«Единая Россия» использует нелегальные фонды, чтобы обеспечивать победу своих кандидатов на выборах Андрей Перцев рассказывает, как устроена эта система

Выборы в Госдуму, которые состоятся осенью 2021 года, принципиально важны для действующей власти. Следующий созыв парламента будет способствовать передаче власти новому президенту страны или менять законы для сохранения полномочий Владимира Путина. О начале своей предвыборной думской кампании руководители «Единой России» говорили накануне и во время съезда 23 ноября. Они планируют сохранить конституционное большинство в парламенте, то есть получить больше 301 места из 450. Как стало известно 26 ноября, «Единая Россия» также создаст для кампании отдельную структуру: специальная некоммерческая организация при партии займется соцопросами и мобилизует политтехнологов для работы в разных регионах страны. Между тем, механизм финансирования политических кампаний существует в России много лет — это так называемые предвыборные кассы: из них финансируются лояльные Кремлю и местным начальникам кандидаты, а также кампании по дискредитации оппозиции. Спецкор «Медузы» Андрей Перцев разобрался, как они устроены.

В 2014 году в Южно-Сахалинске состоялись выборы депутатов городской думы и мэра. Избирательная кампания прошла без шума и скандалов, а по ее итогам большинство кресел, а также пост главы города, получили единороссы. Через три года выяснилось, что несколько депутатов ради своей победы дали взятки — заплатили за прохождение в думу губернатору Александру Хорошавину. Во всяком случае такую версию выдвинуло следствие, когда началось масштабное дело против главы региона и его окружения.

В числе чиновников-фигурантов дела был заместитель аппарата губернатора Анатолий Макаров — тогдашний политический куратор Сахалина. Сейчас он находится в Грузии и доказывает властям этой страны, что не виновен во взяточничестве и что его не нужно экстрадировать в Россию по запросу правоохранительных органов. «Любую группу, которая в России занимается выборами, можно сажать. Как взяточника можно сажать любого губернатора и мэра, который отвечает за результат [кандидатов от власти на выборах] по территории», — утверждает Макаров.

Судя по всему, бывший сахалинский чиновник говорит правду. В сферу ответственности любого главы региона в России входят не только его непосредственные обязанности, связанные с управлением местной администрацией, но неформальные политические задачи. Главная из них — обеспечение победы на выборах представителей власти. В первую очередь — кандидатов от «Единой России».

Для того, чтобы проводить избирательные кампании, нужны деньги — на агитацию, социсследования, сбор подписей, оплату услуг политтехнологов и кандидатов-спойлеров. Эти средства региональные чиновники добывают сами и собирают их в неофициальных избирательных фондах — черных кассах.

«Некрасиво в глазах людей»

Несколько собеседников «Медузы» в руководстве «Единой России», администрациях губернаторов, а также близкие к администрации президента России, называют сборы на предвыборные нужды «производственной необходимостью». Деньги идут на избирательные кампании всех уровней — муниципального, регионального и федерального.

«Если бы все финансирование шло только вбелую, то ни на что бы денег не хватило», — говорит чиновник, курирующий политику в одном из российских регионов.

Действительно, для проведения успешной избирательной кампании нужно в разы больше средств, чем разрешает собрать и потратить выборное законодательство страны. К примеру, по закону о выборах президента России в первом туре кандидат ограничен суммой всего в 400 миллионов рублей. При этом запрещено использовать средства на кампанию из какого-либо другого источника, кроме своего избирательного фонда. В 2018 году Владимир Путин отчитался, что у его штаба за время кампании ушло 399,8 миллионов рублей — чуть меньше официально разрешенной законом суммы.

Собеседники «Медузы» уверены: сумма, о которой Путин отчитался в центральную избирательную комиссию сильно занижена, расходы в несколько сот миллионов рублей — это уровень не самой крупной губернаторской кампании, но никак не президентской. Даже с учетом того, что административная машина и государственные СМИ работали на Владимира Путина, а сильных конкурентов у него не было, фактически действующий президент потратил на последних выборах несколько сотен миллионов долларов. В переводе на национальную валюту — несколько десятков миллиардов рублей.

Человек, работавший в администрации президента при всех кремлевских политических кураторах 2000-х и 2010-х годов (то есть при Владиславе Суркове, Вячеславе Володине и Сергее Кириенко), так оценивает сумму, необходимую на проведение успешной кампании любого уровня. «4-10 долларов за каждый голос. Это — классика, такая сумма закладывалась всегда. Сейчас, с поправкой на курс доллара, можно говорить о 2-5 долларах за голос. Если в регионе живет полтора миллиона избирателей, то на кампанию, которая касается всех — президентскую, в Госдуму, губернаторскую, в заксобрание, — [в этом регионе] надо потратить от трех до 7,5 миллионов долларов — то есть от 210 до 500 миллионов рублей», — говорит он.

Похожие цифры называет бывший чиновник одной из некавказских национальных республик России. Он утверждает, что в период его работы — несколько лет назад — общерегиональная кампания требовала около 150 миллионов рублей. При этом до 2019 года в целом ряде регионов установленные законом размеры избирательных фондов партий были на порядок ниже фактически необходимых затрат. На выборах в законодательное собрание Брянской области легальный избирательный фонд партии не мог превышать 30 миллионов рублей, в этом году его увеличили до 100 миллионов рублей (при оценочной стоимости большой партийной кампании в регионе — 200 миллионов рублей). Фонд для выборов госсовета Татарстана тоже вырос — с 30 миллионов вырос до 50 миллионов, хотя фактическая потребность — не меньше 800 миллионов рублей.

Есть две причины, по которым вообще существуют ограничение, которое мешает всем политикам — не только представителям «Единой России». Во-первых, лимиты избирательных фондов нужны для того, чтобы снизить влияние на власть крупного (по меркам региона или страны) бизнеса. Во-вторых, формально небольшие фонды нужны для того, чтобы предстать в выгодном свете перед избирателями. «Врио губернатора у нас потратил на кампанию несколько сотен миллионов рублей, а другие кандидаты — только по несколько миллионов, — говорит бывший чиновник одного из регионов Центрального федерального округа. — Даже если было бы можно всю потраченную сумму провести официально, этого бы не сделали в целях пиара! Как-то это некрасиво в глазах людей — такие траты на кампанию».

Бывший чиновник добавляет, что «если полностью публичить деньги в кампании, то надо публичить и людей, которым они достаются»: «Это политтехнологи, местные журналисты, которые подрабатывают райтерами. Часто им такая засветка совсем не нужна».

Бывший куратор политики на Сахалине Анатолий Макаров убежден: «Это [малый размер официальных фондов] — по большему счету лицемерие, чтобы показать, что у всех кандидатов равные возможности, что они [кандидаты от власти] тратят только положенное по закону. Показывать крупные расходы в принципе не любят».

Работающий с администрацией президента политтехнолог называет другую причину, по которой штабы провластных кандидатов прибегают к черным кассам. «Если работать полностью вбелую, то ты и твой штаб утонут в бюрократии и документации. [Если все делать по закону] по-хорошему нужно к каждому агитатору приставлять финансового уполномоченного, заполнять на него кучу бумажек», — заявляет он. Но, по словам политтехнолога, в том случае, если в одном округе с провластным кандидатом идет на выборы сильный конкурент, которого поддерживает какая-нибудь влиятельная местная группа, «то приходится все, что можно, делать вбелую, чтобы с выборов не сняли».

«Хоть 500 тысяч, а сдай»

Источником средств для проведения выборов становятся местные бизнесмены и крупные федеральные компании. При Владиславе Суркове, по словам нескольких источников «Медузы», деньги чаще собирались именно с предпринимателей. В те годы за финансирование «Единой России» их поощряли (в том числе обеспечивая местами в выборных органах власти), а за поддержку оппозиции наказывали. «Тогда партия [„Единая Россия“] и выдвигала в основном статусных и обеспеченных людей. Коммерсанты тратили, по сути, на себя или на своих представителей. Отвечали за сбор [денег] губернаторы», — вспоминает собеседник «Медузы» из числа региональных чиновников.

Впоследствие эта система претерпела изменения: чиновникам в Кремле не нравилось, что, несмотря на лояльность власти, местные предприниматели были слишком самостоятельными — могли проявить нрав при голосовании. Кроме того, в обмен на финансирование не только своей кампании, а регионального партсписка в целом или, к примеру, в обмен на поддержку провластного кандидата в мэры, спонсоры требовали ответных услуг — бюджетных подрядов, земельных участков или лесных наделов. Поэтому от практики сбора средств на кампанию только с местных бизнесменов власть стала отказываться.

Когда на посту первого замглавы президентской администрации находился Вячеслав Володин, единороссы стали чаще выдвигать в качестве кандидатов на выборах не бизнесменов, а высокопоставленных бюджетников — главврачей, ректоров, директоров школ и различных чиновников. Чтобы профинансировать их кампании, пришлось скорректировать подход к наполнению черных. Властные политические менеджеры стали чаще брать деньги у крупных корпораций, подконтрольных государству. Таких как «Лукойл», «Газпром», «Роснефть», «Ростех», «Росатом» и др.

«Для того же [главы „Газпрома“] Алексея Миллера проще дать серьезную сумму на выборы в Госдуму, либо на президентскую кампанию в регионе, чем, например, потратить куда больше на газификацию всех сел и деревень на территории, — объясняет работавший в администрации президента источник „Медузы“. — На выборы уйдет куда меньше, и губернатор не будет напрягать — жаловаться в Кремль [на темпы газификации]». Собеседник добавляет, что корпорации далеко не везде были источником пополнения касс, а лишь в тех субъектах федерации, где компании «имели серьезное присутствие — свое производство или вели добычу сырья».

Чиновник, работавший в правительстве одного из нефтяных регионов России, вспоминает, что многие местные выборы у них финансировал «Лукойл», а на президентские выборы 2008 года выделил финансирование «Газпром». «Договаривались с ними на самом верху, это делал не губернатор. Максимум, что он согласовывал — сроки поступления траншей», — заявляет собеседник. 

Во времена Вячеслава Володина финансирование выборов в стране стало более централизованным. Это касалось как официальных бюджетов, которые «Единая Россия» распределяла через близкие партии фонды, так и «черных касс» — эти деньги региональные партийные лидеры нередко получали наличными на руки в администрации президента. «На выборах в Госдуму [в 2016 году] такие деньги получили все одномандатники [„Единой России“], кто-то больше, кто-то меньше, но все. Даже крупные бизнесмены, которые бы сами кого хочешь профинансировали бы и еще добавили», — рассказывает источник «Медузы» .

При нынешнем кремлевском кураторе внутренней политики Сергее Кириенко схема финансирования вновь поменялась — на более гибкую. «От Кремля и федеральной „Единой России“ приходит примерно 20-25% средств на выборы в заксобрания, остальное надо добавить на месте», — подсчитывает один из чиновников на с Дальнего Востока. Из-за этого доля высокопоставленных бюджетников среди избранников снизилась, а доля местных коммерсантов вновь выросла.

Один из действующих депутатов законодательного собрания в регионе, расположенном в Центральном федеральном округе, это подтверждает. Он говорит, что во время последних региональных выборов взносы в общую кассу собирали со всех. «Даже с бюджетников — хоть 500 тысяч, а сдай. Поэтому в нашем [нынешнем] составе [заксобрания] бюджетников сравнительно немного. Как во времена Суркова вернулись», — иронизирует депутат.

При этом выборы губернаторов-технократов — посланников центра, часто не имеющих отношения к регионам, в которые их направляет Кремль, — финансируются из Москвы. «Если это кандидатура от какой-либо группы влияния или госкорпорации, она его и финансирует. Если человек к какой-то группе не привязан, то ему найдут спонсора — в основном, это касается, охранников Путина, которые пошли в губернаторы», — объясняет источник «Медузы», близкий к администрации президента.

Собеседник в правительстве Ярославской области, которой руководит бывший сотрудник ФСО Дмитрий Миронов, рассказывает, что его кампанию финансировал «Ростех».

Финансирование региональных выборов из центра происходит также в проблемных для власти регионах. В 2019 году Кремль через «Роснефть» и «Ростех» обеспечил деньгами лояльных кандидатов во время выборов в Хабаровское законодательное собрание. Год назад там на губернаторских выборах одержал победу кандидат от ЛДПР и, судя по всему, с тех пор избирателей, настроенных к власти скептически, меньше не стало. «[В 2019 году] кандидатам даже платили, чтобы они выдвинулись от „Единой России“, — говорит источник, близкий к московскому руководству партии. — Правда, кампанию в гордуму Хабаровска [которая шла одновременно с кампанией в заксобрание] финансировало окружение мэра Хабаровска [единороса Сергея Кравчука] — его попотрошили хорошо».

Несмотря на большие вливания (сразу несколько собеседников «Медузы» назвали сумму в 400 миллионов рублей), на выборах в хабаровское заксобрание «Единая Россия» по партийным спискам получила только 13% и не сумела провести ни одного одномандатника — большинство получила ЛДПР.

«Сейчас в проблемные территории идут только федеральные деньги. Иначе к людям, которые работают там от Кремля [политтехнологами], возникнут вопросы за сбор местных средств: „Тебя местные купили что ли? Ты работал в их интересах?“», — утверждает собеседник, близкий к администрации президента.

«Самая удобная статья»

Бывший чиновник, курировавший политику в регионе с преобладающими нефтяными доходами, так описывает расходы типичной избирательной кампании: «На „сетку“ тратится 70% бюджета, 20% — белое медиасопровождение кампании, 10% — черное».

К черному сопровождению он также относит найм кандидатов-спойлеров. «Спойлер нужен для критики основного конкурента — будь то партия или кандидат. Основной кандидат от власти не должен мараться в разборках, он как бы выше этого», — объясняет технологию собеседник. Большая часть работ (включая вполне законные) оплачивается из черной кассы.

Получить деньги из нее может и какая-нибудь формально оппозиционная партия из числа системных, если руководство местного отделения лояльно губернатору. Средства на кампанию им выделяются не для развития политической конкуренции, а напротив — чтобы коррумпировать оппонентов. «В одной из кампаний мы профинансировали большую часть кампании КПРФ», — утверждает бывший сотрудник региональной администрации.

Депутат заксобрания из региона в Центральном округе уточняет, что вышестоящее руководство оппозиционных партий может и не подозревать о том, что члены их организаций сотрудничают с местными властями. «Федералы могут не знать, что какое-то отделение лояльно власти. Регионалы [в руководстве оппозиционной партии] могут не подозревать, что отдельные кандидаты лояльны», — объясняет он.

По словам Анатолия Макарова, из денег, собранных с кандидатов в Южно-Сахалинскую городскую думу, «формировался общий фонд избирательной кампании — была сделана смета расходов на специалистов, на все мероприятия». «Причем надо понимать, что подготовка к выборам началась намного раньше, чем они были объявлены, раскрутка кандидатов тоже началась намного раньше. Деньги были потрачены и на эту раскрутку, включая праймериз „Единой России“, социсследования», — вспоминает он.

Опыт Макарова и ряда других чиновников и политтехнологов показывает: несмотря на то, что нелегальные избирательные фонды являются частью современной российской политики, пользоваться черными кассами бывает — рискованно.

В конце октября 2019 года вышел на свободу бывший вице-губернатор Челябинской области Николай Сандаков. В 2018-м он был осужден за получение взятки и мошенничество на 5,5 лет колонии и штраф семь миллионов рублей — через год он подал ходатайство о замене оставшегося срока на принудительные работы, суд удовлетворил его.

В колонии находится еще один бывший замглавы региона, отвечавший за внутреннюю политику, — Андрей Кабанов из Ивановской области. Он осужден за взяточничество.

Павел Марущак, руководивший департаментом информационной политики республики Коми, вышел на свободу летом 2019-го — он был осужден за мошенничество, его приговорили к пяти годам и восьми месяцам колонии, но суд зачел осужденному срок, проведенный им в СИЗО (больше трех лет).

Во всех этих делах фигурировали деньги, которые чиновники брали у бизнесменов. «Это [получение денег на выборы] — самая удобная статья, если надо привлечь губернатора. У него в любом случае есть подчиненные, которые занимаются выборами, и они в любом случае взаимодействуют с черными деньгами», — объясняет «Медузе» Павел Марущак.

Действительно, эти дела в отношении вице-губернаторов открывались одновременно с уголовным преследованием их начальников — челябинского губернатора Михаила Юревича, ивановского Павла Конькова, коми Вячеслава Гайзера. «К кассам на выборах [силовики] подбираются на всякий случай — если не смогут найти чего-то другого. Хотя, если во время дела всплывают показания, что деньги, которые получают чиновники, идут на выборы, это бьет по системе власти», — признает близкий к администрации президента источник.

По словам Анатолия Макарова, «схема сбора средств на выборы — на грани закона». «Там, где есть деньги, которые передаются от одного человека к другому, их всегда можно показать как взятку», — заявляет он. По словам бывшего сахалинского чиновника, в его случае силовики поставили избранных в гордуму Южносахалинска депутатов перед выбором: либо они признаются, что давали взятки для своего избрания — либо сами становятся фигурантами уголовных дел. Макаров возмущается: «Как вообще можно дать взятку за избрание по одномандатному округу? Выборы — это свободное волеизъявление избирателей, их результаты никто не оспорил!»

Один из бывших региональных чиновников в разговоре с корреспондентом «Медузы» вздыхает: черное финансирование есть у большинства участвующих в выборах партий и кандидатов, но шанс сесть из-за него в тюрьму выше у руководителей единоросовских штабов, а не оппозиционных. «„Единая Россия“ — это партия власти, там состоят чиновники, за ее кампании отвечают чиновники (те же губернаторы). А если деньги попадают в руки чиновников, им грозят более серьезные статьи. [В глазах следователей] это не просто финансирование с нарушениями, это взяточничество либо превышение полномочий», — злится он.

«Фандрайзинг был, есть и будет»

На вопрос, знают ли о системе черных касс в Кремле, все собеседники «Медузы» однозначно отвечают: да, в администрации президента о ней хорошо осведомлены. Более того, московские чиновники применение этих методов сами и регулируют, когда происходит рассмотрение стратегии той или иной региональной избирательной кампании. Притом при Сергее Кириенко контроля за деньгами стало больше.

Один из источников «Медузы» из числа бывших региональных чиновников рассказывает, как во время обсуждения стратегии, в котором он участвовал, называлась как точная сумма трат на кампанию, так и источники финансирования. «Кремлевские чиновники и федеральные партийцы только шапочно знакомы со многими регионалами. Почему они должны им доверять? Поэтому в стратегии должна быть прописана не только сумма, которую нужно потратить на кампанию, но и откуда эти деньги возьмутся, — источники финансирования по пунктам», — описывает он.

Разработчики стратегии кампании, вынесенной на защиту перед московскими кураторами, должны быть готовы и к другим вопросам: о своих действиях в предвыборный период и о прогнозных показателях явки и процента за кандидата от власти. «Могли спросить, а почему нет какого-либо привычного пункта [в стратегии]. Например, из денег, выделенных на кампанию, финансировались спойлеры, которые не только оттягивают голоса у оппозиции, но и занимаются чернухой. Если пункта „спойлер“ в стратегии не было, в АП и партии [„Единая Россия“] интересовались, почему», — рассказывает бывший чиновник.

Региональный функционер «Единой России» говорит, что во время избирательных кампаний в его субъекте федерации выборная стратегия тоже проходила защиту в Кремле, но об источниках финансирования в документах ничего не говорилось. «Мог быть дополнительный листочек с примерными тратами, но публично о нем никто не говорил», — предполагает единорос.

Бывший работник администрации президента говорит, что во времена Владислава Суркова кремлевские чиновники почти не вникали в финансирование региональных кампаний. Подразумевалось, что деньги губернатор и региональные партийцы найдут сами. «Могло идти какое-то зондирование, есть ли [у местных кураторов] деньги. Иногда в регионе пытались съехать: [говорили, что] взять неоткуда, помогите. Проверяли, иногда приходилось говорить: „Что ты ******* [лжешь]? Вот эта компания у тебя [в регионе] работает, вот эта“. А иногда приходилось помогать», — вспоминает он.

Близкий к Кремлю источник объясняет, что губернаторы и сейчас понимают, что среди их основных задач — обеспечение «Единой России» установленного Кремлем результата на выборах. И руководители регионов по-прежнему прибегают к черным кассам ради выполнения этой задачи. «Если идешь [губернатором] в регион, где крупняка [то есть крупного бизнеса] нет — крутись. Есть интересанты на государственные и муниципальные должности, которые в обмен на назначение помогут на выборах. Есть какие-то коммерсанты помельче», — говорит источник «Медузы».

И он, и большинство других собеседников «Медузы» признают, что при нынешнем кремлевском руководстве роль черных касс на выборах снижается. Зато возрастает значимость административного ресурса, который используют для корректировки результатов голосования в пользу власти (по сути — фальсификации) и отсева сильных конкурентов на стадии регистрации кандидатов. В этих условиях расходы на предвыборные кампании ощутимо снижаются, а значит — провластным политикам из «Единой России» в будущем может быть достаточно разрешенных законом избирательных фондов. «Но [окончательно] кассы в обход фонда никуда не уйдут — все равно есть статьи расходов, которые законно не проведешь. Фандрайзинг на них был, есть и будет», — констатирует политтехнолог, сотрудничающий с администрацией президента.