«Если есть заказ, меня посадят снова» Год назад полиция и казаки жестко разогнали акцию «Он нам не царь». Избитые протестующие не получили компенсаций, а некоторые сами стали обвиняемыми

5 мая 2018 года по всей России прошла объявленная Алексеем Навальным акция протеста «Он нам не царь», приуроченная к очередной инаугурации президента Владимира Путина. На митингах задержали больше полутора тысяч человек. Половину из них в Москве — там на участников нападали казаки с нагайками. Протестующих били и полицейские. Больше десятка участников акции подали в СК с заявления о побоях, но ни одного уголовного дела так и не было возбуждено. Но по итогам 5 мая появились два уголовных дела о насилии по отношению к полицейским со стороны самих протестующих. «Медуза» поговорила с участниками акций, которых били во время протестов, и теми, кто попал под суд по итогам 5 мая.

Как избивали протестующих на акциях 5 мая

Егор Лазуткин

юрист, наблюдатель на выборах, участник акции 5 мая в Москве

Я целенаправленно пошел на акцию. Вернее, поехал на велосипеде. Когда приехал, на площади появился Алексей Навальный. Я остановился от него метрах в 30, но слов не было слышно — слишком много было людей. В какой-то момент я увидел, что над противоположной частью толпы начали мелькать нагайки. Еще на подъезде к площади я обратил внимание на людей в полугражданской-полувоенной форме. Точно я не считал, но казаков было достаточно много.

Сначала я видел только нагайки над толпой, так как люди стояли достаточно плотно. После нападения некоторые разбежались и я увидел людей, вступающих в драку с плетками и еще какими-то штуками в руках. Очень жалею, что тогда не сделал фотографию — был момент, когда я увидел две валяющиеся нагайки и заметил, что это достаточно серьезное оружие. Это не просто плетка, в ее конец вшит какой-то груз. Этим можно разбить голову.

Одновременно с нападением казаков на толпу к Навальному подбежали 10-15 человек в полицейской форме и унесли его. Затем были очень странные десять минут. Люди не расходились и стояли на месте, а группы людей в полицейской форме подбегали и выцепляли случайных людей из толпы. Они так сделали три-четыре раза и людям это не понравилось — все встали в цепь, я оказался в первом ряду. Сотрудники [полиции] подбегали несколько раз, но выхватить никого уже не могли. Я и другие люди получали от них удары дубинками, но забрать никого не получалось — в итоге сотрудники погрузились в свои автобусы и уехали. Казаки к этому моменту тоже ретировались.

После отъезда полицейских люди расслабились, вышли на проезжую часть. Толпа поредела и дальше все было относительно просто. Подъехали омоновцы, которые «порезали» толпу на сектора и начали всех гонять. На тот момент было около 15:30 (акция началась около 14 часов — прим. «Медузы») и я подумал, что можно уходить — Навального опять задержали, цели у митинга никакой уже нет, и сейчас всех снова задержат. Решил, что еще могу успеть съездить за город.

Я попытался пройти к своему велосипеду, рядом с которым стояла цепь ОМОНовцев. Даже смог подойти к нему, начал снимать замки, но тут услышал, что рядом стоящему сотруднику по рации отдали приказ выдавливать всех с площади. Меня начали толкать вперед, а потом схватили сзади за рюкзак, заломили руки. Товарищ [полицейский], который тащил меня справа, не хотел сломать меня и сделать больно, а вот тот, что тащил слева, наоборот, специально делал больнее. В итоге мне пришлось просто повиснуть на них, чтобы избежать боли, хотя я спокойно мог идти на своих ногах.

В автозаке мы провели часа полтора-два. Там были и совсем случайные люди. Например, таксист, которому в начале митинга гаишник сказал, где нужно оставить машину на время перекрытия дороги, а потом, когда он возвращался к ней и хотел уехать, его задержали.

В отделе полиции нам читали морали за участие в протестных акциях. Очень странно было увидеть, что взрослые люди вообще могут так рассуждать. Я записал этот разговор.

Из отдела я вышел около десяти вечера, когда на меня составили протокол об участии в несогласованной акции. Сказали, что передадут его в Тверской районный суд, но этого не произошло. В итоге меня так и не оштрафовали.

На следующий день после задержания я обратился в травмпункт, где врачи зафиксировали ушибы, а затем в Следственный комитет. Через какое-то время они сообщили, что начинают проверку, а затем — что передали дело в какое-то подведомственное подразделение. На этом все закончилось, мой адвокат сказал, что будет готовить жалобу в ЕСПЧ.

Сам я и не надеялся ни на какие действия СК. Я понимаю, как работает система. Но такие заявления необходимо подавать. Если мы хотим, чтобы что-то изменилось, нужно что-то делать. Если ничего не делать, ничего не произойдет. Чем больше будет давления, тем вероятнее какая-то более-менее правильная реакция.

Не скажу, что после этой акции я стал аккуратнее. Я и так достаточно осторожный товарищ — понимаю, как должны работать законы, и стараюсь их не нарушать. Да, это не всегда помогает. Но какой есть выбор? Либо уехать жить в другую страну, либо жить здесь и делать то, что должен.

Дарья Богатырькова

студентка, участница акции 5 мая в Москве, на тот момент была несовершеннолетней

Я была волонтером в штабе Навального, ходила на акции, а 5 мая пошла вместе с другом, потому что понравилась повестка митинга. Меня в принципе не очень устраивает ситуация в некоторых сферах жизни в России, например, в образовании, а инаугурация Путина — достаточный для меня повод прийти на акцию.

Мы стояли на Пушкинской площади, когда увидели казаков, которые вместе с ОМОНом начали нас теснить. Они действовали слаженно и было абсолютно ясно, что у них есть какие-то общие команды — наступление началось одновременно. По сути казаки толкали людей к ОМОНу, чтобы те задерживали участников акции. В какой-то момент казаки начали еще и бить людей. В основном кулаками и ногами, у некоторых были нагайки. Нам с другом тоже досталось. Мне прилетел удар по ноге.

Мы смогли вырваться и оставались на акции до конца, но в итоге попали в автозак. На акции я была в кигуруми (костюм-пижама в виде животного — прим. «Медузы») и меня было достаточно легко заметить. В какой-то момент я увидела сотрудников ОМОНа и Росгвардии, попыталась встать в сцепку с рядом стоящими людьми, но те не стали этого этого делать — меня забрали.

Во время задержания ко мне не применяли силу, но мне было некомфортно — я опасалась, что меня могут обвинить в нанесении травм полицейскому. Дело в том, что когда меня хватали, моя рука прилетела полицейскому по какой-то части тела. Я знала о практике применения этой статьи, поэтому у нас случился достаточно забавный диалог с полицейским. Я его спросила: «Мы же с вами понимаем, что силу я к вам не применяю и больно не делаю?». Он согласился, я подумала «Ну и отлично» и пошла в автозак.

В отделе я не нервничала — это был не первый мой привод за политику (ранее Дарью задерживали за агитацию в поддержку Алексея Навального — прим. «Медузы»). Я даже прочитала задержанным небольшую лекцию о том, что могут делать сотрудники, и какие права есть у нас.

На меня составили протокол, но мое дело где-то потерялось — штрафа в итоге не было. Каких-то других проблем из-за акции тоже не было. С учебой проблем быть и не могло — к тому моменту я уже закончила школу экстерном и самостоятельно готовилась к поступлению в вуз. Конечно, мама нервничала, но участвовать в акциях она мне не запрещает. У нас сейчас такая ситуация, что могут задержать даже просто за прогулку по Тверской — невозможно же запретить человеку появляться в центре города.

Мне не страшно из-за казаков на акциях или насилия со стороны полицейских, я продолжаю ходить на них. Мне страшнее жить в стране, которая есть сейчас, и которая будет, если ничего не изменится. Я готова к давлению, проблемам на учебе или работе. Я понимаю, на что иду. И считаю, что каждый человек, который испугался и отступил после того, как на него немножечко надавили, приблизил будущее, в котором Россия очень напоминает Северную Корею.

Артем Радыгин

студент, оштрафован за участие в акции 5 мая в Москве, сам отрицает свое участие

Я пришел на Пушкинскую площадь, когда уже все закончилось — около 16:30. Я не шел на митинг, а должен был встретиться с девушкой и просто остановился там, чтобы переложить вещи в рюкзаке. Площадь уже была абсолютно пустая, никаких протестующих не было. Сел на скамейку, но через некоторое время началась какая-то шумиха возле памятника — снова начались задержания. Ну и я тоже попал под горячую руку — ко мне подошли два «космонавта» и сказали «Ты че здесь расселся?». Они скинули меня с лавки, скрутили, ударили и понесли в автозак. Потом несколько раз ударили во время обыска перед автозаком. Других людей задерживали не менее жестко.

В отделе полиции сотрудники смотрели на нас как на говно. Они даже пить нам не давали и в туалет не пускали. Мой отец — бывший полицейский, и один из оперов в отделе сказал: «Вот у твоего отца 20 лет выслуга, а теперь такой позор, сын — преступник».

После того, как меня отпустили из отдела, я снял побои, но в итоге наказали только меня — оштрафовали за участие в акции на 15 тысяч рублей. Но только этой весной. Дело в том, что я член участковой избирательной комиссии с правом решающего голоса, поэтому меня нельзя просто так осудить — нужная специальная санкция прокурора. В итоге рассмотрение растянулось на четыре заседания. На одном из них судья отказалась посмотреть видео моего задержания. Сначала потому что в суде якобы не было компьютера — хотя он стоял прямо в зале заседания, а потом просто потому что не захотела смотреть его.

Мы обжаловали это решение, но ничего не добились. На апелляции судья говорил, что я мешал людям пройти, но я просто сидел на скамейке. Даже если людям кто-то мешал, то наверно это делала скамейка. Будем обжаловать это в ЕСПЧ. Примерно такая же история с моим обращением в СК по поводу избиения. Никаких нормальных ответов я не получил.

Конечно, я хочу чтобы последовало какое-то наказание для полицейских. Но я уверен, что их не накажут. Было много возможностей привлечь их к ответственности. Мы пытались вызвать их в суд в качестве свидетелей, но суд отказал нам. Никто не хочет бороться с этим, всех все устраивает. У меня по работе наших правоохранителей одно соображение — они совершенно бесполезные.

Как идут суды по делам о нападении на полицейских

Наталия Подоляк

преподавательница физкультуры, участница акции 5 мая в Красноярске

Я активно участвовала в протестных акциях и до 5 мая. Все началось в 2009 году — до этого я вообще не интересовалась политикой и даже голосовать не ходила. Но потом создала общественную организацию, помогающую местным лыжникам, нам начали отказывать в согласованиях и всячески мешать, поэтому я начала разбираться в законах. У меня волосы дыбом встали.

Я решила, что мне нужна политическая поддержка — вступила в ЛДПР, даже была кандидатом в мэры в 2012 году, но тогда же меня с позором исключили из партии из-за того, что я вступила в коалицию с еще несколькими кандидатами. После этого я познакомилась с ребятами-экологами и начала работать в этом направлении. Мы проводили много митингов и акций, меня знают в городе. Я и сейчас являюсь помощником депутата нашего Заксобрания.

Я знала, что 5 мая будет митинг сторонников Навального. В том числе люди хотели выступить против пенсионной реформы, поэтому я тоже пошла туда — эта проблема касается всех. Пошла вместе с подругой и своей собакой — подумала, что заодно выгуляю ее. Мы пришли и стали свидетелями задержаний, которые не имели никакого смысла — ребята ничего не нарушали, просто скандировали лозунги.

В какой-то момент полицейские начали задерживать незнакомого мне парня — они схватили его и он обмяк. Я увидела, что человек потерял сознание и попыталась сказать об этом полицейскому, который его нес — он оттолкнул меня. Как преподаватель физкультуры, я знала, что человека без сознания просто нельзя вот так тащить — можно нанести вред здоровью. Но я понимала, что если еще раз подойду и скажу полицейскому об этом, он меня ударит дубинкой. В итоге в попытке привлечь внимание к ситуации, мне ничего не пришло в голову, кроме как дать ему поджопник. Но в момент, когда нужно было уже коснуться его ногой, в голове мелькнула мысль «Что я делаю?». Я не думала о каком-то наказании, нет. В голове сидела только мысль, что преподаватель не должен себя так вести.

В итоге я его даже не задела (на записи видно, как Подоляк делает выпад ногой в сторону полицейского — прим. «Медузы»). Физической боли он точно не испытал. Его внимание ко мне привлек другой полицейский — он снимал акцию на видео и бросился ко мне с криками о том, что я напала на полицейского. В итоге меня прямо вместе с собачкой и задержали. А потом сказали, что будет уголовное дело. Вот тогда был испуг, шоковое состояние — как на меня могут завести уголовное дело? Это не укладывалось в голове.

На суде полицейский, молодой парень 28 лет, заявил, что от моего удара испытал боль в голени. Хотя на одном из видео видно, что голени там даже близко не было. Но суд это не смутило.

Во время суда я потеряла работу в Сибирском федеральном университете — ученый совет проголосовал против меня. Но, скажу честно, я никогда так замечательно себя не чувствовала, хотя против меня возбудили уголовное дело и я лишилась работы. Когда ты понимаешь, что ты сделал то, что должен был и остался человеком — это потрясающее чувство. Если эта ситуация повторится и на месте этого полицейского будет даже наш губернатор или Владимир Владимирович Путин, я сделаю то же самое.

Я даже не боялась, что мне могут дать реальный срок. Чего бояться? В колониях тоже люди живут. Гораздо страшнее стать сволочью и жить с этим.

В итоге меня оштрафовали на 150 тысяч рублей, еще 25 тысяч я должна выплатить этому полицейскому за мифическую боль в голени. Мы подали апелляцию, сейчас штраф — самое плохое, что они могли сделать. Я сейчас подрабатываю в частном вузе, моя зарплата — 18 тысяч рублей. 175 тысяч — большая сумма для меня. Но мне помогают, люди перечисляют деньги — некоторые говорят, что я сделала то, о чем они давно мечтали. Сейчас собрали уже 120 тысяч рублей. То есть даже с этим штрафом они прокололись.

Михаил Цакунов

бывший работник службы доставки еды, участник акции в Петербурге 5 мая

Активистом я себя никогда не считал, но новостями интересовался. 5 мая я посмотрел, какие мероприятия будут проходить в городе, и увидел информацию об этом митинге. Согласованный он или нет, я не интересовался. В итоге решил пойти, чтобы поддержать людей — я сам многим недоволен в стране.

На акцию я поехал со знакомыми и своей женой. Во время акции мне нужно было отлучиться минут на десять, а когда я вернулся — никого уже не увидел. Позвонил жене, уточнил, где они находятся и подошел к ним — они стояли с большой надувной уткой (символ антикоррупционных митингов — прим. «Медузы»). Они рассказали, что утку кто-то собирался выкинуть, но они ее спасли и хотят отдать хозяевам — на ней было написано, что утка принадлежала движению «Весна».

Когда мы шли с уткой, нас часто останавливали другие люди, чтобы сфотографироваться. Мы были не против и не отказывали. В какой-то момент кто-то крикнул, что недалеко от нас задерживают людей. Мы пошли посмотреть, что происходит, и краем глаза я увидел, что в нашу сторону двигается несколько сотрудников полиции в форме и касках. Я не думал, что они идут за нами, но задержали именно нас.

Уже не помню, как точно происходило задержание, но у меня остались ссадины и синяки. На суде полицейские сказали, что применили силу из-за того, что я якобы оказывал сопротивление (Цакунова обвиняют, что во время задержания он ударил полицейского и выбил ему зуб — прим. «Медузы»). Но это не так. Я не оказывал никакого сопротивления. Я не ожидал, что будут задерживать меня и мотал руками и ногами от неожиданности, но сопротивлением это назвать сложно. Никаких движений, которые хотя бы отдаленно можно принять за удар, я не делал.

Под арестом я провел почти год. Успел побывать в двух изоляторах — на улице Академика Лебедева и в новых «Крестах». Условия сильно отличались. На Академика Лебедева было мало места и полная антисанитария, но были телевизор и холодильник. В «Крестах» было много места и гораздо чище, но даже книгу было тяжело достать.

В изоляторе все сначала хорошо относились к моей статье (статья 318 УК РФ — применение насилия к представителям власти — прим. «Медузы»). Но когда я рассказывал свою историю полностью, люди меняли мнение. Говорили, что поход на такую акцию — глупый поступок. Что я сам создал проблемы для себя и своих близких. Некоторые вообще были уверены, что из-за людей, которые ходят на такие акции, в стране появляются все проблемы. Но какого-то насилия со стороны сотрудников изолятора или других заключенных не было.

26 апреля меня отпустили под подписку о невыезде. В деле появилась новая медицинская экспертиза, которая показала, что никакой угрозы жизни и здоровью полицейского не было. В итоге обвинение переквалифицировали на менее тяжкую статью — часть 1 статьи 318 УК (применение насилия, не опасного для жизни или здоровья представителя власти) и отпустили из СИЗО.

Сам я готовлюсь к тому, что мне назначат реальный срок. Надеюсь, что он будет не большой и в тюрьму я не вернусь, так как мне зачтут время пребывания в изоляторе. Но загадывать не могу. Я понимаю, что если есть заказ, то меня посадят снова. Теперь я знаю, как все устроено в этой системе и меня уже ничего не удивляет.

Эта акция полностью изменила мою жизнь. Теперь у меня нет ни дома, ни работы, ни жены. Мы расстались — в день моего рождения, когда я был в СИЗО, она написала мне прощальное письмо. Знаете, я будто уснул вечером в одном мире, а утром проснулся совсем в другом.