Немецкая Атлантида Российские чиновники утверждают, что «Германия готовится вернуть Калининград». «Медуза» попробовала выяснить, может ли это в действительности произойти
В начале октября Россия попыталась аннексировать четыре украинские территории — однако тут же продолжила отступать, а уже в ноябре Киев вернул себе контроль над Херсоном. «Присоединение» регионов, которыми Москва в реальности не владеет, спровоцировало дискуссию о легитимности границ самой Российской Федерации — давно сложившихся и по большей части международно признанных. В частности, обсуждается будущее Калининградской области, которая раньше принадлежала Германии, а в состав СССР вошла по результатам Второй мировой. Несмотря на то, что официально право России на этот регион ни разу не оспаривала ни одна страна, в последние годы местные власти утверждали, что Германия якобы «хочет вернуть эти земли», — а в 2022-м такие заявления начали звучать и в Кремле. «Медуза» попробовала выяснить, есть ли в этом хоть какой-то смысл.
«Там какой-то очередной придурок, бывший министр из Латвии, послал сигнал о том, что НАТО и Евросоюз забирают у нас Калининград. Видать, выпил или съел что-то плохое. Предлагает начать третью мировую войну», — нетрудно догадаться по стилю, кто это написал. Сообщение про Калининград появилось в телеграм-канале зампредседателя Совета безопасности Дмитрия Медведева 27 июня (бывший президент РФ, которого когда-то считали западником, в последние месяцы превратился в одного из главных «ястребов» российской политики).
«Придурком» же Медведев назвал бывшего главу МВД Латвии Мариса Гулбиса, который в телевизионном интервью назвал введенный Литвой запрет на доставку в Калининград санкционных товаров через свою территорию «четким сигналом русским»: «Если вы будете выпендриваться, мы заберем Кенигсберг».
Гулбису ответил не только Медведев. Представитель российского МИД Мария Захарова назвала политика «бараном-провокатором»; глава думского комитета по международным делам Леонид Слуцкий посчитал, что заявление Гулбиса «разжигает ситуацию добела»; сенатор Владимир Джабаров заявил, что попытки забрать у России Калининградскую область «закончатся мясорубкой».
В последующие месяцы Евросоюз и НАТО, однако, таких попыток не предпринимали — если не считать того, что Калининградскую область в шутку «аннексировали» чехи. В октябре более 20 тысяч человек подписали издевательскую петицию с требованием о присоединении к Чехии Калининграда — на том основании, что в XII веке город назывался Краловец в честь чешского короля, участвовавшего в прусском крестовом походе на эти земли. А поскольку Чехия не граничит с Калининградской областью, для связи двух регионов чехи уже «планируют» построить через территорию Польши пивопровод «Пивной поток — 1».
То есть официально ни одно государство не подвергает сомнению факт, что Калининградская область принадлежит России. И не подвергало ни разу со времен Потсдамской конференции, прошедшей летом 1945 года, когда союзники СССР по антигитлеровской коалиции, а затем и все страны мира признали советские права на Калининград. Даже Германия, хоть и последней смирилась с территориальными уступками — окончательно только в 1990 году, — на официальном уровне ни разу не поднимала вопрос аннексии региона и его возвращения в свой состав.
Несмотря на всеобщее признание границ, в последние десять лет многими — сначала региональными, а затем и федеральными политиками — высказывались опасения о возможной «германизации» Калининградской области и о том, что Германия может попытаться ее вернуть. Чтобы понять, возможно ли это — и не стало ли возвращение Калининграда в Германию реальнее в условиях новых «размытых границ» России, — нужно начать с истории региона.
Кенигсберг → Калининград
Немецкие потери
По итогам Первой и Второй мировых войн Германия потеряла огромные территории к востоку от своих нынешних границ. До 1919 года Германский рейх тянулся вдоль Балтийского моря на восток до литовской Клайпеды (тогда этот город носил немецкое название Мемель). После поражения в Первой мировой в территории Германии вдоль Балтийского моря образовалась брешь: свой выход к морю получила Польша. Таким образом, в промежутке между мировыми войнами столица Восточной Пруссии Кенигсберг был отделен от Германии территорией другой страны — подобно тому, как сегодняшний Калининград отделен от России.
В 1945 году от Германии отрезали все земли восточнее новой границы с Польшей, проходившей по рекам Одер и Нейсе. Около 15 миллионов живших в этих регионах немцев в конце войны или в первые годы после нее уехали в Германию. Одни — спасаясь от наступающей Красной армии; другие — по декретам новых властей.
Перемещение миллионов человек в условиях войны и послевоенной разрухи повлекло за собой колоссальные жертвы среди мирного населения. В Германии сейчас их оценивают приблизительно в 600 тысяч человек. Только 30 января 1945 года при затоплении немецкого судна «Вильгельм Густлофф» (его подбила советская подлодка) утонули около девяти тысяч гражданских лиц, включая несколько тысяч детей, которые пытались эвакуироваться с территорий, где наступала Красная армия.
Всего на запад как с территорий, которые до войны принадлежали Германии, так и из других районов, где жили немцы (например, Чехословакии), в 1944–1950 годах перебрались 12–14 миллионов человек — это одно из самых массовых переселений в истории человечества. Сейчас на землях, которые до войны принадлежали Германии, живут около 400 тысяч немцев — почти все в польской Силезии.
Судьба кенигсбергских немцев
На фоне общих территориальных потерь Германии отошедший напрямую к РСФСР (а не к оккупированным Советским Союзом странам Балтии) немецкий регион был относительно невелик. Его площадь составляет около 15 тысяч квадратных километров, тогда как в общей сложности Германия потеряла на востоке более 110 тысяч квадратных километров. СССР досталась даже не вся Восточная Пруссия, в которой до войны жили 2,5 миллиона человек, а только ее северная часть — южная отошла Польше.
Кенигсберг фактически лежал в руинах. В августе 1944 года он стал целью массированных ударов британской авиации (погибли пять тысяч человек, еще 200 тысяч остались без дома). В апреле 1945-го существенная часть города была разрушена в ходе тяжелых боев (число гражданских жертв не подсчитано до сих пор).
В послевоенном Кенигсберге не было электричества и отопления, многие люди жили в подвалах разрушенных домов. Жертвами голода и болезней в последующие два года стали десятки тысяч человек — по данным немецких историков, до 50% оставшегося населения. Неустановленное, но тоже немалое число гражданских стали жертвами боев или преступлений со стороны солдат Красной армии: случаи мародерства и изнасилований были (по крайней мере на начальном этапе) обычной практикой.
Тем не менее вплоть до осени 1947 года немцы составляли большинство населения области — пока практически всех (оставив только необходимых для хозяйства специалистов) не депортировали в советскую зону оккупации Германии, то есть в будущую ГДР. Депортация длилась год — с осени 1947-го по осень 1948-го. Всего в будущей Калининградской области, по разным источникам, осталось 100–150 тысяч гражданских немцев. Для сравнения: до войны только в Кенигсберге жили около 300 тысяч человек.
4 июля 1946 года Кенигсберг был переименован в Калининград. В августе того же года на станцию Гумбиннен (сейчас Гусев) пришел первый эшелон с поселенцами из других районов СССР. Советские власти заселяли область выходцами из регионов, где из-за военных разрушений остро не хватало жилья (например, из Брянской и Смоленской областей, а также из Беларуси), и национальных автономных округов и республик, перенаселенных из-за эвакуации. Агитация, обещавшая переселенцам выгодные условия (свой дом, оплата переезда, ссуда на обустройство), работала: желающих оказалось в разы больше, чем область была в состоянии принять. К 1950-м годам в Калининградскую область переехали 400 тысяч человек.
В 1946–1947 годах в регионе сложилась уникальная ситуация, когда в одних и тех же городах и поселках вместе жили бывшие враги — немцы и русские. Несмотря на то, что со временем они сумели наладить нормальные (и даже дружеские) отношения, изначально ситуация не была равноправной. Русские поселенцы занимали хорошие дома, а немцев, по словам историка Марины Клемешевой, «выселяли сначала по нескольку семей в одну комнату, потом в подвалы, на чердаки и в сараи».
Начальник управления МВД по Калининградской области генерал-майор Трофимов писал в докладной записке о «внедрении немцев в быт советских людей путем довольно широкого использования их в качестве низкооплачиваемой или вообще бесплатной прислуги» и «распространении» — якобы из-за немцев — «венерических заболеваний».
В то же время работали немецкие школы, а в 1947–1948 годах в Калининградской области выпускалась газета на немецком Neue Zeit («Новое время»).
Переселенцы из России, многие из которых были бедными и даже нищими, не оценили относительного достатка местных жителей: предметы искусства и украшения бесцельно уничтожались. По словам Клемешевой, в ваннах солили огурцы, туалеты в доме ломали и строили привычные «будочки» на улице. «Нередко сама семья жила на втором этаже, а на первом размещали скотину, а для растопки печей использовали оконные рамы, паркет, мебель», — рассказывает она.
В советские времена истории о том, как русские и немцы сосуществовали в Калининградской области в послевоенное время, замалчивались — как и сама тема довоенного прошлого Калининграда. Когда в 2016 году московский «Театр.док» поставил документальную пьесу «Кантград» о том периоде (на основе собранных в начале 1990-х интервью советских переселенцев первых лет), два показа пьесы в Калининграде, по словам местной журналистки Саши Артамоновой, превратились в «коллективный сеанс психотерапии»:
Было очень заметно, что людям необходимо говорить об этом. Они удивлялись: «Почему же вы так поздно показали этот спектакль? Мы так хотели бы этом говорить раньше. Я помню немца, который жил в моем доме, мы его кормили. Его не депортировали, он остался в городе и умер». Это [информация о совместной жизни русских и немцев] сохранилось лишь в форме устных историй, а это важно для людей, которые тут родились.
Калининград → «русская Европа»
Метрополь на Прегеле
«После холодной зимы кенигсбергцы ждали прихода теплой поры. А ознаменование ее прихода — открытие сезона фонтанов в метрополе на Прегеле [то есть в Калининграде]». Так начинается вышедшая летом 2022 года заметка гамбургской газеты Ostpreußenblatt («Листок Восточной Пруссии»).
Текст выглядит довольно типичным для немецкой провинциальной журналистики — можно просто поменять название города и перепечатать его в другом регионе. Однако все равно кажется, что статья написана в параллельной реальности: ведь нет никакого города Кенигсберга, нет кенигсбергцев (или они доживают свои годы за пределами российского Калининграда) — и, собственно, мало кому придет в голову назвать этот российский город «метрополем на Прегеле» (хотя российское название калининградской реки — Преголя — и звучит похоже).
В то же время в статье не имеется никаких указаний на то, что Кенигсберг находится в России — и более 70 лет носит другое имя. Понять, почему материал выглядит так странно, можно, изучив другую полосу газеты — ту, где выходят поздравления с днем рождения. Самому младшему имениннику — 75 лет, самому старшему — 103 года. А самый распространенный возраст — 92-летие: в этом номере целых 23 поздравления с этой датой.
Ostpreußenblatt — приложение к газете Preußische Allgemeine («Прусская общественная газета»). Издающаяся тиражом 18 тысяч экземпляров (в конце 1950-х было 125 тысяч) еженедельная газета выходит для пожилых и, очевидно, ностальгирующих уроженцев Восточной Пруссии и больше всего похожа на издание какого-то исторического кружка. Тут нет ни острых политических тем, ни описания современной жизни Калининградской области. И тем более нет призывов к возвращению Калининграда в немецкие руки.
Скорее наоборот: в упомянутом номере опубликовано письмо читательницы, которая возмущена «отменой российской культуры». «Мы оставили всю нашу библиотеку в Кенигсберге, но на новом месте отец сразу же купил книги, и я выросла на Достоевском, Чехове и Пушкине», — пишет читательница, признающаяся, что на старости лет все чаще возвращается мыслями в свою молодость.
Газета состарилась вместе со своими читателями и снабжает их информацией не о реальном (и не слишком интересном 103-летнему человеку) Калининграде, а о воображаемом Кенигсберге, где после холодной зимы запустили фонтаны.
Такой уход от реальности в город, который метко называли «немецкой Атлантидой», был основой отношения немцев к региону фактически с 1945 по 1989 год. Информации из закрытого для иностранцев советского Калининграда почти не поступало — за это время город смогли посетить, наверное, не больше нескольких десятков немцев, — так что ничто не препятствовало фантазиям. В 1955-м в немецком издательстве Merian даже вышел путеводитель по Кенигсбергу, невнимательный читатель которого мог не заметить, что город находится в другой стране. В том же году в Дуйсбурге, который был городом — побратимом Кенигсберга, с шиком отметили 700-летие со дня основания столицы Восточной Пруссии — без каких-либо отсылок к актуальным событиям.
Когда в 1989 году немецкие туристы — естественно, уроженцы тех мест — оказались в Калининграде, встреча с реальностью оказалась жесткой. Одна из первых немецких визитерок, графиня Марион Дёнхоф писала:
Если бы меня сбросили над этим городом с парашюта и внизу спросили бы, где я нахожусь, я бы ответила: «Это Иркутск». Ничего, буквально ничего не вызывает воспоминаний о старом Кенигсберге. Не было такого места, где я сказала бы: «Это площадь, где проводились парады, а тут стоял старый замок». Как будто на картине нарисовали вторым слоем другую и никто не знает, что под ней скрывается иное изображение.
Как беженцы пытались вернуть Германии потерянные территории
Даже если на кого-то из немцев, в отличие от Марион Дёнхоф, Калининград производит более приятное впечатление, призывы к пересмотру итогов войны и возвращению Германии бывших владений среди широкой публики в Германии не звучат. В стране эти вещи оценивают как реваншизм, а он — до сих пор табу в немецкой политике, рассказывает «Медузе» берлинский политолог Дмитрий Стратиевский:
Реваншизм находится за рамками любого политического или общественного дискурса. Даже если мы посмотрим на правые [немецкие] партии, например «Альтернативу для Германии», то они стараются не касаться темы принадлежности Калининграда. Вопрос остается важным лишь для пожилых людей, кого непосредственно затронуло выселение немцев после 1945 года. Этот регион — отрезанный ломоть. Во-первых, мы не можем говорить о Калининграде в отрыве от территорий, которые оказались в Польше. Во-вторых, это мало кому интересно.
Однако так было не всегда. Поначалу 12–14 миллионов оказавшихся в Германии немецких беженцев с востока громко требовали своего права на возвращение. В Западной Германии они сгруппировались в политическую партию «Общенемецкий блок / Союз изгнанных с родины и лишенных прав», которая в 1953-м вошла в бундестаг — и даже в правительство первого послевоенного канцлера Западной Германии Конрада Аденаэура. Партия требовала восстановления Германии в границах 1937 года (то есть с Кенигсбергом), но исключительно «мирными средствами». Реалистичного плана действий у «Общенемецкого блока» при этом не было.
В 1957 году возникла другая организация — существующий по сей день «Союз изгнанных», который принялся лоббировать интересы беженцев. Нынешний глава союза Бернд Фабрициус заявляет «Медузе», что его организация, финансируемая немецким правительством, сейчас представляет интересы примерно пяти миллионов жителей Германии.
«Естественно [мы боролись за возвращение на родину], — рассказывает Фабрициус. — 20 лет прошло, прежде чем члены нашей организации осознали и приняли, что никакого возвращения не будет».
Рассуждая о 20 годах (после основания организации в 1957 году), Фабрициус имеет в виду, что попытки добиться возвращения территорий прекратились в 1970-е, когда Западная Германия признала границы Польши и ГДР. Политолог Дмитрий Стратиевский так описывает этот процесс «принятия и осознания»:
Канцлеры Вилли Брандт и Гельмут Шмидт поставили жирную точку в этом вопросе. Германия официально признала границы по рекам Одер и Нейсе и наладила если не дружеские, то более-менее хорошие, рабочие отношения с СССР, Польшей и ГДР. Вопрос был закрыт. А «Союз изгнанных» еще в 1970 году принял решение больше не упоминать какие-либо планы возвращения так называемых восточных земель в уставных документах.
Новый шанс на пересмотр границ гипотетически возник в 1990 году, когда на месте ГДР и ФРГ возникла новая объединенная Германия. В мире тогда с опасением смотрели на появление фактически новой страны, которая могла заявить о своих претензиях на «восточные территории». Объединенная Германия этого не сделала: именно в том же 1990-м она окончательно отказалась от территориальных притязаний, подписав «Договор об окончательном урегулировании в отношении Германии», который, с немецкой точки зрения, навсегда закрыл все территориальные вопросы.
О причинах относительно легкого отказа Германии от возвращения региона в 2010-м писал Der Spiegel. По версии журналистов, советский генерал-майор Гели Батенин в 1990 году съездил в Калининградскую область, а затем рассказал шефу протокола при посольстве ФРГ Иоахиму фон Арниму, что, по его мнению, это во всех отношениях «отсталый регион» — в сравнении не только с его довоенным положением, но и с уровнем развития даже в остальной России. «Луга запущены, деревни пришли в упадок, река Преголя воняет как канализация. То есть область явно представляет собой балласт», — передает Der Spiegel впечатления генерала.
В 1980-х Гели (по другим источникам — Гелий) Батенин работал в подчинении у маршала Сергея Ахромеева, в то время возглавлявшего Главное оперативное управление Вооруженных сил СССР, а затем стал первым замначальника Генштаба Николая Огаркова. Следовательно, обсуждая на таком высоком уровне вопрос Калининградской области, он, очевидно, представлял не собственную точку зрения, а позицию советского руководства, которое в свете объединения Германии и царившего среди партийной верхушки хаоса времен перестройки, вероятно, всерьез обдумывало сценарий передачи эксклава его прежним владельцам.
Однако в Бонне в 1990 году решили, что если у СССР есть «сложности с развитием северных областей бывшей Восточной Пруссии, то это его проблемы». Иными словами, возвращать и восстанавливать проблемную область объединенной Германии было просто невыгодно.
Спустя какое-то время некоторые немецкие политики все же вернулись к вопросу утраченных после Второй мировой территорий. Например, с 1998 по 2014 год «Союз изгнанных» возглавляла Эрика Штайнбах — консервативная политическая деятельница, которая в 1990-м голосовала в бундестаге против признания современной границы с Польшей, аргументируя это тем, что «не будет голосовать за договор, который отрезает часть нашей родины». Штайнбах открыто не требовала возвращения территорий, но, возглавив «Союз изгнанных», все годы находилась в состоянии конфликта с Польшей.
Штайнбах настолько успешно раздражала поляков, что в опросе 2009 года оказалась на втором месте в списке зарубежных политиков, которых боятся жители Польши. Появлялась она и на обложках польских журналов — в пририсованной форме СС и верхом на Герхарде Шредере. Поляки упрекали Штайнбах даже в том, что она «не настоящая изгнанная»: ее родители не жили поколениями в городе Рамель (сегодня это польская Румя) под Данцигом, где она родилась, а приехали туда во время войны. На это Штайнбах отвечала, что «не надо быть китом, чтобы защищать этих животных».
В 2014 году Эрика Штайнбах оставила пост главы «Союза изгнанных». Ее политические взгляды оставались примерно такими же, как и прежде, — и в 2022-м, на 80-м году жизни, она вступила в правопопулистскую партию «Альтернатива для Германии».
Нынешний глава «Союза изгнанных» Бернд Фабрициус ведет себя не так одиозно, хотя его трудно назвать большим поклонником Польши. В разговоре с «Медузой» он заметил, что эта страна «дискриминирует живущее в ней немецкое меньшинство». В целом же время работает не на «Союз изгнанных», занятый сохранением культурной идентичности немцев из Восточной Пруссии и Силезии: уроженцы тех мест умирают, а молодежные организации землячеств либо ведут призрачное существование, либо стали неонацистскими организациями.
«Русские европейцы»
В начале 1990-х живущие в Германии выходцы из Кенигсберга, то есть те самые читатели «Листка Восточной Пруссии», на туристических автобусах устремились в Калининградскую область — посмотреть, что стало с их родными местами и, как отметила в 1989-м графиня Марион Дёнхоф, обнаружить вместо города своего детства «Иркутск».
«Тогда я был ребенком и ввязался в свой первый и последний в жизни коммерческий проект. Мы покупали открытки с видом Калининграда и продавали их у этих автобусов. То есть бежали за автобусами и кричали: „Дойч, дай марку!“» — рассказывает «Медузе» бывший главный редактор регионального издания «Новый Калининград» Алексей Милованов.
По его словам, ностальгический туризм немцев закончился примерно в середине 1990-х: «Потому что ездили те, кто имел какую-то связь с этой землей, — бабушки и дедушки, которые были подростками во время войны, — посмотреть, что осталось от их домов. А уже их дети, может быть, разок съездили, чтобы узнать, где папа родился, а второй раз ехать — какой смысл?»
📄 Дорогие читатели! В России введена военная цензура: миллионы людей лишены доступа к независимой информации. Но именно сейчас журналистика помогает спасать жизни. Любую статью «Медузы» легко превратить в PDF-файл. Такой файл очень удобно пересылать в мессенджере или по имейлу друзьям и близким — особенно тем, кто не умеет пользоваться VPN (и у кого, скорее всего, нет нашего приложения). А еще PDF можно распечатать — чтобы материалы «Медузы» смогли прочитать даже те, у кого вообще нет интернета. Подробнее об этом тут.
Проживший всю жизнь в Калининграде Милованов признается, что не знает ни одного примера, когда немецкие пенсионеры вернулись бы жить на родину предков. Да и местные власти, естественно, не собирались возвращать немцам их бывшую собственность.
Немецкий ностальгический туризм в Калининграде не перерос ни в эмиграцию, ни в «возвращение», о котором беженцы мечтали в 1950-х годах. Зато потомки советских поселенцев, в 1950-е солившие в немецких ваннах огурцы, к 2000-м обрели уникальную идентичность, которую можно назвать так: «русские европейцы».
Гораздо активнее, чем в Россию, они ездили в отпуск или даже на выходные в страны Евросоюза: до границы с той же Польшей от Калининграда всего 35 километров. Более того, некоторые жители эксклава никогда не бывали в Москве или Санкт-Петербурге. Это сформировало определенную среду и специфические ценности.
«Губернатор [Калининградской области Антон Алиханов] и его команда — то есть приехавшие сюда москвичи — утверждают, что это такой же регион России, как и другие. Не знаю. Я вот поездила по Транссибирской магистрали — могу сказать, что это [Калининград и другие регионы России] вряд ли одно и то же», — делится своим опытом журналистка Саша Артамонова.
Характерной чертой жителей отрезанного от остальной России и окруженного Евросоюзом региона стала, в частности, особая предприимчивость. «Каждый второй тут был либо владельцем общества с ограниченной ответственностью, либо у него было ИП — это пошло с 1990-х и превратилось в нормальную практику», — вспоминает Илья Шуманов, много лет проживший в Калининграде руководитель организации «Трансперенси Интернешнл — Россия».
Поначалу федеральные власти не возражали против особой экономической модели области, которая выражалась в ловком использовании географического положения и умении привлекать средства из Европы (а также в льготах, которые регион получил от Москвы еще в 1990-е). «Какое-то время у нас все кипело от иностранных денег — причем именно в государственных структурах. Канализацию построили на шведские деньги!» — рассказывает Милованов. Вплоть до последних лет музеи и исторические памятники Калининградской области ремонтировали на деньги Евросоюза.
А что происходило в Калининградской области на политическом уровне?
С 1993 по 2003 год в Калининградской области существовала Балтийская республиканская партия (БРП) — одна из первых региональных партий в России. За десять лет работы партия добилась больших успехов, например особого экономического статуса региона и упрощенного визового режима с Польшей для жителей региона. Одной из своих ключевых задач партия считала предоставление Калининградской области республиканского статуса, что в 1990-е годы означало фактически суверенитет.
Однако в 2001 году Госдума приняла закон «О политических партиях», запретивший существование региональных партий, в 2003-м БРП была ликвидирована, а многие ее члены были вынуждены покинуть Россию из-за преследований властей.
После этого на месте партии возникло общественное движение «Республика», которое продолжило продвигать идеи парламентаризма, независимости ветвей власти, декоммунизации общества, переименования Калининграда в Кенигсберг и сохранения его культурного наследия. Кроме того, «Республика» прославилась своими акциями. Так, в 2010 году участники движения провели акцию «Калининград — узник Европы», во время которой примерно 15 человек собрались у здания посольства Литвы и требовали упростить визовый режим с европейскими странами для жителей Калининградской области.
Сегодня участники движения, находящиеся за границей, снова называют себя Балтийской республиканской партией, выступают против российского вторжения в Украину и за независимость Калининградской области, а также считают, что после войны регион мог бы стать частью Евросоюза.
Особая тяга к Европе и предприимчивость местных жителей привели к созданию бренда «Русская Европа», который местный бизнес стал использовать на рынке туризма и недвижимости. Немецкая история пригодилась, когда в 2000-е и особенно в 2010-е сюда из других российских регионов хлынули туристы и покупатели недвижимости, для которой застройщики специально выбирают немецкие названия, чтобы подчеркнуть тот факт, что «вокруг — Европа». «Это было преимущество. Оно давало прямую выгоду при коммуникации с покупателями недвижимости. Человек думает, в Сочи ему купить квартиру или в Калининграде. Но в Калининграде продают европейский бренд, что не могут сделать в Сочи. Сюда приезжали походить по брусчатке, по которой ходил условный Кант», — утверждает Илья Шуманов.
Местные власти непосредственно участвовали в придумывании «мифической Европы», указывает Саша Артамонова: «Центральная улица города — Ленинский проспект — представляет собой набор хрущевок, которые к чемпионату мира по футболу [в 2018 году] были „реновированы“ в такие как бы немецкие или польские особняки — с фальшстенами и фальшэркерами» (несмотря на то, что одновременно в регионе при непосредственном участии чиновников была развязана кампания против «германизации»; об этом читайте ниже).
Прогуляться по кантовской брусчатке многим россиянам захотелось особенно во время пандемии, когда выехать из страны было сложно; 2021-й стал для области рекордным годом по количеству туристов (почти два миллиона человек — рост на 10% по сравнению с 2019-м).
«В последние несколько лет сюда активно ехали люди из других регионов России, в частности, с Севера — Чукотки, Норильска, Улан-Удэ. Они получали „северные“ деньги, хорошие пенсии, увольнялись со своих работ, покупали достаточно недорогие на тот момент квартиры. Часто это были „милицейские“ семьи или силовики», — рассказывает Артамонова.
Проявилась в последние годы и совсем неожиданная тенденция: интерес к Калининграду почувствовали жители Германии российского или советского происхождения (которые массово переселялись в ФРГ после начала 1990-х).
«Русские из Германии покупают жилье в Калининградской области. В последние семь-восемь лет это происходит массово, есть один поселок, где селятся исключительно одни русские немцы. Кто-то переселяет сюда родителей, особенно если они живут в Сибири, или использует [купленную недвижимость] для двойного проживания. Тут удобнее встречаться с родственниками», — рассказывает «Медузе» жительница Берлина Юлия, купившая квартиру в Зеленоградске — одном из самых красивых городов области, расположенном примерно в 30 километрах от Калининграда.
Возникновению «Русской Европы» сопутствовал и рост интереса калининградцев к истории и традициям региона, вплоть до возрождения в 2010-е годы местного немецкого лакомства — марципана. Но самим немцам калининградский марципан не понравился. Как кенигсбергская графиня сравнивала Калининград с «Иркутском», так и газета Die Welt назвала желание калининградцев наладить производство марципана попыткой «вырядиться в чужие перья».
«Русская Европа» → Калининград
Краткая история «германизации» Калининграда
Игра в «Русскую Европу», которую вели местные бизнесмены, гуманитарии и даже чиновники, привыкшие проводить выходные в Гданьске или Берлине, после аннексии Крыма в 2014 году вступила в очевидный диссонанс с государственной политикой. Незамеченным это не осталось. В 2016-м на сайте «патриотического» информационного агентства Regnum вышла целая серия материалов о «германизации Калининграда»: эту «операцию», за которой якобы стоят немецкие власти, в Regnum назвали Drang nach Osten — 2. «Германский порядок в области уже наступил, — писал Regnum. — Завтра оккупация?»
По версии Regnum, Калининградскую область наводнили агенты влияния из Германии. «Немецкая сторона весьма грамотно сработала по всем ключевым направлениям жизнедеятельности Калининградской области — от культуры и образования до экономики и политики», — предупреждал автор статьи, диагностируя «ментальное погружение калининградцев во все немецкое». По его прогнозам, через одно-два поколения Калининград «эволюционно оторвется от России».
В то же время на сайте местного издания «НьюсБалт» появилось алармистское интервью Леонида Ивашова — генерал-полковника и председателя «патриотического аналитического центра» «Академия геополитических проблем», который усиленно боролся с «германизацией» Калининграда. В разговоре с журналистом издания Ивашов дал понять, что захват Калининграда Германией — дело фактически решенное: «Мы видим, как очень тонко здесь работают немцы. Начали с посещения кладбищ, а сейчас пытаются привить калининградцам любовь к немецкой истории, отторгнув нашу, русскую историю. Не надо обольщаться, Калининградская область сегодня — вожделенный объект для Германии».
Об «Академии геополитических проблем» стоит рассказать чуть подробнее. Эта «независимая, неправительственная» научная организация была зарегистрирована еще в 1999 году, а в состав ее президиума, как указано на сайте, входит влиятельный ультраконсервативный философ Александр Дугин. В 2016-м открылся калининградский филиал академии, главой которого назначили Владимира Шульгина — бывшего преподавателя Балтийского федерального университета имени Канта (БФУ). В 2014-м Шульгин не смог пройти конкурс на должность профессора кафедры истории; это решение ученого совета БФУ Шульгин трактовал как усиление «прогерманской линии» и «гонений на профессионалов».
Зато в «Академию геополитических проблем» этого активного борца с «русофобией» в Калининградской области (и автора термина «плакальщики по Кенигсбергу») охотно приняли. В 2017 году Шульгин от лица академии потребовал предать «люстрации тех, кто измену Великой России сделал своей профессией», имея в виду преподавателей БФУ и ректора вуза Андрея Клемешева, под редакцией которого вышел учебник «История западной России» — «максимально прогерманский», по мнению Шульгина. Желаемой реакции на это требование не последовало: Клемешев по-прежнему возглавляет БФУ.
В немногочисленных архивных материалах на сайте «Академии геополитических проблем» тема Калининграда вообще не фигурирует. Но самого Шульгина она волнует ничуть не меньше. Так, в июле 2022 года на провластном сайте «Агентство политических новостей» вышла его большая колонка о том, как «ударив „транспортным запретом“ по народному хозяйству края, противник рассчитывает вызвать волнения» (противник — Евросоюз; по Шульгину — «Четвертый Рейх»).
Ключевой фигурой в борьбе с «плакальщиками по Кенигсбергу» и «ползучей германизацей», пожалуй, стал журналист Андрей Выползов. Его одержимость угрозой Калининграду со стороны Германии началась в 2014 году — до этого коллеги отзывались о нем как о человеке с вполне либеральными взглядами. Но после аннексии Крыма он, по его собственному признанию в разговоре с журналистом «Медиазоны», решил, что над Калининградом «нависает опасность откола». В 2011-м Выползов запустил издание «НьюсБалт», главными темами которого были как раз «германизация» (на сайте есть отдельная рубрика «Онемечивание Калининграда») и «русофобия» в Калининградской области и странах Балтии. В 2021-м «НьюсБалт» прекратил работу «по решению учредителей».
Выползов также прославился тем, что способствовал увольнению из БФУ преподавательницы социологии Анны Алимпиевой в 2017 году. Редакция «НьюсБалта» опубликовала анонимное письмо, якобы написанное студентом вуза, в котором он обвинил Алимпиеву в пропаганде «чрезмерной толерантности к гомосексуализму, оппозиционного настроя к нынешней власти и идеи независимости Калининградской области от Москвы». В ответ Алимпиева дала интервью «Новой газете», в котором заявила, что ни один из ее студентов ничего подобного не писал («Тетрадные листы в клеточку, лексика, терминология, масса ошибок показывают, что никакой это не студент»). Затем Выползов признался, что не проверял, откуда пришло послание. При этом его поддержали коллеги с телеканала «Россия 24», посчитавшие, что автор письма так подробно изложил факты, что это «не может быть фейком». БФУ в итоге не продлил контакт с Алимпиевой.
Незадолго до этого, в 2016 году, тему «германизации» Калининграда у небольших локальных медиа вроде «НьюсБалта» перехватили большие провластные СМИ. В июне 2016-го в эфире государственного телеканала «Калининград» вышел сюжет «Проводится ли германизация в Калининграде?». В нем фигурировала история «оскорбленного ветерана» (впоследствии этот же прием российские власти использовали, чтобы отправить в тюрьму Алексея Навального). В сюжете о Калининграде ветеран Борис Пирожков «прослезился», когда узнал, что кто-то восстановил таблички с немецкими названиями улиц, «на которых он проливал кровь» (речь о локальной инициативе местных любителей истории, которые повесили на нескольких улицах таблички с довоенными топонимами).
Довольно быстро к «геополитикам» и провластным журналистам в борьбе с «германизацией» присоединились активисты и «патриоты». Возникла стандартная схема, с помощью которой они расправлялись с оппонентами: сперва в Калининградской области обнаруживают некий вопиющий факт (например, имя кенигсбергской поэтессы Агнес Мигель, которая поддерживала Гитлера, на табличке в культурном центре — или предметы со свастикой в музее города Янтарный), после чего к делу подключаются местные власти и силовики.
Именно по такой схеме в 2017 году в Калининграде закрыли культурный центр Немецко-русский дом, руководство которого заподозрили в «политической неблагонадежности» и пропаганде «всего немецкого». Вместо него в городе появился полностью подконтрольный администрации Культурно-деловой центр российских немцев. Судя по его соцсетям, немецкую культуру он популяризирует с помощью изготовления кукол из соломы, творческих мастер-классов «на осеннюю тематику» и курсов по приготовлению домашних вафель.
Было в регионе и резонансное уголовное дело в рамках борьбы с «германизацией» — суд над членами калининградского монархического движения «Балтийский авангард русского сопротивления» (БАРС). Осенью того же 2017 года полиция задержала четырех участников БАРС, которые называли себя русскими националистами. По версии следствия, обвиняемые собирались захватить власть в регионе и «присоединить Калининградскую область к Евросоюзу» — а также восстановить немецкий Королевский замок в центре города (его руины засыпали после войны, после чего на этом месте построили один из главных символов Калининграда — Дом советов; впрочем, он так никогда и не заработал — а теперь его планируют снести).
Однако громкое дело о немецком вооруженном подполье фактически развалилось. В суде выяснилось, что идеи о присоединении к Германии выдвигали внедренные в БАРС полицейские провокаторы, а свидетели совершенно запутались в показаниях. В конце концов суд смягчил обвинение с «терроризма» на «экстремизм», и в 2020 году участников БАРС посадили на сроки от трех до восьми лет лишения свободы.
Область начала терять налаженные в конце 1990-х контакты с немецкими регионами. Например, пострадала организация «Зеленоградск — Пиннеберг», которая более 20 лет занималась поездками школьников по обмену. Ее обвинили в «подрывной деятельности», воспитании в школьниках «прогерманской позиции» — и в том, что две российские девочки попали по обмену в семью мужчины «с педофильскими наклонностями» (глава семьи якобы входил в ванную девочек, когда те мылись).
Илья Шуманов описывает этот период так:
Этот процесс борьбы с выдуманной «германизацией» начался с 2014 года и достиг пика в 2018-м, когда силовики боролись с фантомными объединениями людей, которые якобы пытались этой «германизацией» заниматься. Большую роль в этом сыграли и государственные пропагандисты, которых сейчас уже никто не может вспомнить. Они начали активно бороться со свастиками, которые кто-то где-то увидел, искать плачущих ветеранов.
Это была заметная кампания, и она формировала в обществе сильное раздражение и атомизацию — недоверие друг к другу. Люди начали писать друг на друга доносы, снимать с домов памятные доски. Это был очень неприятный процесс с точки зрения разрушения доверия и связей внутри общества.
Цензура коснулась практически каждого проекта, касавшегося истории XX века, — особенно если проект подразумевал совместную работу с немецкими партнерами. Напоминать о том, что Калининградская область когда-то была частью Германии, разрешили только строительным компаниям, которые «украшали» строящиеся жилые комплексы немецкими названиями. В остальном безопаснее было вообще не заговаривать об истории региона до его вхождения в СССР, а сосредоточиться на героическом освоении территории советскими гражданами в 1950-е.
Во время своей поездки в Калининград в 2021 году министр иностранных дел России Сергей Лавров вполне четко сформулировал позицию Кремля по поводу контактов Калининградской области с окружающей ее Европой:
Мы приветствуем сотрудничество по линии гражданских обществ, если оно на самом деле продиктовано желанием развивать контакты между людьми, помогать им общаться, дружить. Но если под видом деятельности различных институтов гражданских обществ будут наблюдаться, как это часто бывает, попытки вмешаться в наши внутренние дела под вывеской народной дипломатии, таких попыток мы, конечно, не оставим без реакции. Мы их не потерпим.
«В последние десять лет вся культурная политика области была направлена на замалчивание неудобной немецкой истории, — говорит журналистка Саша Артамонова. — Мы живем в состоянии немоты: не обо всем, что здесь происходило, можно и нужно говорить. А то, что мы видим после 24 февраля, я для себя называю немотой в квадрате».
А была ли угроза «германизации»?
Ни один из собеседников, опрошенных «Медузой», не верит, что такая угроза в новейшей истории Калининградской области реально существовала. Бывший главред «Нового Калининграда» Алексей Милованов, в частности, отмечает, что о попытках вернуть Калининградскую область в состав Германии не могут говорить «люди, которые с медицинской точки зрения признаны вменяемыми».
С этим соглашается берлинский политолог Дмитрий Стратиевский, который в 2010-е годы не раз ездил в Калининград, в том числе чтобы участвовать в круглых столах с местными политиками: «В „германизацию“ не верили ни официальные лица, ни значимые акторы региона, с которыми я в те годы говорил. Даже журналисты, задавая мне этот обязательный вопрос, понимающе посмеивались».
В Германии российские рассуждения о «германизации» Калининграда вызывают, по словам главы «Союза изгнанных» Бернда Фабрициуса, недоумение пополам с возмущением. По его словам, так же, как Российская Федерация не имеет никаких прав на области, принадлежащие Украине, так и Германия не имеет никакого права сомневаться в том устройстве границ, согласно которому Калининград с 1946 года — часть России. «Иначе это было бы политическим варварством и грабежом», — уверен он.
Один из местных журналистов, попросивший «Медузу» не называть его имя, выдвигает версию, что борьба с «германизацией» в Калининградской области могла быть «этапом подготовки к вторжению в Украину» — чтобы у оторванного от «континентальной» России региона не возникло желания вступить в сепаратные переговоры с Западом «в тяжелый для страны период». Другой калининградский репортер, также говоривший с «Медузой» на условиях анонимности, соглашается, что Калининградскую область «готовили к войне». По его словам, об этом можно судить по активности властей в последние годы:
До этого года было совершенно непонятно, зачем [в 2015–2019 годах] у нас построили три дополнительные газовые и одну угольную электростанцию, тогда как мощностей имеющейся ТЭЦ-2 было вполне достаточно. Мы даже продавали излишки [электроэнергии] в Литву. Зачем в этих условиях вкладывать сто миллиардов [рублей] в эти электростанции, которые должны работать на привезенном сжиженном газе, и терминал для его приема? Никто не понимал, для чего это нужно. Немыслимой казалась идея, что Литва может перекрыть нам газ. Но теперь стало понятно почему и зачем. Готовились к большому геополитическому конфликту.
Илья Шуманов с этими рассуждениями, однако, не согласен. По его мнению, процессом закрытия Калининградской области руководил не Кремль, а местные силовики, которые на «внешней угрозе» делали хорошую карьеру. А калининградская журналистка Татьяна Зиберова считает, что на борьбе с «германизацией» пытались сделать себе имена уже упомянутый Андрей Выползов, руководитель закрывшегося местного издания «Эксклав.ру» Михаил Черенков и возглавивший в 2016 году ГТРК «Калининград» Николай Долгачев. «Долгачев отчаянно пытался стать местным [Дмитрием] Киселевым. Для этого он подобрал тему „на поверхности“, которая хорошо вписалась в общее направление государственной пропаганды после 2014 года. После увольнения Долгачева в 2018 году вся эта борьба затухла и ушла куда-то на периферию информационного пространства», — объясняет собеседница «Медузы».
Окончательная изоляция региона
Борьба с культурным своеобразием сопровождалась сокращением федерального финансирования. В 2023 году Калининградская область (а это дотационный регион) получит почти в три раза меньше денег на свою программу социально-экономического развития — 25 миллиардов рублей вместо запланированных 73 миллиардов.
После 2014 года и аннексии Крыма из области начали уходить и западные деньги. При этом, по словам Ильи Шуманова, иностранные инвесторы сохраняли присутствие в регионе вплоть до 2022-го, поскольку многие их проекты уже были запущены и в них уже были вложены деньги. «[Однако] новые люди [то есть новые иностранные инвесторы] не появлялись. А все иностранные инвестиции выглядели как реинвестированные денежные средства — наши [российские предприниматели] выводили деньги за границу через офшоры и кипрские компании, а потом заводили их через Калининградскую область в какие-то проекты», — объясняет собеседник «Медузы».
Наконец, коронавирусные ограничения положили конец частым поездкам калининградцев в Евросоюз (хотя россияне из «континентальной» части страны в период пандемии активно посещали Калининградскую область). В середине июля 2022 года российские власти формально открыли сухопутные границы Калининградской области, но смысла в этом уже не было: обе страны, с которыми граничит регион — Польша и Литва, — ввели собственные ограничения на въезд россиян из-за войны. Так что полномасштабное вторжение России в Украину окончательно закрепило изоляцию Калининграда от Европы.
Интересно, что этот процесс завершился при губернаторе Антоне Алиханове, который возглавил область в 2017 году, когда ему был всего 31 год. Имидж Алиханова с самого начала напоминал скорее о демократических европейских политиках, чем о молодых «путинских технократах». Так, во время одной из рабочих поездок Алиханов зашнуровал кеды министру развития инфраструктуры Евгении Кукушкиной, а недавно публично обсуждал увеличение своей зарплаты. Более того, в ноябре 2022-го Алиханов пообещал «в течение двух-трех лет» восстановить разорванные из-за войны отношения региона с Европой.
«Алиханов — человек-постер, который красиво улыбается с картинки журнала. А в журнале — путинская система власти и полностью вертикальная директивная экономика, которая управляется из Москвы», — объясняет «Медузе» на условиях анонимности калининградский журналист, много лет пишущий о региональной политике.
Выросший в Москве Алиханов оказался во главе региона после отставки прежнего губернатора Евгения Зиничева, выходца из ФСБ и бывшего охранника Владимира Путина. С приходом Зиничева на пост руководителя области в 2016 году губернаторская должность в Калининграде в ее привычном виде перестала существовать. По сути, регион возглавляли два человека: Зиничев сфокусировался на представительских функциях, реальным менеджментом занимался назначенный премьером Алиханов.
Зиничев ушел в отставку, проработав губернатором всего 70 дней. Как сообщалось, по собственному желанию и в связи с семейными обстоятельствами.
«Алиханов должен был решать неполитические вопросы и дружить с бизнесом. А потом, когда Зиничев, не справившись с публичностью, попросился обратно в центральный аппарат ФСБ, Алиханов остался под какие-то гарантии Путину [со стороны Зиничева] — что он будет за ним приглядывать и за него отвечать», — рассказывает «Медузе» на условиях анонимности калининградский журналист.
В сентябре 2021 года Евгений Зиничев, которого к тому моменту назначили руководителем МЧС, погиб, сорвавшись в пропасть возле Большого Иркиндинского водопада недалеко от Норильска. Больше «приглядывать» за Алихановым стало некому. Но в этом не было необходимости.
Молодой губернатор и до войны всегда вел себя подчеркнуто патриотично: например, в первые годы губернаторства обещал, что никакая «германизация» и даже «марсианизация» (видимо, это сарказм) в Калининградской области невозможны. Намерения Алиханова восстановить отношения с Европой, о которых он объявил осенью 2022-го, выглядят, скорее, артефактом демократического имиджа. После начала полномасштабного вторжения глава Калининградской области вполне в духе московских «ястребов» высказывался, что Еврокомиссия «облажалась» в вопросе санкций, — и угрожал Литве ответными мерами на блокаду региона.
Летом 2022-го Алиханов съездил в Херсон (в то время — оккупированный Россией) и даже отправил возглавить оккупационное «правительство Херсонской области» своего заместителя Сергея Елисеева. После того как в ноябре украинская армия освободила Херсон, Елисеев без особого шума вернулся в Калининград, где получил прежнюю должность.
Последнее громкое заявление Антона Алиханова прозвучало 15 декабря, когда губернатор сообщил, что из-за высоких цен на коммунальные услуги немцы якобы начали приезжать в Калининградскую область на зиму, — и предложил жителям региона быть предприимчивее и не упускать возможности заработать на этом. О том, что «соседи», как назвал немцев Алиханов, «устремились» в эксклав, спасаясь от холодов в оставшихся без российского газа европейских квартирах, губернатор узнал из «разговора с конкретным немцем».
«Медузе» не удалось обнаружить свидетельств этой «волны германизации» Калининградской области.
Дмитрий Вачедин