Мы вас понимаем Как Виктор Орбан превратил Венгрию в европейский аналог путинской России — и выиграл очередные выборы благодаря войне в Украине. Репортаж Кристины Сафоновой
В начале апреля в Венгрии прошли парламентские выборы, на которых победила правящая партия «Фидес — Венгерский гражданский союз». Это уже четвертая победа подряд для «Фидес» и ее бессменного лидера Виктора Орбана, с 2010 года занимающего пост премьер-министра страны. Орбан — главный среди европейских лидеров друг России и Владимира Путина. Однако даже война в Украине не помешала его партии в очередной раз получить конституционное большинство в парламенте, а ему самому в глазах большинства венгров выглядеть защитником мира. Спецкор «Медузы» Кристина Сафонова отправилась в Будапешт и рассказывает, почему это стало возможным — и как Венгрия стала очень похожа на Россию.
«Здесь беспорядок», — предупреждает венгерский политик Иштван Сент-Ивани, встречая корреспондента «Медузы» в штабе оппозиции через несколько дней после парламентских выборов.
Штаб занимает половину этажа дома в центре Будапешта. Когда-то, рассказывает Иштван, это здание принадлежало венгерско-французской страховой компании. В советское время его национализировали. Теперь помещение может арендовать любой.
Большинство комнат, в которых до недавнего времени работали сотрудники штаба (в Будапеште их количество доходило до ста человек), сейчас полупустые, заставленные коробками. О предвыборной кампании напоминают только оставшиеся кое-где плакаты и наклейки. «Венгрия для всех, а не только для привилегированных», «Орбан лжет», «Только для воров „Фидес“!» — переводит надписи Сент-Ивани.
Есть и наклейка, не требующая перевода. Это диптих. На одной половине — надпись на русском «Товарищ, конец!» и покрытый складками затылок военного. На другой (под тем же слоганом) — премьер-министр Виктор Орбан в схожем ракурсе. «В 1990 году, во время первых свободных выборов в Венгрии, это был очень известный плакат, — комментирует Иштван. — Сейчас не все могут это прочитать, а тогда — многие».
С тех пор в Венгрии изменилась ситуация не только с русским языком, но и с выборами. Их еще можно назвать конкурентными, честными — уже нет.
На парламентских выборах 2022 года противостоять консервативной партии «Фидес», находящейся у власти больше десятилетия, оппозиция решила сообща. В коалицию вошли сразу шесть партий:
- одни из крупнейших в стране — Венгерская социалистическая партия и либеральная партия «Демократическая коалиция» бывшего премьер-министра страны Ференца Дюрчаня;
- «Движение Моментум», пользующееся популярностью у городской молодежи;
- «зеленая» партия «Другая политика возможна» и отколовшиеся от нее, тоже «зеленые», социал-либералы из партии «Диалог»;
- а также «Йоббик» — когда-то ультраправая партия, ставшая в последние годы скорее центристской, но сохранившая националистические, консервативные взгляды.
Кандидатом в премьер-министры от объединенной оппозиции выбрали Петера Марки-Зая, 49-летнего беспартийного мэра Ходмезёвашархея, городка на юге страны. Иштван Сент-Ивани стал его советником по внешней политике.
«Согласно опросам, „Фидес“ могла одержать победу. Они опережали нас на 2–4%, — вспоминает Иштван. — Но случилось унизительное поражение оппозиции, которого никто не ожидал. Даже „Фидес“». На выборах 3 апреля Виктор Орбан и его партия получили конституционное большинство в парламенте.
Результаты этих выборов, говорит Сент-Ивани, венграм еще предстоит осознать. К ним, уверен политик, привел целый комплекс причин. Но именно война в Украине изменила ход предвыборной гонки.
«„Фидес“ убедила людей, что она за мир, — объясняет Иштван. — А оппозиция [якобы] хочет втянуть Венгрию в войну». Как это произошло, добавляет политик, «понять очень трудно».
Империя Орбана
Виктору Орбану было 24, когда в 1988 году он стал учредителем одной из первых оппозиционных партий в тогда еще социалистической Венгрии — «Альянс молодых демократов», или (сокращенно) «Фидес».
И 26 лет, когда он стал известен по всей стране. Это случилось после речи на церемонии перезахоронения Имре Надя и других политиков, которых казнили после восстания 1956 года, подавленного СССР.
«Если мы верим в собственные силы, мы можем покончить с коммунистической диктатурой! <…> Мы можем избрать правительство, которое начнет переговоры о немедленном выводе российских войск из нашей страны!» — обратился тогда Орбан к 200-тысячной толпе на площади Героев в Будапеште.
Полгода спустя, в январе 1990-го, Орбан — бывший секретарь комсомольской организации и выпускник юридического факультета Будапештского университета — прервал стажировку в Пемброк-колледже Оксфорда ради участия в первых свободных выборах Венгрии. «Фидес» получила 9% голосов, ее лидер возглавил фракцию в парламенте.
Изначально партия Орбана, вспоминает венгерский историк-русист Золтан Биро, была «либеральной, „зеленой“ и слегка анархической». Но после неудачных для «Фидес» выборов 1994 года (тогда партия набрала только 7%) ее идеология стала меняться. В том же году поражение на выборах потерпела и правоцентристская христианско-демократическая партия «Венгерский демократический форум», до этого управлявшая страной.
«„Фидес“ и Орбан заметили, что у правого фланга есть свободное место, — и начали очень резко переориентировать партию от либеральной к консервативной. Для Орбана какие-то политические ценности — это не так уж важно. Он может в любое время о них забыть и агитировать за другие», — говорит Биро.
Тактика сработала. Всего через четыре года — на выборах в 1998-м — «Фидес» получила больше 29% голосов. Тридцатипятилетний Виктор Орбан стал самым молодым премьер-министром в современной истории страны. В следующий раз — после двух подряд проигрышей социалистам — этот пост он смог занять только в 2010 году. Тогда «Фидес» впервые в независимой Венгрии получила конституционное большинство в парламенте — и с тех пор власть никому не отдавала.
«Когда Орбан проиграл выборы в 2002 году, он понял, что у него не было тыла. „Консервативного“ СМИ», — вспоминает журналист независимого венгерского издания Telex Гергели Ньилас.
Этот «тыл», по его словам, Орбан с соратниками начали создавать, еще находясь в оппозиции, а придя к власти, постепенно завладели «львиной долей СМИ».
Сейчас правящую партию «обслуживают» государственные ресурсы, получившие в 2022 году 130 миллиардов форинтов из бюджета. А также почти 500 медиа, которые в разные годы приобрели лояльные «Фидес» бизнесмены. В 2018-м они передали их в специально созданный «Центральноевропейский фонд прессы и СМИ» — им руководят близкие к Орбану медиаменеджеры и политики.
«Когда создавался этот холдинг, медийный совет должен был решить, не монополия ли это, — рассказывает Ньилас. — Но в итоге правительство назвало это стратегически важным проектом, а это уже выходит за пределы компетенции совета. В общем, все в угоду правительству и „Фидес“».
В Венгрии по-прежнему есть независимые медиа, но большинство из них работает только в интернете. «Если вы просто нормальный человек, живете своей жизнью и на новости у вас есть только пара минут, с большой вероятностью то, что вы услышите, будет государственной пропагандой», — убежден журналист венгерского независимого издания «444» Герго Планко.
«Построить свою империю», по мнению Гергели Ньиласа, Виктору Орбану во многом помог экономический рост в Венгрии, последовавший за мировым кризисом 2008 года. А также деньги от Европейского союза — страна стала его участницей в 2004-м. Спустя шесть лет Венгрия начала получать крупные субсидии из фондов Евросоюза на развитие, поясняет экономист и профессор Католического университета Петера Пазманя в Будапеште Дора Дьерффи. А правительство — тщательно следить за тем, чтобы деньги оказались у близких ему людей. Системная коррупция, по словам Дьерффи, — еще одна отличительная черта Венгрии Виктора Орбана.
Как утверждает в разговоре с «Медузой» бывший заместитель венгерского Центробанка Юлия Кирай, премьер-министр и его окружение контролируют предприятия и компании, составляющие около 30% ВВП страны, — в сфере услуг и туризма, общественного питания, сельского хозяйства и так далее. Сам Орбан, отвергая обвинения в коррупции, называл обогащение близких ему людей «созданием в Венгрии национальной буржуазии». «Напоминает Россию», — емко комментирует экономист Дьерффи.
Имея конституционное большинство в парламенте, «Фидес» с 2010 года стала единолично определять не только экономику, но и внутреннюю политику Венгрии. По ее инициативе была изменена даже Конституция — в ней появились положения о «фундаментальной роли» христианства и защите «традиционной семьи».
Полномочия Конституционного суда сократились, а избирательное законодательство стало более удобным власти. Например, нижний порог явки на выборах отменили, а этнические венгры, проживающие в Украине, Сербии, Словакии и Румынии (на территориях, которые страна потеряла по итогам Первой мировой войны), получили право голосовать по почте. При этом эмигранты, многие из которых не поддерживают «Фидес», такого послабления не дождались.
«Большинство прав человека находятся в опасности или ограничены», — описывает современную Венгрию Даниэль Добрентей, сотрудник «Венгерского союза гражданских свобод» (TASZ), одной из старейших правозащитных организаций страны.
Однако многие венгры эти изменения либо не заметили, либо не придали им значения, отмечает он (хотя на марш в поддержку ЛГБТ в 2021-м вышли тысячи людей).
«Потому что это не „карманный вопрос“, — объясняет журналист Гергели Ньилас. — У нас в Венгрии было два крупных возмущения. В 2008 году, когда еще социалисты хотели сделать платным посещение врача. Речь шла о каких-то 500 форинтах, это 1,35 евро сейчас. И в 2014-м, когда уже при Орбане захотели ввести налог на интернет. Опять же, каких-то 300 форинтов. Сразу все вышли на митинг, и эти инициативы не прошли. Карман и евро — это понятно. А все эти законы, Конституция — это абстрактно».
При этом у Виктора Орбана и его партии действительно много сторонников, замечает журналист Герго Планко: «Орбан — самый харизматичный политик со времен смены режима. И за этим стоит большая работа, уходящая корнями еще в 1990-е годы. Это построение истории, мифа вокруг себя и своей партии».
По мнению Планко, добиться успеха правящей партии и ее лидеру помогло и то, что они сумели по-настоящему объединить вокруг себя своих избирателей. «В 2010 году, когда „Фидес“ снова пришла к власти, это уже была больше чем партия, — вспоминает журналист. — Спустя два года они провели первый „Марш мира“, проправительственный митинг, на котором собрались сотни тысяч людей. С тех пор „Марш мира“ проходит регулярно, это их ритуал».
«Многие говорят, что раньше жизнь казалась им бессмысленной, но Орбан дал им смысл, миссию или что-то в этом роде, — соглашается Иштван Сент-Ивани. — Он сказал, что мы — хорошая нация и каждый венгр должен гордиться [своей национальностью]. То есть человек ценен не потому, что у него есть какой-то талант или что-то подобное, а потому, что он венгр, — и это хорошо».
«Не хочу делать вид, что в Венгрии нет людей, которым искренне нравится ультраправая идеология, которую сейчас воплощает Орбан. Конечно, у него есть база, — говорит политический аналитик, внештатный сотрудник Центра анализа европейской политики (CEPA) Андраш Тот-Цифра. — Орбан понимает венгров гораздо лучше, чем любой другой политик. Не по опросам, а по своему опыту».
Однако в начале своей карьеры Виктор Орбан, вспоминает аналитик, был чужд большинству венгров: «Он был немного похож на Эммануэля Макрона». Но за годы у власти Орбану удалось изменить не только страну, но и себя. «Он стал косплеить среднестатистического венгра, — говорит Тот-Цифра. — Изменил свой внешний вид, манеру речи. Теперь это такой своего рода остроумный неполиткорректный хулиган — то, чем восхищается большинство венгров. Возможно, лучшее сравнение было бы с российской глубинкой. Там, как и в Венгрии, любят таких персонажей».
«Медуза» заблокирована в России. Мы были к этому готовы — и продолжаем работать. Несмотря ни на что
Нам нужна ваша помощь как никогда. Прямо сейчас. Дальше всем нам будет еще труднее. Мы независимое издание и работаем только в интересах читателей.
Враги и дети
«Идем не назад, а вперед!» — под таким слоганом «Фидес» предложила избирателям поддержать партию на выборах 2022 года.
Журналист Гергели Ньилас вспоминает, что фразу использовали в припеве песни, быстро ставшей популярной: «Помидор стал красным, а не желтым. Венгрия идет вперед, а не назад». Цитировал ее и Виктор Орбан во время выступления, которое показал лояльный ему телеканал Hír TV.
«Очень обидно, что слоган оппозиции был „Всегда только вверх“, — сетует Ньилас. — То есть мы выбирали между „вверх“ или „вперед“».
В «Фидес», отмечают собеседники «Медузы», до последнего не были уверены в победе и использовали в предвыборной гонке все доступные ресурсы — административные, медийные и финансовые. Сами представители партии, как и пресс-служба венгерского правительства, просьбу корреспондента «Медузы» об интервью проигнорировали.
«Все органы государственного управления на местном, а также на центральном уровне служили целям одной партии. Как при коммунизме», — характеризует предвыборную кампанию «Фидес» один из лидеров венгерской оппозиции, вице-председатель Европейского парламента Клара Добрев. И приводит пример: люди, которые оставили свой номер телефона и почту на государственном сайте для записи на прививку от коронавируса, получали агитационные сообщения от правящей партии.
Также правительство, состоящее во многом из членов «Фидес», распорядилось сделать дополнительные выплаты: субсидии получили пенсионеры, семейные пары и дети; для многих были предусмотрены налоговые каникулы и возмещение подоходного налога.
«Действительно, сейчас люди живут лучше, чем жили раньше, — говорит историк Золтан Биро. — И они [„Фидес“] хотели убедить людей, что надо продолжать. Что они уже три раза доказали, что [„Фидес“ и Орбан] — это лучший выбор. И если победят в четвертый раз, то смогут продолжить».
«Заботу государства» в Венгрии демонстрируют даже через счета на оплату коммунальных услуг. В них всегда указывается две суммы: та, которую нужно оплатить, и та, которую правительство якобы сэкономило благодаря решению о сдерживании цен. «Люди не понимают, что эта экономия происходит за счет их денег [из налогов]. Они не считают себя налогоплательщиками. Они считают себя потребителями, поэтому их волнуют только цифры в счетах за газ», — объясняет аналитик Андраш Тот-Цифра.
Согласно докладу K-Monitor (венгерской некоммерческой организации, изучающей коррупцию), Transparency International и аналитического центра «Политический капитал», только в марте 2022-го «Фидес» потратила на рекламную кампанию 3,1 миллиарда форинтов (8,4 миллиона евро) — это в три раза больше лимита, предусмотренного законом. Расходы объединенной оппозиции в восемь раз меньше, чем у «Фидес», — 390 миллионов форинтов (1,1 миллиона евро). В результате почти 90% размещенных на улицах Венгрии билбордов, говорит Клара Добрев, призывали голосовать за правящую партию.
«Есть еще серые зоны. Например, расходы на рекламу в фейсбуке не учитываются в официальном бюджете предвыборной кампании», — говорит Шабольц Паньи, журналист венгерского расследовательского издания Direkt36.
В соцсети голосовать за «Фидес» призывала не только сама партия, но и аффилированные с ней некоммерческие организации и инфлюенсеры. «В последний день кампании я открыл фейсбук, и буквально каждое второе сообщение в моей ленте было рекламой [правящей партии]. Хотя я не подписан ни на одну правительственную газету. Поразительно!» — вспоминает Андраш Рац, политолог и приглашенный научный сотрудник аналитического центра «Немецкое общество внешней политики».
Доступ к СМИ у «Фидес» и оппозиции тоже был совсем не равным. С начала предвыборной гонки кандидат на пост премьер-министра от оппозиции Петер Марки-Зай получил только пять минут в эфире государственного телевидения. «В тот же день, — рассказывает журналист „444“ Герго Планко, — речь премьер-министра [Виктора Орбана] показали девять раз по всем госканалам».
Дополнительно «Фидес» использовала тактику объединения венгров перед лицом внешнего врага, уже ставшую традиционной.
«В Венгрии, как и в России, есть проблемы с историческим образованием. История побуждает венгров думать о себе как о жертвах. Жертвах более крупных держав (например, Османской империи и империи Габсбургов), которые диктовали нам, как нам жить. Об этом рассказывают еще в школе. И потому свобода здесь воспринимается иначе. Это в первую очередь свобода от иностранного господства, — объясняет политаналитик Андраш Тот-Цифра. — Это находит отклик у большинства венгров, даже у тех, кто не голосует за „Фидес“. Орбан играет на этих струнах».
«Время от времени правительство ищет и находит уязвимые группы людей, которые могут позиционироваться как враги нации», — добавляет Даниэль Добрентей из «Венгерского союза гражданских свобод».
В разные годы Виктор Орбан и его партия «защищали» венгров от:
- американского миллиардера и филантропа Джорджа Сороса. Хотя сам Орбан проходил стажировку в Оксфорде именно за счет Сороса;
- Брюсселя, который в Венгрии с подачи Орбана и «Фидес» воспринимается не как Европейский союз (вступление в него многие в стране приветствовали), а как враждебная сила, которая пытается подчинить венгров;
- людей рома и мигрантов. В 2015 году венгерское правительство возвело стену на границе с Сербией и Хорватией, чтобы оградиться от беженцев с Ближнего Востока, и способствовало антимигрантской пропаганде в СМИ;
- а также некоммерческих организаций. Закон, аналогичный российским положениям об «иностранных агентах», появился в Венгрии в 2017 году. Позднее Европейский суд постановил отменить этот закон (как и пакет законодательных мер под названием «Стоп Сорос», предусматривающий уголовную ответственность за помощь мигрантам, в том числе при оформлении запроса на предоставление убежища).
На выборах 2022 года «Фидес» объявила «врагом нации» представителей ЛГБТК+. Еще в июне 2021-го венгерский парламент принял закон о защите детей. В последний момент в него были внесены дополнения, ограничивающие сексуальное образование. Большинство правительств стран Евросоюза и Еврокомиссия осудили закон, посчитав его дискриминационным. А Виктор Орбан решил воспользоваться одним из своих любимых способов взаимодействия с избирателями — институтом «национальных консультаций», представляющим нечто вроде референдума по ключевым вопросам.
На референдум, который прошел 3 апреля 2022-го, одновременно с парламентскими выборами вынесли четыре вопроса.
- Поддерживаете ли вы проведение в общеобразовательных учреждениях уроков на тему сексуальной ориентации без согласия родителей?
- Поддерживаете ли вы пропаганду смены пола среди несовершеннолетних?
- Поддерживаете ли вы неограниченный доступ несовершеннолетних к сексуально откровенному контенту в СМИ, который может повлиять на их развитие?
- Поддерживаете ли вы показ несовершеннолетним информации о процедурах по смене пола?
«Мы должны защитить наших детей!» — призывал Орбан и другие члены «Фидес». В поддержку референдума по всему Будапешту развесили фотографии молодой женщины, обнимающей ребенка.
Но референдум в итоге был признан несостоявшимся, так как в нем приняли участие менее 50% избирателей. На многих посвященных ему баннерах после вторжения России в Украину появились буквы Z — в середине февраля журналисты издания Telex выяснили, что фотографию для агитации взяли на стоковом сервисе Shutterstock. Ее сделала фотограф из Санкт-Петербурга Ирина Рябушкина, а изображенные на снимке женщина и ребенок — с большой вероятностью русские.
Удобная мишень
Шестидесятилетний Ференц Дюрчань — один из самых заметных и опытных венгерских политиков. И один из главных противников Виктора Орбана. Его имя действующий премьер-министр называет наравне с Брюсселем, Соросом и другими «угрозами» для Венгрии. Дюрчань — один из самых непопулярных политиков Венгрии.
В сентябре 2006 года в Венгрии разгорелся политический кризис. Ференц Дюрчань — лидер социалистической партии, недавно ставший премьер-министром, — оказался в его эпицентре. Тогда в эфире радиостанции Magyar Rádió прозвучала аудиозапись обращения политика к однопартийцам, сделанная вскоре после победы на выборах. На ней Дюрчань говорил, что социалисты победили только потому, что «врали с утра до вечера», а экономика страны не рухнула благодаря «божественному провидению» и теперь нужно «наконец изменить эту ******** [чертову] страну, потому что больше ее менять некому».
Ответом на речь стали протесты и беспорядки в Будапеште — самые массовые с восстания 1956 года. Демонстранты требовали отставки Дюрчаня, полиция жестко их разгоняла и задерживала.
«Одному [протестующему] резиновая пуля попала в глаз. Это было случайно, но все равно стало символом: правительство Дюрчаня выбивает глаза у граждан. Это клеймо до сих пор на нем», — рассказывает журналист Гергели Ньилас.
Ференц Дюрчань не оставил свой пост. Он не подал в отставку и в 2008 году, когда Венгрия столкнулась с тяжелыми последствиями мирового экономического кризиса. «Не только „Фидес“ делает из Дюрчаня плохого парня, но и он сам», — считает экономист Юлия Кирай, работавшая заместителем главы венгерского Центробанка с 2007 по 2013 год.
«Социалисты были хромой уткой, абсолютно не было доверия к этому правительству. Надо было Дюрчаню уйти, — говорит Гергели Ньилас. — Это самая большая беда Венгрии, дуэль Орбан — Дюрчань, которая продолжается уже 20 лет. И для Орбана самый удобный соперник — это всегда Дюрчань».
«Нет смысла обманывать себя: в 2022 году глобальная элита будет использовать ту же стратегию на выборах в Венгрии. Их оружие — левые, которые уже много раз проигрывали, и их лидер Ференц Дюрчань», — написал в сентябре 2020-го Виктор Орбан в колонке для проправительственного издания Magyar Nemzet.
Но Орбан ошибся. На этих выборах шесть оппозиционных партий выдвинули на пост премьер-министра общего кандидата — для того чтобы определить, кто им станет, оппозиция впервые в истории страны организовала праймериз. Ференц Дюрчань не стал в них участвовать. Не выбрали на роль кандидата и его жену, вице-председателя Европарламента Клару Добрев. В последний момент свою кандидатуру снял и мэр Будапешта Гергей Карачонь из партии «Диалог», кампанию против которого «Фидес» начала еще весной 2021 года.
Вопреки ожиданиям правящей партии, больше всего голосов на праймериз набрал Петер Марки-Зай, мэр небольшого города Ходмезёвашархей.
Сорокачетырехтысячный Ходмезёвашархей — родной для Марки-Зая город. Здесь он родился и окончил гимназию. Сюда же вернулся в 2009 году, после учебы в Будапеште (у Марки-Зая есть степени по маркетингу, экономике, инженерному делу и философии) и нескольких лет работы в Канаде и США.
Марки-Зай — католик, отец семерых детей и бывший избиратель «Фидес». За правящую партию он голосовал в 2010 году, но затем разочаровался в ней. А спустя восемь лет, к удивлению многих, как беспартийный кандидат (и при поддержке сразу нескольких оппозиционных партий) победил на мэрских выборах — до этого «Фидес» 20 лет контролировала родной город Марки-Зая. На просьбу корреспондента «Медузы» об интервью политик и его предвыборный штаб не ответили.
Многие в Венгрии надеялись, что Марки-Зай сможет повторить успех и снова победить «Фидес». В пользу политика говорили его религиозность и консерватизм, сочетающиеся с проевропейскими взглядами на развитие страны, а также то, что для венгерской политики он был относительно «новым человеком». Казалось, что шансы на победу есть, ведь на выборах 2018 года, когда оппозиционные партии уже пытались сотрудничать, «Фидес» с трудом получила конституционное большинство в парламенте.
Теперь, когда результаты выборов известны, собеседники «Медузы» говорят, что именно то, что в начале казалось преимуществом оппозиции, способствовало ее провалу.
«Мы — анти-Орбан» — так можно сформулировать главный посыл предвыборной кампании оппозиции. «Мы много внимания уделяли коррупции, так как венгерская система очень коррумпированна. Фокусировались на здравоохранении и образовании — это две главные слабости страны, все о них знают, они касаются людей. Продвигали проевропейскую политику», — рассказывает советник оппозиционного кандидата в премьер-министры по внешней политике Иштван Сент-Ивани.
«Не было какой-то ошеломляющей центральной темы», — описывает предвыборную кампанию оппозиции историк Золтан Биро. «Думаю, для многих людей [предложения оппозиции] были слишком абстрактными», — говорит политаналитик Андраш Тот-Цифра. И замечает, что оппозиции было сложно донести свои идеи до избирателей из-за нехватки финансирования и недостаточного присутствия в СМИ.
В то же время «Фидес» успешно продвигала идею о том, что Петер Марки-Зай — «марионетка Дюрчаня». Одним из ярких плакатов этой кампании стало изображение бывшего премьер-министра в виде Доктора Зло из серии фильмов «Остин Пауэрс», а Марки-Зая — в виде его миниатюрного клона «Мини-Мы». Дополнительно партия власти убеждала избирателей, что оппозиция хочет лишить венгров дешевого газа и заселить страну мигрантами.
По мнению Золтана Биро, предвыборную кампанию оппозиции ослабило и ее неумение работать в небольших городах и общинах. Тогда как Виктор Орбан, давно не участвующий в политических дебатах, много ездит по стране и общается с избирателями. Большинство избирателей «Фидес» живут как раз за пределами крупных городов. Зарабатывают немного и сильно зависят от властей — как местных, так и национальных.
«Дело в том, что у партий, представляющих оппозицию, нет глубоких корней в провинции, — объясняет историк. — Они не могут предложить людям что-то такое, что бы меняло их жизнь в лучшую сторону. И эти люди, наверное, предпочитают иметь то, что у них уже есть. Думают, что постоянство лучше перемен».
По сравнению с «Фидес» предвыборная кампания объединенной оппозиции была «определенно незрелой», считает Андраш Радноти — управляющий директор лондонской компании Millennium Emerging Europe, консультировавший на этих выборах оппозиционное «Движение Моментум» по вопросам внешней политики. И без того непростую ситуацию, по мнению Радноти, осложнила напряженность как между самими партиями, так и между ее представителями и Петером Марки-Заем.
«Многие лидеры оппозиции, откровенно говоря, друг друга ненавидят. Многие из них невысокого мнения друг о друге. И у многих в прошлом были личные конфликты, — говорит Андраш Радноти. — К тому же выиграть у „Фидес“ в коалиции — это приз. Но куда больший приз — подчинить себе другие оппозиционные партии и затем победить „Фидес“, верно? Несколько партий, по крайней мере те, у которых был шанс стать доминирующей силой в оппозиции, преследовали эту цель. И конечно, это не помогало [победе оппозиции]. Были сложности с доверием, потому что каждый за столом знал, что у сидящего напротив есть альтернативная цель — достичь господства».
Представители партий, вошедших в коалицию, не были довольны и кандидатурой Петера Марки-Зая, отмечает политолог Андраш Рац: «Он был абсолютным аутсайдером. И многие партии не хотели поддерживать аутсайдера». Лидеры партий «Йоббик» и «Демократическая коалиция» даже не разговаривали с Марки-Заем, отмечают несколько собеседников «Медузы».
«Марки-Зай вел активную предвыборную кампанию. Много работал, много говорил, почти не спал и допустил много ошибок», — считает экономист Дора Дьерффи, входившая в группу экономистов, консультирующих оппозиционного кандидата.
Многие слова Петера Марки-Зая действительно вызывали критику или как минимум вопросы к политику. Например, он заявил о том, что представляет всех — от фашистов до коммунистов. Настойчиво употреблял неполиткорректное слово «цыгане» вместо «люди рома». Допускал физическое наказание детей. И без каких-либо доказательств повторял, что партия «Фидес» лидирует по количеству представителей ЛГБТК+ среди своих членов, а сын Виктора Орбана — гей.
«Его стратегия была в том, чтобы лопнуть пузырь. Он пытался говорить вещи, которые слушали бы даже избиратели „Фидес“. Но у него это не получалось и в первую очередь вредило ему самому, — считает журналист Герго Планко. — Потому что ты не можешь переговорить пропагандистскую машину, которая работает против тебя. Было бы больше смысла, если бы он говорил с собственными избирателями или попытался придумать хороший слоган».
Но 24 февраля 2022 года Россия вторглась в Украину. И многие из венгерской оппозиции увидели в этом шанс. Казалось, что теперь на выборах не сможет победить человек, много лет поддерживающий президента, который развязал войну.
Друг Путина
«Что хуже: Брюссель или Москва?» — на этот вопрос венгерских журналистов сторонники Виктора Орбана отвечают единогласно: Брюссель.
Хотя сам Орбан еще 15 лет назад жестко критиковал Россию: решение социалистов, находившихся тогда у власти, поддержать проект «Южный поток» называл предательством страны, а другие европейские правительства — «путинскими марионетками».
«Молодое поколение, которое нас поддерживает, не должно допустить, чтобы Венгрия стала самым веселым бараком „Газпрома“!» — заявил Орбан в 2007 году, перефразируя советскую шутку о том, что Венгрия — самый веселый барак социалистического лагеря.
Все изменилось в ноябре 2009 года, когда Виктор Орбан приехал в Санкт-Петербург на съезд «Единой России» и познакомился с Владимиром Путиным. Об этом знакомстве Орбан, вернувшись в Венгрию, рассказал журналистам как об официальной встрече с российским президентом, вспоминает журналист Гергели Ньилас, в то время работавший в Москве для венгерской газеты Népszabadság.
«Этой [официальной] встречи как таковой не было. Я это знаю лично от [пресс-секретаря Путина Дмитрия] Пескова», — утверждает журналист в разговоре с «Медузой».
По словам Ньиласа, на вопрос о встрече Орбана и Путина пресс-секретарь долго не отвечал и раз за разом просил перезвонить позже. В конце концов Песков, говорит Ньилас, подтвердил, что у Орбана и Путина «была какая-то короткая неофициальная встреча, то есть не какие-то переговоры».
При этом собеседники журналиста из «Единой России», в том числе член Высшего совета партии Константин Косачев, об этом ничего не знали. Как и корреспондент «Коммерсанта» Андрей Колесников, работающий в президентском пуле. «Он [Колесников] предположил, что, может, они в коридоре [столкнулись], перекинулись парой слов», — говорит Ньилас.
«Только Орбан и Путин понимают [что тогда произошло], — говорит политолог Андраш Рац. — Многие меня спрашивают, что случилось. Но я склоняюсь к мысли, что это не имеет значения. Важно только то, к чему это привело». Из ярого критика российской политики Виктор Орбан стал ее сторонником.
Вскоре после прихода к власти в 2010 году Орбан провозгласил политику «открытия Востоку» — своего рода попытку найти новые рынки за пределами Евросоюза. «Венгрия пытается развивать экономические связи с Россией, Китаем, Турцией и многими другими авторитарными странами ради экономической выгоды», — объясняет Рац. Эта новая политика не раз приводила к скандалам.
В декабре 2014 года Венгрия официально подписала первый крупный контракт с Россией — на модернизацию АЭС в Пакше, — чем вызвала большую критику в Евросоюзе. К тому моменту Россия уже находилась под экономическими санкциями после присоединения Крыма и гибели рейса MH17 (Москва до сих пор отрицает свою причастность к катастрофе).
В июле 2015-го российская компания «Метровагонмаш» выиграла тендер на ремонт более 200 вагонов для будапештского метро. Но вместо отремонтированных вагонов Будапешт получил новые, только устаревшие, говорит историк Золтан Биро: «С ними было много проблем».
Никаких экономических причин для тесного сотрудничества с Россией у Венгрии нет, считает экономист Юлия Кирай: «Во внешней торговле доля России — 2-3%, это несущественно. Но у нас были серьезные инвестиции в России, финансируемые [венгерским государственным] банком EXIM. По некоторым данным, 60–80% портфеля Exim связано с Россией».
В то же время, говорит Кирай, Венгрия сильно зависит от российского энергоснабжения. «[Атомная станция] „Пакш“, бензин. Венгерские нефтеперерабатывающие заводы [по техническим причинам] могут использовать только российское топливо, — перечисляет экономист. — И конечно, газ. В отличие от других бывших стран соцлагеря, Орбан никогда не пытался найти альтернативу российской энергетике. Мы на 100% зависим от нее. Это означает, что, если будет запрет на импорт, Венгрия столкнется с самой глубокой рецессией в Европе».
Виктор Орбан часто говорит о том, что благодаря своей внешнеполитической стратегии сумел добиться для Венгрии выгодной цены на российский газ. В начале февраля 2022-го, когда страны подписали новый 15-летний контракт, Владимир Путин утверждал, что цена для Венгрии в пять раз ниже средней. Но так ли это на самом деле, венгры не знают: условия сделок по газу не раскрываются. «Согласно [статистическим] сведениям, еще недавно Россия не давала дешевый газ Венгрии, — говорит Андраш Рац. — Вероятно, Венгрия платила рыночную цену».
Есть несколько популярных версий, которые объясняют переход Виктора Орбана к настолько пророссийской политике. Согласно первой из них, российские власти могут шантажировать венгерского премьер-министра: в 2017 году издание The Insider рассказало о его связях с российским и украинским криминальным авторитетом Семеном Могилевичем, который в 1990-е жил в Будапеште, а в 2008-м был задержан в Москве (позже его освободили). В 1994 году, перед парламентскими выборами, Орбан мог получить от Могилевича чемодан с миллионом немецких марок; в распоряжении российских властей якобы оказалась видеозапись, которая это подтверждает.
Согласно второй версии, Виктором Орбаном движет желание занять особенное место между Брюсселем и Кремлем. «Такой политический стратегический шаг: я близок России, но в то же время я — член ЕС», — формулирует Юлия Кирай.
«Орбан — не путинская марионетка, Путин его не контролирует. Но их интересы часто совпадают, — считает политический консультант Андраш Радноти. — Для Орбана отношения с Россией — это рычаг давления на Запад. Как и для Путина отношения с Венгрией — это способ влияния на Запад. Но Орбан не питает иллюзий, что союз с Путиным может заменить для Венгрии союз с Европой. Он должен понимать, что членство в ЕС и НАТО — как раз то, что придает Венгрии ценность в глазах Кремля».
Хорошие отношения с Россией выгодны лично Орбану и его окружению, убеждены сразу несколько собеседников «Медузы». В сделках между Россией и Венгрией нередко участвуют бизнесмены из окружения Орбана, говорит журналист-расследователь Шабольц Паньи. «Эти бизнесмены, которые подписывают контракты, — всего лишь посредники, прикрывающие премьер-министра и его семью», — уверен журналист.
В пример Паньи приводит сделки, касающиеся АЭС в Пакше, железных дорог и газа. «В газовых сделках обычно участвуют небольшие брокерские компании, которые покупают российский газ по сниженной цене и затем продают его венгерским государственным компаниям уже по завышенной цене, получая прибыль», — добавляет Шабольц.
«Взаимовыгодными» контрактами дело не ограничивается. Венгрия давно стала центром российской разведывательной деятельности в Европе. Но правительство Орбана предпочитает это замалчивать, говорит Шабольц Паньи.
В конце марта в издании Direkt36 вышло расследование Паньи, в котором утверждается, что российские хакеры смогли получить доступ к сетям МИД Венгрии. «Сразу после выхода расследования министр иностранных дел назвал публикацию ложью, — рассказывает Паньи. — Но буквально через пару дней признал все во время пресс-конференции. Сказал, что венгерское правительство подвергается атакам со стороны не только России, но и других стран. На вопрос, будет ли он поднимать этот вопрос перед Путиным, министр, не упоминая его имя, ответил что-то вроде: „Я не собираюсь просить о жалости у тех, кто на нас нападает. Я буду защищать свою территорию“».
По мнению журналиста, активность российской разведки нацелена в первую очередь не на Венгрию, а на ее ближайших союзников — ЕС и НАТО. «По сути Венгрия — логистический узел, где русские готовят свои операции, в то же время взламывая венгерские правительственные сети и так далее, — добавляет журналист. — Но по каким-то причинам правительству Венгрии важнее не создавать конфликт с Россией, чем отстаивать свой информационный суверенитет и защищать интересы национальной безопасности».
Защитник мира
«Россия не собирается нападать на Украину, это знает каждый дурак», — говорили в эфире венгерского проправительственного телеканала Hír TV в конце января 2022 года. Подобные заявления транслировались и другими СМИ Венгрии, находящимися под контролем Виктора Орбана и его партии.
К войне в Украине ни оппозиционная коалиция, ни «Фидес» ожидаемо оказались не готовы. «В самом начале он [Орбан] был в большом замешательстве и переживал. Это правда. Он полностью увяз в грязи и не знал, как реагировать», — вспоминает политик Иштван Сент-Ивани.
Объединенная оппозиция, по словам Сент-Ивани, попыталась представить своего оппонента как «друга агрессора», но не добилась больших результатов.
«К сожалению, вначале наша позиция была недостаточно критичной и прямой, — сетует Сент-Ивани. — А уже через несколько дней он [Орбан] стал говорить о том, что мы [венгры] должны держаться в стороне от этой войны, что это не наша война, а война двух славянских народов. И мы уже не могли убедить людей в том, что такой нейтралитет только помогает агрессору».
То, что «Фидес» сумела быстро отреагировать на изменившуюся ситуацию и перестроить свою предвыборную кампанию, журналиста Шабольца Паньи не удивляет. По его словам, венгерские власти часто проводят закрытые опросы общественного мнения, чтобы понимать, что людям нравится и что они чувствуют, — и всегда стараются «извлечь из этого выгоду».
«Они [„Фидес“] поняли, что люди боятся войны, ее экономических последствий и хотят стабильности. И сделали это своим главным предложением», — добавляет Паньи.
Официально Венгрия осудила агрессию России. «Вместе с нашими союзниками по Европейскому союзу и НАТО мы осуждаем военное нападение России», — сказал Орбан 24 февраля на видеозаписи, опубликованной на его странице в фейсбуке. При этом подчеркнув, что венгерское правительство должно в первую очередь думать о безопасности граждан своей страны.
При этом с санкциями Евросоюза против России Орбан не согласился — однако страна все же не стала накладывать на них вето. В то же время венгерское правительство отказало Украине в поставках оружия через свою территорию.
«Какие-то странные громкие жесты, которые создают довольно плохой имидж [Венгрии] в ЕС, но при этом абсолютно ни на что не влияют. Украина не получила меньше помощи от Запада из-за Венгрии, чем могла бы. Но почему-то правительство считает важным, чтобы его голос против был услышан, — говорит журналист Гергели Ньилас. — Я не могу это оценить иначе как жест в сторону России. На мой взгляд, это не только из-за нефти, газа или даже „Пакш“. Я ничего доказать не могу, но, может быть, есть скрытые экономические интересы приближенных к правительству бизнесменов».
В последние годы отношения Венгрии и Украины были «напряженными», говорит политолог Андраш Рац. В 2017 году в Украине приняли закон «Об образовании», предусматривающий обучение на украинском языке с пятого класса для национальных меньшинств. А в 2019-м начал действовать закон о государственном языке, закрепляющий за украинским статус единственного государственного языка в стране. Это, отмечает Рац, серьезно затронуло более 150 тысяч этнических венгров Закарпатья.
«Венгрия попыталась оказать давление на Украину и начала препятствовать ее отношениям с ЕС и НАТО, — рассказывает политолог. — Давление Венгрии было недостаточно сильным, чтобы заставить украинцев изменить свою политику. Украина не была готова к компромиссу, но Будапешт не сдавался. Это был тупик».
Несмотря на это, как и другие европейские страны, после российского вторжения Венгрия согласилась принять украинских беженцев (в отличие от людей с Ближнего Востока, искавших в стране укрытия в 2015 году, власти называют украинцев именно так, а не мигрантами).
«В первые дни кризиса оппозиция не могла решить, как относиться к беженцам, — вспоминает Андраш Радноти, консультировавший „Движение Моментум“ по вопросам внешней политики. — Дело в том, что беженцы с 2015 года были политической „горячей картошкой“. Эта тема позволила Орбану одержать победу [на выборах] в 2018-м. И тут Орбан совершенно изменил риторику и начал приветствовать [украинских] беженцев [в Венгрии]».
В конце марта правительство Орбана сообщило, что Венгрия приняла больше 540 тысяч украинских беженцев. Правозащитная организация «Венгерский Хельсинкский комитет» назвала это заявление «вводящим в заблуждение». По данным организации, помогающей беженцам, большинство из них не остались в Венгрии и отправились в другие страны. По состоянию на 27 марта об убежище в Венгрии попросили только около восьми тысяч человек.
Помощь украинцам, бежавшим от войны, в основном оказывают не венгерские власти, а некоммерческие организации и обычные люди, говорят собеседники «Медузы». В отличие от многих европейских городов, в Будапеште редко встречаются украинские флаги — нет их и на здании парламента.
О действиях России в Украине венгерские провластные СМИ тоже чаще всего говорят нейтрально. Будто война — это какая-то буря, и причина ее неизвестна. «Россия признается агрессором, но имя Путина не звучит вообще», — объясняет аналитик Андраш Тот-Цифра.
Повторяют близкие к власти медиа и тезисы российской пропаганды: например, эксперты политических программ на подконтрольных «Фидес» каналах заявляли, что Россия спасает украинцев, и сравнивали Владимира Зеленского с Гитлером.
«Когда началась война, я думала, что теперь всем станет понятно, какой Путин на самом деле, — вспоминает экономист Дора Дьерффи. — И я была шокирована, когда все в моей семье стали говорить мне, что на войне нет хороших и плохих, что мы не можем судить, кто прав, а кто виноват, и что все относительно. Если я это слышу от своих родственников, живущих в Будапеште и имеющих высшее образование, то что можно ожидать от людей менее образованных и более подверженных воздействию медиа?»
Согласно опросу, проведенному в начале марта, только 64% венгров считали войну в Украине следствием российской агрессии. Среди избирателей «Фидес» таких и вовсе было 44%. 25% сторонников правящей партии напрямую обвиняли в случившемся самих украинцев.
«Если НАТО решит [оказать военную помощь Украине], то мы готовы пойти и на это, но пока этот вопрос не стоит на повестке», — в конце марта сказал оппозиционный кандидат в премьер-министры Петер Марки-Зай в интервью венгерскому ютьюб-каналу «Партизан».
Этого оказалось достаточно для «Фидес», чтобы за считаные дни снова скорректировать предвыборную кампанию и, как отмечает политолог Андраш Рац, создать «совершенно новую реальность». «Оппозиция хочет втянуть Венгрию в войну», — вслед за правящей партией убеждали подконтрольные ей СМИ избирателей. По всей стране появились плакаты с фотографиями лидеров оппозиции и подписью: «Они опасны!»
«Орбан — политический волшебник. Он околдовывает ту часть населения, которая его поддерживает, — и этого всегда оказывается достаточно, — считает Гергели Ньилас. — Он заговорил о том, что нам нужен мир. Как будто это был реальный вопрос, зайдет в Украину НАТО или нет. И стал обещать то, что происходило само собой: „Вы полностью под моей защитой. Хочешь мира — выбирай меня“. И народ поверил, что он — гарантия защиты, гарантия мира».
«Знаете, мир — это не всегда про миролюбие, — говорит Андраш Радноти. — Орбан сохраняет свой привычный воинственный образ в борьбе против Запада или Украины. Он говорит, что не позволит повысить цены на коммунальные услуги, на энергоресурсы. Не позволит втянуть венгров в войну. Хотя он маленький человек, он защищает интересы венгров. Он борется за мир».
Оппозиционная коалиция, вспоминает Иштван Сент-Ивани, пыталась объяснить избирателям, что не собирается участвовать в войне, хотя и считает важным поддержать Украину. Но сделать это так и не получилось.
«Этот момент оказался решающим для избирателей, которые до войны не знали, за кого они проголосуют, — считает Сент-Ивани. — Мы их полностью потеряли. А также потеряли часть электората, формально поддерживающего оппозицию. Они тоже сказали: „Ой, мы не хотим ввязываться в войну“».
* * *
«Мы одержали такую большую победу, что ее можно увидеть с Луны, — и конечно, ее видно из Брюсселя», — прокомментировал первые результаты парламентских выборов Виктор Орбан вечером 3 апреля.
Партия «Фидес» получила 135 из 199 мест в парламенте. У объединенной оппозиции по результатам выборов только 57 мест. «Этот разрыв даже больше, чем четыре года назад, когда у оппозиции не было коалиции, — говорит политаналитик Андраш Тот-Цифра. — Ни один опрос не предсказывал, что „Фидес“ получит такое большое преимущество».
Петер Марки-Зай признал поражение, подчеркнув, что сомневается в «демократичности и свободе прошедших выборов». Сам он от места в парламенте отказался, заявив о создании собственной партии и намерении участвовать в следующих выборах.
«Эта победа запомнится, возможно, на всю нашу жизнь, — сказал в своей победной речи Виктор Орбан. — Потому что в нашей битве мы были в меньшинстве, как никогда прежде: левые Венгрии и международные левые со всех сторон, бюрократы Брюсселя, все деньги и организации империи Сороса, ведущие международные СМИ и, под конец, даже президент Украины. Еще никогда мы не сталкивались с таким количеством противников сразу. Но, несмотря на их огромные деньги и превосходство, когда мы вместе, нас не остановить».
В день, когда венгерский премьер-министр назвал в числе своих противников Владимира Зеленского, весь мир был шокирован фотографиями убитых в украинском городе Буча. Позже Зеленский рассказал, что один из лидеров стран Евросоюза потребовал доказательств, что события в Буче — не инсценировка. Украинский президент не назвал его имя, но «Украинская правда» со ссылкой на источники утверждала, что это был Виктор Орбан. Пресс-служба премьера Венгрии в ответ заверяла, что он «осуждает бойню в Буче», а страна «полностью поддерживает международное расследование» случившегося.
«Это стыд для всей [венгерской] нации, — говорит экономист Дора Дьерффи о речи Виктора Орбана корреспонденту „Медузы“. — Я знаю, что вы [как русская] можете понять, как мы себя чувствуем прямо сейчас. Мы тоже понимаем вас».
После
«Я была со своим племянником, у нас было две бутылки джина. С часу до четырех утра мы выпили половину одной из них. Вот как мы себя чувствовали. Нам позвонили несколько друзей в таком же настроении. Это был самый настоящий шок», — описывает свою реакцию на победу «Фидес» Юлия Кирай, участвовавшая в составлении экономической программы оппозиции.
Очередная победа правящей партии означает, что Виктор Орбан будет управлять страной еще четыре года, в общей сложности он проведет у власти минимум 16 лет. Для Юлии Кирай это равносильно «концу света».
«Дело даже не во мне, не в моем поколении, — объясняет 64-летняя Кирай. — Наше поколение выживет. Но на этой неделе у меня было несколько занятий [в Международной бизнес-школе в Будапеште] — и студенты почти плакали, они спрашивали меня: „И что теперь?“ А у меня не было для них ответа. Это самое ужасное, когда мы не можем ответить нашим детям. Мы не знаем, мы парализованы».
Похожие чувства и у историка Золтана Биро. «Я, конечно, разочарован, — признается Биро. — У меня, допустим, сын. Ему будет 24 года летом. Он окончил Лондонский университет и будет политологом и социологом, который занимается Восточной Европой. Я не знаю, что он будет делать в Будапеште. Он и сам не знает, возвращаться в Лондон или оставаться. И так очень многие».
«У меня нет ни одного друга, чьи дети были бы не за границей, — соглашается Юлия Кирай. — В каждой семье вы найдете одного или двух детей, которые уехали и больше никогда не вернутся. А это лучшие из венгров».
С 2006 по 2019 год из Венгрии уехало около 800 тысяч человек при общем населении 9,7 миллиона. «Перед выборами провели исследование о том, что будет в случае победы „Фидес“, и 28% респондентов сказали, что покинут страну, — говорит экономист Дора Дьерффи. — Но, вы знаете, говорить и делать — это не одно и то же».
Дьерффи убеждена: сейчас будущее Венгрии во многом зависит от Европейского союза. Виктор Орбан, объясняет экономист, потратил много средств из бюджета страны на свою предвыборную кампанию — если теперь он не сможет получить доступ к европейским фондам, и его, и страну ждут большие проблемы.
Действительно, уже через несколько дней после парламентских выборов Еврокомиссия официально уведомила Венгрию о запуске правового механизма, который может лишить страну финансовой помощи. Причина в том, что Венгрия нарушает основные ценности союза в области верховенства закона. «Важно соблюдать независимость судебной власти, прокуратуры, бороться с коррупцией, — объясняет Дора Дьерффи. — А это [Венгрией] не гарантируется».
У Брюсселя не впервые возникают претензии к Будапешту, но правительству Орбана еще ни разу не отказывали в финансировании. «Европейский союз сильно поспособствовал тому положению дел, которое мы имеем сейчас, — считает Дьерффи. — Орбан и теперь не верит, что ЕС достаточно силен, чтобы не дать ему денег».
«Орбан идет по тому же пути, что и Путин, — считает оппозиционный политик и вице-председатель Европейского парламента Клара Добрев. — Когда кто-то, кого избрали лидером, понимает, что демократические системы сдержек и противовесов для него слишком тесные, он начинает освобождаться от них. Это то, что я говорю своим коллегам по Европейскому парламенту. Дело не в том, что венгры или россияне — какие-то особенные. Все решают безрассудные и бессовестные политики. И, к сожалению, демократических сил недостаточно [чтобы их остановить]».
На вопрос о будущем Венгрии большинство собеседников «Медузы» отвечают одинаково: «Будет хуже».
«Сейчас мы находимся в той точке, в которой была Россия до 2021 года, — считает политаналитик Андраш Тот-Цифра. — Боюсь, что рано или поздно у нас будет свой 2021 год, когда все очень быстро пойдет под откос. И произойдет это в ближайшие четыре года. Идет война, грядет экономический кризис, ЕС прекратит финансирование Венгрии, что усугубит этот кризис. И „Фидес“ придется что-то изобретать, усиливать охоту на мнимых врагов. В каком-то смысле это будет логичным результатом растущей пропаганды в СМИ».
* * *
«Они хорошие люди. Я не виню их», — говорит Юлия Кирай об избирателях Орбана и правящей партии.
После паузы она добавляет: «Но я виню правительство, которое убило в них самое важное для человека чувство — солидарность… За последние 12 лет Орбан убил самое простое чувство в людях. Эти люди действительно ведут себя как рабы. Но не потому, что они такие, а потому, что их превратили в тех, кто заботится только о себе, не сопереживает соседу и считает, что Орбан защитит их от всего, если они будут вести себя как положено. Это ужасно! Уйдут десятилетия и сменится не одно поколение, прежде чем это изменится».
Кристина Сафонова, Будапешт