной доходной части.

Есть и другие разногласия. Цену на газ, поставляемый в Белоруссию из России, в Минске считают завышенной, а в Москве, наоборот, льготной. У белорусских товаров есть проблемы с доступом на российский рынок, а у компаний — к госзакупкам в РФ. Но эти споры пока несравнимы по значимости с нефтяным конфликтом.

Белоруссия считает, что вступала в Евразийский экономический союз под гарантии того, что условия торговли энергоресурсами не ухудшатся. Россия компенсирует убытки от налогового маневра своим нефтеперерабатывающим заводам, а белорусские НПЗ оказываются без таких льгот. Минск считает это нарушением равных условий в экономическом союзе и хочет какой-то компенсации. Александр Лукашенко заявил, что Россия ей обещала, затем сменила позицию и теперь хочет поглотить Белоруссию.

Да. Если Белоруссия останется без нефтяной ренты или какой-то компенсации за нее, стране придется урезать расходы бюджета и повысить цены на топливо внутри страны. Конкретные цифры зависят от мировых цен на нефть и многих других факторов. Минск оценивает общую сумму убытков до 2025 года в 10–11 миллиардов долларов. Это много, учитывая, что весь белорусский ВВП за 2018 год — около 55 миллиардов долларов. 

Дальше встает вопрос социальных и политических издержек. Почти наверняка при негативном сценарии вырастет трудовая эмиграция и протестные настроения, особенно в регионах. Они уже удивили Александра Лукашенко необычно массовыми для Белоруссии социальными акциями против «декрета о тунеядцах» в начале 2017 года. В 2019 и 2020 годах в Белоруссии должны состояться парламентские и президентские выборы.

Москва заявила, что компенсацию не обещала, а налоговый маневр считает своим внутренним делом. Минску она предъявила список встречных претензий — по ввозу в Россию «санкционки» и подакцизного табака, а также серым схемам реэкспорта российских нефтепродуктов. Первый вице-премьер Антон Силуанов сказал, что доверие между странами потеряно. 

Судя по жесткости позиции Москвы, у нее накопилось недовольство тем, что многолетняя поддержка белорусской экономики не привела к той интеграции, о которой стороны договаривались больше двадцати лет назад. К тому же в последние годы Минск стал вести более нейтральную внешнюю политику и разморозил контакты с Западом, пока Россия обменивается с ним санкциями.

В обмен на продолжение поддержки Россия требует «продвинутой интеграции» — создания единой валюты, суда, счетной палаты и таможни, унификации налоговой политики. 

Да. В той или иной форме вопрос о цене на нефть для Белоруссии ставился много раз, но впервые конфликт стал развиваться так резко и настолько жестко. На саммите ЕАЭС в Санкт-Петербурге в декабре Лукашенко и Путин буквально перебивали друг друга перед камерами (хотя спор был о газе).

Еще одно отличие в том, что обычно, когда между двумя странами происходит экономический спор, политизирует его Лукашенко. Он часто напоминает, что Белоруссия — последний союзник России, и намекает, что она может сблизиться с Западом.

На этот раз про политику заговорила Москва. Впервые за 16 лет она публично дала понять, что продолжит поддерживать Белоруссию только при условии, что усилится интеграция. Если Минск пойдет на уступки, то Лукашенко лишится верховенства власти в таких важных вопросах, как эмиссия денег, контроль таможни и налоговой системы. Учитывая, что внешняя политика Москвы за последние годы стала агрессивнее, в Белоруссии многие считают, что Россия теперь, после Крыма, хочет присоединить и ее.

В российских медийных и экспертных кругах появились даже слухи, что российские власти хотят использовать отношения с Белоруссией для того, чтобы решить проблему передачи власти в 2024 году. Путин якобы хочет стать лидером Союзного государства.

Формально да. Ощутимее всего наличие Союзного государства в миграционной и гуманитарной сфере. Граждане Белоруссии и России могут свободно пересекать границу между странами, люди могут на равных правах работать в обеих странах, получать социальные пособия, действуют образовательные и научные обмены. Власти двух стран обещают скоро отменить роуминг. У двух стран общий список невъездных. Военные регулярно проводят совместные учения. 

В остальном существование Союзного государства свелось к встречам лидеров двух стран. Даже внешнюю политику в последние годы трудно назвать согласованной: например, Белоруссия до сих пор де-юре не признала присоединение Крыма. Упоминания о Союзном государстве стало скорее риторическим приемом в спорах между странами.

По действующему соглашению между Россией и Белоруссией у Союзного государства нет главы. Есть только председатель Высшего государственного совета, в который входят президенты, премьеры и председатели парламентов обеих стран. Председателем совета должен быть президент одного из государств по принципу ротации, но с 2000 года этот пост занимает Лукашенко. Но реальными полномочиями в этом качестве он не обладает.

По тем же слухам, в руководстве РФ хотят сделать объединение двух стран более реальным, а его главу наделить настоящими полномочиями. Тогда у Путина в 2024 году не было бы проблемы с тем, что, по Конституции, он не может избираться в президенты. Но по доброй воле Лукашенко на это не согласится.

Мы не знаем. Часть российской политической элиты, сторонники имперского проекта, расширения «русского мира», хотят видеть Белоруссию частью своей страны. Другая, более прагматичная, вероятно, предпочла бы просто сэкономить на союзнике, которого считает недостаточно послушным.

Белорусы и их правящая элита привыкли жить в отдельном государстве. Ни белорусская власть, ни, судя по всем доступным опросам, подавляющее большинство населения не хотят отказываться от независимости. Так что попытка насильственно присоединить Белоруссию может привести к международным издержкам, новым санкциям, не говоря о риске силового сопротивления. И, в любом случае, это очень дорого.

Судя по всему, линия Кремля проходит где-то посередине: сохранить Белоруссию в своей зоне влияния, не допустить ее дрейфа на Запад, но при этом и не давать слишком много денег, если Минск не готов делиться суверенитетом. 

Мы пока не знаем. Лукашенко практически наверняка не будет выполнять условия «продвинутой интеграции», потому что как авторитарный правитель он не умеет и не хочет делиться властью, тем более с внешними силами. Поэтому, если Россия не отойдет от заявленной жесткой позиции, стороны завершат переговоры и ограничатся созданием «рабочей группы по интеграции». Так они сохранят лицо и сделают вид, что переговоры закончились чем-то дельным.

В этом случае Москва сэкономит деньги, а Минск будет привыкать жить в новых условиях, скорее всего — с более активными попытками найти финансирование и политическую поддержку на Западе, например — разморозив переговоры о кредите МВФ. Развернуться и уйти от интеграции с Россией все равно в обозримой перспективе не получится по трем причинам: белорусская экономика все еще сильно зависит от российской, в сближении с Западом есть потолок из-за авторитарного режима в Белоруссии, и наконец, Москва такой разворот союзника вряд ли допустит.

Если Россия пойдет на частичную компенсацию белорусских потерь, то Лукашенко может согласиться разговаривать об углублении интеграции в рамках новой «рабочей группы» в надежде заболтать этот процесс, как 15–20 лет назад, растянув его на долгие годы. Но учитывая, как принципиально Москва ставит свои условия последний месяц, пока не похоже, что она готова давать деньги авансом.