Кто пошел на обострение в Донбассе? Россия хочет присоединить ЛНР и ДНР? Готова ли к войне украинская армия? Павел Каныгин отвечает на совсем не стыдные вопросы о ситуации на юго-востоке Украины
Министр обороны России Сергей Шойгу сообщил, что к границе Украины переброшены две российские общевойсковые армии (дополнительно к находящимся там постоянно двум армиям и армейскому корпусу Черноморского флота) и три соединения ВДВ. По словам Шойгу, теперь это не просто учения, а «реакция на угрожающую деятельность НАТО» и Украины. Киев и страны НАТО, в свою очередь, видят в концентрации войск «провокацию», запугивание и, возможно, даже подготовку к вторжению, которое может иметь целью аннексию Донбасса или других украинских территорий. По просьбе «Медузы» журналист «Новой газеты» Павел Каныгин, который написал десятки материалов о конфликте на юго-востоке Украины, отвечает на главные вопросы о новом обострении, целях и соотношениях сторон, а также об устройстве сепаратистских «народных республик».
Все говорят об обострении в Донбассе, с которого начался военно-политический кризис. А в чем оно заключается? И кто все начал?
Перемирие, достигнутое Киевом и непризнанными республиками 27 июля 2020 года, было самым длительным за всю историю войны на юго-востоке Украины. До этого была череда других перемирий, но не таких продолжительных. Войну словно ставили на паузу: перестрелки становились редкими и обходились практически без жертв. Так было и начиная с прошлого лета вплоть до марта этого года, когда обстрелы возобновились с новой силой.
Сложно установить, кто первый начал стрелять: мелкие перестрелки постоянно случались в ходе всех без исключения перемирий. Проще ответить, что стало поводом для обострения: многие считают, что к нынешней эскалации привели действия Владимира Зеленского, когда в марте он неожиданно для Москвы (да и многих в самой Украине) запретил вещание трех считающихся пророссийскими телеканалов и наложил санкции на «кума Путина» Виктора Медведчука, Тараса Козака и других видных «друзей России». По слухам, «кум» пожаловался в Кремль. Разумеется, у Зеленского были как минимум веские основания сделать то, что он сделал. Иными словами, нельзя сказать, что Киев виноват в эскалации — его действия стали для Москвы лишь поводом снова заявить претензии на влияние в Украине.
При этом война не перешла в активную фазу — как и прежде, стрельба ведется только вдоль линии разграничения. Разница в том, что при этом используется не только стрелковое вооружение, но и тяжелые 120-миллиметровые минометы, размещение которых в 25 километрах от линии разграничения запрещено еще Минскими соглашениями.
Окончанием перемирия можно считать обстрел позиций украинских военных под поселком Шумы Донецкой области 26 марта, в результате которого погибли четыре солдата вооруженных сил Украины. Таких жертв с обеих сторон не было уже очень давно.
Нынешнее обострение как-то связано с происходящим внутри «народных республик»?
Почти никак. Жизнь в «республиках» находится под тотальным контролем местных администраций, которые, в свою очередь, жестко курируются из Москвы. При этом местное руководство полностью отстранено от управления войсками.
После гибели бывшего главы ДНР Александра Захарченко в Донецке, например, было упразднено местное министерство обороны — военным делом «республик» целиком и полностью занимается руководство так называемых Первого и Второго корпусов, состоящее из военных советников, приехавших из России. Воинственные заявления нынешнего главы ДНР и бывшего менеджера «МММ» Дениса Пушилина, пугающего Киев разгромом, звучат несерьезно: реальной властью над военными он не обладает. Такие заявления, скорее всего, преследуют сугубо пропагандистские цели: угрозы Киеву показывают по местному телевидению, а иногда даже по российскому.
Россия контролирует не только военных, но и значительную часть местной экономики: ДНР и ЛНР живут на российские дотации — все социальные выплаты здесь осуществляются в рублях. Большинство крупных предприятий остановлено, поэтому бюджетная сфера остается одним из самых стабильных и денежных секторов занятости.
Что происходит на «границе» между Украиной с ЛНР и ДНР? Как она вообще выглядит?
«Граница» между непризнанными республиками и Украиной — это линия, по обе стороны которой на большом пространстве должны отсутствовать войска и вооружение. Сообщение между сторонами происходит через так называемые контрольные пункты въезда и выезда (КПВВ). Всего в Донбассе действуют семь КПВВ, однако полноценно теперь не работает ни один. Под предлогом борьбы с распространением коронавируса «республики» закрыли все КПВВ еще в октябре 2020 года, а проехать в Украину можно лишь через КПВВ Новотроицкое. Со своей стороны Украина открыла все пункты пропуска в ноябре.
Украинские власти и правозащитники обвиняют сепаратистов и поддерживающую их Москву в намеренной изоляции оккупированных ими районов. А в западной прессе линию разграничения уже называют новой Берлинской стеной. По данным украинской делегации в Трехсторонней контактной группе, власти «республик» разрабатывают новые правила пересечения границы, согласно которым для проезда в Украину понадобится специальное выездное разрешение. Пропуск будет выдаваться совершеннолетним жителям и действовать полгода, а срок его изготовления может достигать 15 дней. Правозащитники считают, что для получения пропуска власти «республик» начнут проверять жителей на благонадежность. Похожий режим уже действует в отношении приезжающих из Украины. Фактически между «республиками» и остальной Украиной формируется визовый режим.
Как «республики» пережили эпидемию? Там было много жертв?
Судить о ситуации в «республиках» непросто. Официально на начало апреля в ДНР и ЛНР было зарегистрировано около 35 тысяч случаев заражения COVID-19 при суммарном населении 3,7 миллиона человек. В Ростовской области с населением 4,1 миллиона человек заболевших за тот же период было более 80 тысяч.
Однако официальная статистика подсчета заболевших ДНР и ЛНР вызывает вопросы. На территории нет ни одной независимой организации, которая бы проводила мониторинг и анализ эпидемиологической ситуации. Непонятно также, сколько людей в действительности живут в «республиках»: официально это около 3,7 миллиона человек, но эта цифра может быть меньше, если учесть, что жители Донецка и Луганска активно ездят в Россию на заработки.
Поэтому о масштабах эпидемии там можно судить лишь косвенно по тем мерам, которые предпринимали местные администрации, чтобы сдержать волны заражений. Так, очевидно, что первая волна не очень сильно затронула регион, потому что обязательное — и контролируемое — ношение масок в ДНР было введено только в октябре 2020 года: именно в это время в соседней Ростовской области достигла пика вторая волна эпидемии.
Есть ли в «республиках» те, кто хотят обратно в Украину?
Судить об этом опять-таки сложно, поскольку открыто высказывать свое несогласие с действующим курсом в «республиках» попросту опасно. За критический комментарий, пост или статью в интернете можно получить реальный тюремный срок. А за рассуждения о целесообразности возвращения в Украину жителям ДНР может грозить статья о госизмене. Репрессии и обвинения в шпионаже в пользу Украины грозят даже тем критикам власти, кто выступает за сближение ДНР и России.
У «республик» осталась хоть какая-то экономическая связь с Украиной? Или они полностью переориентировались на Россию?
До начала пандемии связь с Украиной поддерживалась во многом за счет челночных поездок — люди ездили туда за пенсиями и продуктами (которые там дешевле). С началом эпидемии сообщение через линию разграничения практически остановилось. При этом связь «республик» с Россией не прерывалась: жители ДНР и ЛНР могут беспрепятственно пересекать границу с Ростовской областью, для этого им нужно лишь показать свою прописку.
А что происходит в украинской части Донбасса?
Жизнь в украинской части остается относительно благополучной — там работают суды, полиция, отсутствует строгий комендантский час, уровень жизни выше, чем в «республиках». Во многом именно с этим фактом в Киеве связывают желание сепаратистов разорвать всякое сообщение с подконтрольными центральным властям территориями: украинский Донбасс становится территорией притяжения для жителей оккупированных территорий. Украина продолжает платить пенсии и другие социальные выплаты жителям ДНР и ЛНР, однако за ними до начала пандемии людям нужно было регулярно приезжать в Украину. Сейчас это правило временно заморозили, но при этом снять деньги в ДНР и ЛНР сложно — там не работают украинские банки. Поэтому нужно либо искать возможность как-то попасть в Украину, либо воспользоваться услугами местных фирм, обналичивающих деньги и берущих комиссию 10-12%.
Сколько граждан России живет в Донбассе после раздачи паспортов? Москва может воспользоваться этим как обоснованием для вторжения?
На конец января 2021 года паспорта России получили более 400 тысяч жителей Донбасса. Раздача паспортов стала возможной после указа Владимира Путина (2019) о включении жителей ДНР и ЛНР в список тех, кто может войти в российское гражданство в упрощенном порядке. Украина, в свою очередь, выпустила встречное постановление о непризнании этих паспортов и запрете на двойное гражданство на территории «республик». И, конечно, для Киева совершенно неприемлемо какое-либо признание паспортов ДНР и ЛНР. Однако на деле многие жители уже имеют два паспорта, а кто-то даже и три: Украины, одной из «республик» и России.
В теории наличие на чужой территории сотен тысяч российских граждан, пусть даже и не признанных таковыми Украиной, может стать для Москвы оправданием для вмешательства в дела соседа. Так уже было в 2008 году во время южноосетинского кризиса. Жители Южной Осетии тоже в массе имели российские паспорта; и в том числе ссылаясь на необходимость их защитить, Совет Федерации принял решение начать войну с Грузией.
Тогда Москве удалось избежать санкций. Но в случае с Украиной такое оправдание для вмешательства вряд ли убедит Запад (в Евросоюзе, например, тоже не признают российские паспорта жителей Донбасса), а значит, интервенция Москвы приведет к неминуемому раунду новых санкций. Но остановит ли Россию такая угроза — большой вопрос.
Может ли Россия в случае войны признать ДНР и ЛНР, как признала Абхазию и Южную Осетию? Или сразу присоединить их — как Крым?
Практического смысла в присоединении нет. В условиях правового вакуума обе территории полностью де-факто прямо подчинены России, а их администрации, возможно, даже более зависимы от Москвы, чем руководство российских регионов. В Донбассе, в отличие от субъектов Российской Федерации, нет никакого пространства для оппозиции, нет ни одного свободного СМИ и активных бизнес-элит, отсутствует публичный процесс.
Признание выглядит более дешевым и менее болезненным с точки зрения санкций вариантом, а потому более вероятным, чем присоединение. В этом случае России не придется тратить еще больше бюджетных денег на восстановление уничтоженной войной инфраструктуры Донбасса и инвестировать в его развитие. За семь лет войны регион оказался не только в экономическом упадке, но и на грани экологической катастрофы — так, вода из заброшенных и затопленных шахт уже загрязняет источники питьевой воды. В 2020 году помощник президента Украины Олег Усенко оценивал стоимость восстановления Донбасса примерно в 10 миллиардов долларов.
Правда ли, что украинская армия была модернизирована и теперь стала намного более эффективной? Она больше не зависит от помощи добровольцев?
Украинская армия сегодня насчитывает более 90 тысяч человек (без учета резервистов, которых могут призвать в случае мобилизации), что почти в три раза превосходит силы армий ДНР и ЛНР (около 35 тысяч человек).
В последние годы вооруженные силы Украины в большом количестве закупают технику в странах НАТО. С 2018 года Киев получил 37 американских переносных противотанковых комплексов Javelin. Несколько дней назад началась эксплуатация ударных турецких беспилотников Bayraktar, которые сыграли важную роль в победе Азербайджана в прошлогодней войне за Нагорный Карабах. 10 апреля президент Зеленский встречался с президентом Турции Реджепом Эрдоганом, и одной из главных тем как раз стало сотрудничество в оборонной сфере. Помимо закупок техники за рубежом, украинская армия устраивает своим офицерам переподготовку и обучение с участием специалистов НАТО. Что касается добровольческих батальонов, то они уже давно вошли в состав вооруженных сил и национальной гвардии.
Однако решающую роль в случае новой войны, как показали битвы в Иловайске в 2014-м и Дебальцево в 2015-м, будет играть возможная интервенция частей российской армии. В ее случае у Украины, оставшейся наедине с Россией, не будет никаких шансов.
Павел Каныгин