Какой в России политический режим?

Не все так просто. Россия сочетает элементы демократической политической системы и авторитарных институтов и методов управления. Такие политические режимы называют «гибридными» — это общий научный термин для режимов, объединяющих признаки демократии и авторитаризма. Исследуя такие промежуточные системы, ученые ввели много разных определений, которые можно условно разделить на две группы. Одни описывают гибридный режим как «демократию с минусами» (нелиберальная демократия, проблемная демократия), другие — как «авторитаризм с плюсами» (конкурентный авторитаризм, электоральный авторитаризм). Многие исследователи предпочитают термин «гибридный режим» именно из-за его нейтральности и безоценочности. Часто думают, что в таких режимах демократические элементы — выборы, многопартийность, парламентаризм — являются декоративными, а под ними скрывается подлинный авторитаризм. Но имитация происходит в обоих направлениях — режим одновременно пытается представить себя как более демократическим, так и более репрессивным, чем он есть на самом деле. 

Хотя термин «гибридный режим» и место гибридов на шкале Демократия — Авторитаризм являются предметом научных споров, на данный момент среди ученых выработан следующий консенсус: чтобы быть квалифицированным как гибридный, политический режим должен допускать существование не менее двух легальных политических партий, участвующих в парламентских выборах. Наличие легальной многопартийности и регулярных выборных кампаний — рубеж, отделяющий гибриды от «чистого авторитаризма». В данном случае не так важно, действительно ли партии конкурируют между собой и с каким количеством нарушений проходят выборы. Наука об обществе знает, что в социальном организме «имитация» — не синоним обмана, а более сложное явление. При этом гибридам свойственны: высокий уровень коррупции, особенно в судебной системе и на выборах; отсутствие независимой судебной системы; неподотчетность правительства парламенту; стремление власти управлять СМИ при наличии разнообразных медиа-источников (гибрид никогда не контролирует медиасферу полностью — его пропагандистская власть строится на других, более сложных принципах, чем тотальный прямой контроль); ограничения гражданских свобод, в особенности прав граждан на коллективное действие (публичные собрания и общественные организации). Все это есть в современной России. 

Политическая наука об этом много спорит. Некоторые исследователи выделяют несколько десятков гибридов, действовавших с окончания Второй мировой войны, но чаще это явление отслеживают от распада коммунистического блока, то есть с начала 90-х годов XX в. Классические гибриды, относительно которых соглашаются большинство ученых, вообще употребляющих этот термин, — это Россия и Венесуэла. Также гибридами считаются Египет, Турция, Индонезия, Тунис, Малайзия, Танзания, Уганда, Мексика, Сербия.  

Основной вопрос научной дискуссии о гибридах — считать ли их переходной формой на пути к устойчивой демократии или авторитаризму, или самостоятельным стабильным видом политического устройства. Пока наблюдения показывают, что гибриды довольно устойчивы, но одновременно нестабильны. Иными словами, они не разрушаются в результате переворота или внешней агрессии, как тоталитарные и авторитарные режимы, но медленно перерождаются — либо в демократию, либо в автократию, либо в failed state (впадают в хаос и теряют территориальную целостность). Сразу надо сказать, что первый сценарий наиболее частый — гибриды склонны с течением времени становиться пусть слабыми и ущербными, но демократиями. Второй и третий сценарий управляются одними и теми же факторами. Это означает, что для режима есть только два варианта: либо стать демократией, либо стать автократией и/или развалиться. Как правило, на судьбу гибридного режима влияют три фактора:

— количество демократических институтов, которые режим имитирует. Неважно, насколько они декоративны — чем больше режим притворяется демократией, тем больше у него шансов постепенно в нее превратиться. Поэтому законодательные изменения в любую сторону — никогда не «формальность», а важный признак режимной трансформации;

— степень интеграции в международные политические и экономические структуры — чем больше режим изолирован, тем скорее он станет автократией или распадется;

— наличие крупного внешнего торгового и политического партнера. Если это демократия (например, США или ЕС), режим будет двигаться к демократии. Если это автократия (например, Китай), режим будет дрейфовать к автократии, или распадется.  

Автор: Екатерина Шульман, политолог, доцент кафедры госуправления Института общественных наук РАНХиГС