Гаага хочет арестовать Путина за депортацию украинских детей. Почему прокуроры считают это военным преступлением, но не геноцидом?

Международный уголовный суд в Гааге (МУС) выдал ордеры на арест президента России Владимира Путина и уполномоченной при президенте РФ по правам детей Марии Львовой-Беловой. Их обвиняют в совершении военного преступления, а именно в незаконной депортации детей и в незаконном перемещении детей из оккупированных районов Украины в Россию.

Мы точно не знаем, поскольку МУС пока не раскрывает подробностей дела. Однако в мае 2022 года Госдепартамент США инициировал программу по расследованию российских военных преступлений в Украине. В рамках нее Йельский университет подготовил доклад, согласно которому с начала полномасштабной войны в Россию вывезли по меньшей мере шесть тысяч украинских детей. Там они проходили «перевоспитание» в детских летних лагерях. Многих детей так и не вернули родителям. По состоянию на лето 2022-го 350 детей, объявленных сиротами, были усыновлены российскими семьями; еще тысяча детей ожидала усыновления.

Российские власти при этом не отрицают, что вывозят детей с украинских территорий. Постоянный представитель РФ при ООН Василий Небензя объяснял, что это делалось, чтобы «уберечь их от опасности, которую могут представлять боевые действия».

Это серьезное нарушение четырех Женевских конвенций, а также «законов и обычаев войны». То есть да: военное преступление.

Статья 49 Женевской конвенции о защите гражданского населения во время войны прямо запрещает любую депортацию людей с оккупированной территории:

Для признания депортации военным преступлением она должна проходить в условиях военного конфликта или оккупации (в других случаях это, скорее, должно квалифицироваться как преступление против человечности). А жертвами перемещения должны быть «покровительствуемые лица», то есть обычные люди, не являющиеся гражданами страны-оккупанта.

Такая депортация считается преступлением сразу в двух статьях Римского статута, на основании которого работает МУС. Это статьи 8(2) (a) (vii) и 8(2) (b) (viii). Причем первая из них сформулирована так, что формально достаточно и одного незаконно депортированного человека для возбуждения дела.

Путин и Львова-Белова обвиняются в совершении именно этих военных преступлений.

Та же статья 49 четвертой Женевской конвенции разрешает временную эвакуацию людей, «если этого требует безопасность населения или особо веские соображения военного характера». Как только в зоне эвакуации прекратятся боевые действия, людей необходимо немедленно вернуть домой.

Да, возможно именно такой будет стратегия защиты. Но сделать это будет очень сложно. Эвакуация довольно сильно формализована четвертой Женевской конвенцией. Например, она запрещает разлучать членов одной и той же семьи во время эвакуации. То есть непонятно, как защита Путина будет объяснять, что детей «эвакуировали», а их родителей — нет.

Кроме того, во время эвакуации людей можно перемещать «только вглубь оккупированной территории», то есть, например, в Крым или в самопровозглашенные республики Донбасса. А украинских детей отправляли в детские лагеря по всей России.

В геноциде Путина не обвиняют — по крайней мере пока. Хотя в соответствующей статье Римского статута, на основании которого работает МУС, депортация детей упоминается прямо.

Помимо военных преступлений и геноцида, МУС имеет право судить еще за два вида злодеяний:

Последняя категория сейчас вообще не может применяться к России. А вот в статье о преступлениях против человечности насильственное перемещение людей тоже упоминается (правда, как и в случае с военными преступлениями, без отдельного уточнения о детях).

Мы не знаем наверняка. По мнению экспертов в области международного гуманитарного права, очень сложно доказывать, что конкретная депортация была преступлениями против человечности или геноцидом.

В 1948 году при разработке «Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него» другие страны отказались поддержать предложение Сирии и не стали включать в определение геноцида любую депортацию. При этом насильственное перемещение детей (с применением как физической силы, так и психологического насилия, вроде угроз или принуждения) к геноциду все-таки отнесли. Но только в случае, если совершено перемещение «из одной человеческой группы в другую». Иными словами, обвинителям пришлось бы доказывать, что это точно были разные «группы».

В случае же с преступлениями против человечности нужно не только доказать незаконность перемещения людей, но и показать, что депортация была частью государственной политики и носила широкомасштабный или систематический характер.

Мы не знаем, собираются ли, но технически это возможно. Например, в 2009 году Международный уголовный суд в Гааге выпустил ордер на арест президента Судана Омара аль-Башира, обвинив его в военных преступлениях и преступлениях против человечности. А через год выпустил еще один ордер на арест, обвинив аль-Башира еще и в геноциде.

За несколько дней до официального сообщения газета The New York Times сообщила, что МУС заведет два дела против России. Не только из-за депортации украинских детей, но и из-за ударов российских военных по гражданской инфраструктуре Украины.

При этом неизвестно, к какой именно категории преступлений, которые подсудны МУС, эти действия относятся — и будет ли по этим обвинениям проходить Путин.

До 30 лет лишения свободы или пожизненное лишение свободы (в случае «исключительно тяжкого характера преступления») вместе со штрафом и конфискацией имущества.