«Что, если все поменять и дать слово женщинам?» София Коппола — о своем новом фильме «Роковое искушение». Он получил приз за лучшую режиссуру в Каннах

В прокат выходит новый фильм Софии Копполы — «Роковое искушение». Эротическая драма времен Гражданской войны в США рассказывает о раненом солдате-северянине, оказавшемся на попечении нескольких чувствительных южанок. Картина, получившая на Каннском фестивале приз за лучшую режиссуру, — римейк фильма Дона Сигела 1971 года, где главную роль играл Клинт Иствуд. У Копполы на ту же роль приглашен Колин Фаррелл, вокруг которого — Эль Фаннинг, Кирстен Данст, Николь Кидман и другие прекрасные незнакомки. С режиссером накануне российской премьеры поговорил кинокритик «Медузы» Антон Долин.

— Роман Томаса Куллинана был написан полвека тому назад, Дон Сигел превратил его в фильм в начале 1970-х. Что заставило вас вернуться к этому материалу и рассказать ту же историю заново? «Роковое искушение» — первый римейк в вашей карьере.

— Не так давно один коллега сказал мне: «Тебе необходимо посмотреть „Роковое искушение“, у тебя могла бы получиться новая версия!» Я ужасно удивилась, ведь я не только никогда не снимала римейков, но и мысли такой не допускала. Потом посмотрела старый фильм, и он застрял у меня в памяти. Я постоянно к нему возвращалась, никак не могла отделаться. Меня не покидало ощущение, что история рассказана мужчиной с мужской точки зрения, и мне стало любопытно — а что, если все поменять и дать слово женщинам? Я нашла книгу Куллинана и обнаружила, что она написана с точки зрения женщины. Тогда я забыла все увиденное и стала думать, как отмотать тот же сюжет к началу, увидеть его заново. 

— А заодно отмотать назад свою карьеру, ведь «Роковое искушение» во многом напоминает другую историю о смерти и группе девушек — ваш дебют, «Девственниц-самоубийц». 

— У меня была та же ассоциация. Мне совсем недавно пришел мейл от автора романа «Девственницы-самоубийцы» Джеффри Евгенидиса: он пишет, что мечтает посмотреть мой новый фильм и чувствует, что он может ему понравиться. «Роковое искушение» для меня — будто мрачное продолжение того давнего сюжета. И Кирстен [Данст]…

— У вас с ней давняя история отношений. Как и с Эль Фаннинг.

— Они не только прекрасные актрисы, мы еще и дружим, прекрасно находим общий язык. А что может быть важнее в профессиональных отношениях? Эль практически росла у меня на глазах, любопытно было проследить за тем, как она менялась. Кирстен я впервые увидела в таком свете — как замкнутую женщину, чьи желания подавлены: раньше она играла в моих фильмах нечто противоположное. 

— А что скажете о Колине Фарреле и Николь Кидман? Их вы снимаете впервые.

— Мне всегда ужасно нравился Колин, его серьезный подход к работе. И его харизма. К тому же персонаж из книги тоже был ирландцем. В нем есть что-то интригующее, мрачное, так контрастирующее с этими бледными девушками в белых платьях. Николь мне симпатична много лет: актриса она невероятная, а какое чувство юмора! Мне нужна была именно такая героиня — сексуальная, очаровательная, способная управиться с остальными молодыми женщинами, как-то их укротить. Кто еще бы с этим справился?

— Помимо актеров важнейшим героем фильма кажется пейзаж, потрясающе переданный оператором Филиппом де Сурдом. 

— Он настоящий художник, я им восхищаюсь. Природа американского Юга всегда казалась мне невероятно экзотичной и привлекательной. Она отличается от всей остальной Америки. В ней есть что-то экстремальное, и этот пейзаж будто отражает какие-то скрытые, тайные стороны человеческой природы. 

— Атмосфера почти сказочная. 

— Ну да, мы называем это южной готикой. Никогда раньше я не обращалась к этому жанру, хотя меня он всегда привлекал. Мне хотелось обезоружить зрителя красотой деликатного женственного мира, очаровать этой фантазией, а потом нанести удар, добавить темных тонов: появляются сцены, снятые при свечах, каждый угол съемки навевает клаустрофобию… Ты чувствуешь, что попал в западню в этом доме, как и герой картины. 

— Почему вы решили убрать персонажа чернокожей служанки, настолько важного в оригинальной картине Сигела?

— Слишком серьезная тема — рабство, к ней нельзя обращаться походя и невнимательно. Все-таки моя картина не о том, она о состязании мужчины и женщин, о балансе власти между ними.

Слушайте, перед вами моя персональная версия той истории. Смиритесь с этим.

— История-то давняя. Но что, как вам кажется, делает ее современной?

— Это разговор о подавлении и силе, о женском и мужском начале. В этом отношении мало что меняется. Все так же женщины умеют общаться друг с другом без слов, одними взглядами. По-моему, это универсальная история. 

— Как и тема Гражданской войны?

— Война для меня здесь просто условие, позволяющее отрезать героинь от внешнего мира. Не более.

— Музыку для фильма опять написала группа вашего мужа Томаса Марса Phoenix. Вы не боялись, что это прозвучит в костюмном фильме как анахронизм?

— Нет, мы специально обсуждали это, долго работали над звуком. Музыка здесь минималистская, очень деликатная, практически не нарушающая строй картины, а только подчеркивающая ее настроение и дух. Это не «Мария-Антуанетта». Я старалась держаться реалистического подхода и не разрушать атмосферу анахронизмами. 

— Продолжая семейную тему: вы показываете свои фильмы родным? Брату Роману, известному продюсеру и режиссеру? Отцу, Фрэнсису Форду Копполе?

— Роману — обязательно, начиная со стадии сценария. Ему очень понравилось! И отец был ужасно мил, прибежал смотреть картину на первом же показе и долго меня хвалил. Спасибо им обоим за поддержку. 

— А Клинту Иствуду не показывали картину?

— Нет, но непременно покажу! Мы как раз планируем показ двух версий «Рокового искушения» подряд в кинотеатре Квентина Тарантино. Надо будет позвать Клинта.